Читать книгу "Детектив - Артур Хейли"

— Ты все слышал, Майкл?.. О'кей, поразмысли над этим.

Пэйдж с довольной улыбкой положила трубку.

— Теперь я могу пригласить тебя поужинать в лучший ресторан города за счет студии.

— Почему?

— Что значит, почему? Ты же консультант сценариста.

Пэйдж проехала к самым задворкам киностудии “Юниверсал” и остановила машину у огромной площадки с навесом в форме гигантской белой ракушки. Внутри нее кипела жизнь. Синтия восхищенно взирала на происходившее. Впечатление было такое, что часть здания полицейского управления перенесли под навес, а потом окружили юпитерами, лесами, камерами с тучами людей.

— А я увижу Макса Кормика? — тихо спросила Синтия, тронув подругу за плечо.

— Пойдем, — Пэйдж повела ее за собой туда, где в одном из шезлонгов Макс, прославленная кинозвезда, ожидал начала следующего дубля. Это был рослый, очень уверенный в себе человек лет сорока с начавшими седеть волосами и глазами цвета скорлупы спелого лесного ореха.

— Доброе утро. Макс, — сказала Пэйдж. — Позволь тебе представить майора Синтию Эрнст. Она из полицейского управления Майами.

— Разве у нас в сценарии есть женщина-полицейский из Майами? — спросил он недоуменно.

— Нет, нет, — смутилась Синтия. — Я вовсе не актриса.

— О, извините. Мне просто показалось… Словом, вы больше похожи на актрису, чем на настоящего сотрудника полиции.

— Если бы я была актрисой, я бы больше денег получала.

Актер кивнул, явно испытывая неловкость.

— Да, это правда, хотя и глупо, не так ли?

— Не знаю, не знаю. Еще в школе я попробовала однажды сыграть в спектакле, это оказалось дико трудно! Я все время думала о том, какой должна быть моя героиня, и потому все получалось очень неестественно.

Макс Кормик взял ее за руку и подвел к накрытому столу.

— Настоящий актер никогда не думает о том, как он играет. Никогда! Если начнешь думать об этом, сразу станет заметно. Актер думает только о том, как ему остаться самим собой, то есть той новой личностью, в которую ему необходимо на время перевоплотиться. О новой жизни, работе, семье — обо всем!

Синтия кивнула, и со стороны могло показаться, что она сделала это просто из вежливости. На самом же деле она запомнила каждое слово.

Восемнадцатое августа. Через шесть дней. В дверь квартиры Пэйдж позвонили без десяти семь утра. Через несколько секунд звонок повторился.

Синтия лежала в постели, но не спала. Она слышала первый звонок. Потом, после второго, заспанный голос Пэйдж:

— Какого черта!.. В такую-то рань…

Дверь соседней спальни открылась, но прежде чем Пэйдж добралась до входной двери, раздался третий звонок.

— Не трезвоньте, я уже иду! — крикнула Пэйдж раздраженно.

Синтия почувствовала, как участился ее пульс, но продолжала лежать неподвижно — будь что будет!

Пэйдж посмотрела в “глазок” и увидела на лестничной площадке мужчину в форме полицейского. Она отперла два замка, сняла накидную цепочку и открыла дверь.

— Здравствуйте, мэм. Меня зовут Уинслоу Макгоун, — голос был негромкий, тон интеллигентный. — Я работаю вместе с майором Синтией Эрнст. Полагаю, она остановилась у вас?

— Да. Что-нибудь случилось?

— Сожалею, что пришлось побеспокоить вас в столь ранний час, но мне необходимо ее видеть.

— Войдите, сэр, — предложила Пэйдж. Потом окликнула подругу:

— Ты не спишь, Син? К тебе пришли.

Синтия неспешно накинула халат и вышла в прихожую. С лучезарной улыбкой она приветствовала Макгоуна:

— Привет, Уинслоу. Что привело тебя сюда спозаранку?

Он не ответил, а обратился к Пэйдж:

— Где мы с Синтией могли бы поговорить с глазу на глаз?

— Идите в мой кабинет, — она жестом указала себе за спину. — Закончите, дайте знать. Кофе уже будет готов.

Когда Синтия и Макгоун уселись друг против друга, она сказала:

— Ты что-то слишком серьезен, Уинслоу. Что-то стряслось? — она говорила небрежно, а в уме крутились слова Макса Кормика. Актер никогда не думает, как он играет. Никогда! Если начнешь думать об этом, сразу станет заметно…

— Увы, да, — сказал Макгоун, отвечая на ее вопрос. — У меня плохие новости для тебя, очень плохие. Тебе нужно бы подготовиться…

— Я готова выслушать тебя. Говори же! — перебила она нервно. Потом, словно ее вдруг осенило:

— Что-то с родителями?

Макгоун медленно наклонил голову.

— Да, с родителями… И самое плохое…

— Боже, нет! Они?.. — Она запнулась, будто не в силах вымолвить это слово.

— Да. Не знаю, как сообщать такие вести, но… Боюсь, что оба они мертвы.

Синтия спрятала лицо в ладонях и вскрикнула. Потом позвала:

— Пэйдж! Пэлдж!

Пэйдж опрометью вбежала в кабинет.

— О, Пэйдж, мои мама и папа… — воскликнула Синтия.

Когда же подруга заключила ее в свои объятия, она повернулась к Макгоуну:

— Это.., это была.., автокатастрофа?

— Нет, — он покачал головой. — Знаешь, Син, лучше я пока не буду тебе ничего больше рассказывать. Тому, что может вынести человек, тоже есть предел. С тебя достаточно.

Пэйдж горячо его поддержала, еще крепче обнимая Синтию.

— Да, прошу тебя, милая! Тебе нужно успокоиться, взять себя в руки.

Поэтому прошло еще четверть часа, прежде чем Синтия — новая личность в новом сценарии — узнала некоторые подробности убийства своих родителей.

С этого момента ей оставалось только плыть по течению. Уинслоу Макгоун и Пэйдж посчитали, что Синтия находится в состоянии шока, в чем их еще более убедила ее рассеянная покорность. К Макгоуну скоро присоединились двое полицейских в форме, один из которых сразу сел к телефону.

— Мы поможем тебе срочно вернуться домой, — сказал Макгоун Синтии. — Я уже отменил твои остальные лекции. Сегодня же вечером ты отправишься в Майами прямым рейсом. Наша машина доставит тебя в аэропорт.

— Я полечу с тобой, Син, — сразу заявила заботливая Пэйдж. — В таком состоянии тебя нельзя отправлять одну. Я могу сама упаковать твой чемодан, если не возражаешь.

Синтия только отрешенно кивнула и буркнула:

— Спасибо.

Полезно иметь спутницу в дороге, хотя она сразу решила, что долгое присутствие Пэйдж в Майами ей решительно ни к чему. Она вытянулась на кушетке, на которую ее прежде усадили, и закрыла глаза, отстранившись от окружавшей суеты.

Вот и свершилось, думала она, родители мертвы. Долгожданная цель достигнута. Почему же не ощутила она той эйфории, той радости, которую предвкушала? Все ее чувства сейчас сводились к одному — полнейшей опустошенности. Это оттого, вероятно, что никто, кроме Патрика Джексона и ее самой, никогда не узнает правды — почему было совершено это убийство и кто его так гениально спланировал.