Читать книгу "С жизнью наедине - Кристин Ханна"

Есть вещи, которые не меняются.

Лени с Мэтью постояли на заросшем дворе ее старого дома, потом вместе вышли на травянистый холмик над берегом, здесь их уже ждали мистер и миссис Уокер, Алиеска и Эмджей. Алиеска улыбнулась Лени приветливо и тепло, словно хотела сказать: «Теперь мы вместе. Мы семья». За последние два дня, в вихре возвращения Лени на Аляску, им некогда было поговорить, но обе знали, что еще успеют пообщаться, сшить ткань жизней воедино. Это будет несложно, ведь их объединяют любимые люди.

Лени взяла сына за руку.

На берегу ее ждала толпа. Лени почувствовала, что на нее смотрят, отметила, что при ее приближении все смолкли.

— Мам, смотри, тюлень! Там рыбка выпрыгнула из воды! Ух ты. А мы сегодня с папой поедем на рыбалку? Тетя Али говорит, что лосось еще идет.

Лени оглядела друзей на берегу. Здесь собрался почти весь Канек, даже отшельники, которые заглядывали только в салун да изредка в универмаг. При ее появлении никто не проронил ни слова. Все расселись по лодкам. Лени слышала, как плещет волна о борт, как захрустели ракушки и галька, когда лодки спихнули в воду.

Мэтью подвел ее к плоскодонке. Надел на Эмджея яркожелтый спасательный жилет, усадил его на носу вперед спиной. Лени расположилась на корме. Они поплыли к остальным. Мэтью сидел посередине, на веслах.

Ясным солнечным ранним вечером в заливе стоял штиль. V-образный фьорд казался величественно-прекрасным в этом свете.

Лодки вышли из бухты и плыли рядом, порой стукаясь бортами. Лени огляделась. Том с новой женой, Аткой Уокер; Алиеска с мужем Дэрроу и сыновьями, близнецами-трехлетками; Марджи-шире-баржи, Натали Уоткинс, Тика Роудс с мужем, Тельма, Малышка, Тед, все Харланы. Лица ее детства. И ее будущего.

Лени почувствовала, что все взгляды обращены к ней. Она вдруг подумала, как счастлива была бы мама, если бы знала, что столько людей захотят с ней попрощаться. Догадывалась ли она, как они ее любят?

— