Читать книгу "Право на поединок - Мария Семенова"

Странное это было пение. Мальчик не раскрывал рта, и казалось, будто звук исходил не из человеческого горла, а слетал с дрожащей струны неведомого инструмента. Ни один шан не умел так петь. Это была тайна и гордость племени итигулов – одна из многих, утраченных изгнанниками в долгом и далёком плену.

Из темноты долго не приходило никакого ответа. Молчание показалось Эвриху изумлённым: уж верно, итигулы никак не ожидали повстречать здесь кого-то, владеющего наследным искусством. В небольшом племени все знают друг друга. Вот и шестеро, затаившиеся на тёмном склоне, отлично знали не только всех своих родичей, но и кто где был этой ночью. Случайно встретить ещё одного итигула, да притом явившегося с такой стороны, откуда раньше подкрадывались только лазутчики-шаны?…

Волкодав умел слышать неслышимое для других. Умел и не пропустить тихий звук, затерявшийся среди шума и разговора. Он вслушивался и вглядывался в не такую уж густую для его глаз темноту. Со свирепых горцев станется для начала прирезать подозрительных ночных гостей, а уже потом разбираться, кто таковы…

Йарра пел, простирая перед собой руки и не открывая плотно зажмуренных глаз. По его щекам из-под век текли слёзы, невидимая струна дрожала и готова была оборваться. В отчаянной песне звучали и страсть, и мольба, и трепещущая гордость одинокого светильника на ветру.

Обманщик не может так петь. Или всё-таки может?… Волкодав ещё выяснит, что в каждом итигульском роду сохранялась своя, лишь ему присущая песня; когда общая радость или общая скорбь собирала вместе всё племя, разные мелодии сплетались замечательным узором, словно нити в ковре или пальцы обнявшихся рук, и потому-то немногочисленные чужаки, кого Боги приводили на подобный сход, не могли его позабыть до смертного часа… Но это будет потом. А пока венн слушал напряжённый, страдающий голос и ощущал почти телесную боль, дожидаясь, чтобы итигулы приняли наконец решение.

И вот в темноте одна за другой зазвучали новые струны. Низкие, сильные голоса словно бы обняли срывающийся голос Йарры и повели его за собой, подбадривая и оберегая. А чуть погодя Волкодав подметил движение впереди. Ему хватило звёздного отсвета, чтобы вычленить крепкий мужской силуэт, увенчанный тремя орлиными перьями. Горец шёл не скрываясь. Эврих и Волкодав поднялись на ноги. Йарра всё пел, вдохновенно выводя мелодию, доставшуюся от отца, и с восторгом слыша, как она вливается в могучую песню сородичей. Ради этого мгновения воистину не жаль было вытерпеть тысячу бед и едва не погибнуть в долгом плавании через море. Более возвышающей душу встречи со своим народом Йарра не мог бы и пожелать.

Когда-то очень, очень давно, чуть ли не во времена самой Великой Тьмы (породившей, как сказывали, не только горную страну на далёком Восточном материке, но и Заоблачный кряж), ветра и лютые морозы содрали с горы Четыре Орла мягкую зелёную кожу и плодородную мякоть земли, оставив один гранитный костяк. Когда же Бог Грозы пробудил Бога Солнца от смертного сна и вновь выпустил его в небо – милосердные воды стали точить обнажённый камень и наконец выгрызли в нём пещеру с широким устьем, похожую на громадную арку, созданную воображением очень смелого зодчего. Только перекрывала эта арка не вход в какой-нибудь замок и даже не городские ворота. Она уберегала от непогоды и от недоброго глаза целое поселение людей. Хлопотливый улей жилых домов, небольшую кузню и даже водяную мельницу, оседлавшую белогривый ручей. Перед зевом пещеры теснились на ладони горы крохотные, тщательно ухоженные поля, землю для которых не одно поколение втаскивало наверх из долин на собственных спинах. Поля ограждала стена, тоже, надобно думать, созданная трудами нескольких поколений. Незачем подкравшемуся врагу зариться на урожай, с превеликими трудами взращённый на драгоценной земле!…

Впрочем, если Волкодав ещё что-нибудь понимал, даже и подобраться к этой стене было очень непросто. Пока их вели по тропе к мощным, окованным железом воротам, из ночного мрака несколько раз возникали дозорные и спрашивали, кто идёт. Шестеро итигулов называли себя, непременно добавляя:

– И с нами Йарра, сын Йарана Ящерицы. Он вернулся из-за великого моря.

Волкодав кожей чувствовал, какая гордость распирала парнишку при этих словах.

Весть о появлении неожиданных гостей улетела далеко вперёд, путешествуя одним горцам ведомыми способами. Венн уже не особенно удивился, обнаружив, что едва ли не вся деревня собралась встречать их возле ворот. Вместе с людьми выбежали собаки, и Волкодав на какое-то время утратил всю свою настороженность. О, итигульские псы заслуживали отдельного разговора! Это была особая порода, выведенная пастухами Заоблачного кряжа ещё до Последней войны и сбережённая вместе с драгоценнейшим достоянием народа. Называли её «утавегу», что переводилось на прочие языки как «белые духи, приносящие смерть». Громадные, по бедро человеку, могучие пушистые псы играючи разрывали волков. При этом они были ещё и очень нарядными. Их густая шерсть искрилась снежной, без единого пятнышка белизной. Чёрные губы добродушно растягивались, открывая белые кинжалы зубов. Йарра как-то рассказывал со слов отца, что утавегу не только помогали справляться с отарами и охотиться на опасных зверей. Итигулы доверяли им детей, уходя на целый день из дому. Страшные псы беззлобно играли с малышами и охотно присматривали за ними. И без раздумий вцеплялись в глотку всякому недоброму пришельцу – зверю ли, человеку!

Понятно, что незнакомцев, приведённых дозорными, требовалось должным образом осмотреть и обнюхать. Эврих и Йарра были для утавегу гости как гости: подошёл, познакомился, отошёл. Зато Волкодав… Старейшая сука, непререкаемая хозяйка и водительница стад, подползла к нему на брюхе и ткнулась носом в ладонь, испрашивая благоволения Великого Вожака. Явился Тот, Кто был властен повелевать. Прямой сын Старого Пса. Прочие двуногие были всего лишь наместниками, могущими передавать Его волю…

– Осторожно! – спохватился предостеречь Волкодава кто-то из итигулов. – Лучше не двигайся, чужеземец!…

Однако венну и Старейшей не было нужды в чьих-то советах. Ладонь человека-собаки ласково погладила белую голову псицы, потрепала мягкие уши, взъерошила роскошную гриву.

«Здравствуй, сестра!» – коснулось её разума приветствие Вожака. Венн даже опустился на корточки, чтобы сравняться с ней ростом. Белая стая уже клубилась вокруг. Лютые утавегу повизгивали совсем по-щенячьи и лезли друг дружке на спины, чтобы коснуться Вожака, лизнуть Ему руку.

«Потом, братья, потом! – умерил собачий пыл Волкодав. – Я ещё побуду с вами. Только не надо обижать остальных ваших друзей…»

Он сам замечал, что в последние год-два его способность общаться и ладить с собаками достигла удивительной остроты. Наверное, думал он иногда, так вот и утончается слух постепенно слепнущего человека. Со стороны бы на себя посмотреть. Может, меня и к роду людскому нельзя уже причислять?… Чего стоила та памятная встреча с собственной пёсьей душой на берегу Ренны! Не говоря уже о превращении прямо посреди кондарской улицы, на глазах у перепуганного народа… И вот теперь, в заоблачной деревушке, с Волкодавом опять творилось нечто странное. Он вдруг почувствовал себя дома. И нечаянно пришло, само ощутилось всё то, что он тщетно пытался внушить себе в Беловодье, в собственноручно выстроенной избе. Здесь ему по-настоящему радовались, любили и уважали его. Он был своим. Он бы мог остаться здесь жить. «Белые духи, приносящие смерть» отнюдь не были разношёрстным сообществом шавок, звонко лающих из-под ворот в любом городе и деревне. Утавегу оказались народом ничуть не хуже самих итигулов. Волкодав мог бы возглавить этот народ. Сделать его своим. И сам стать как они…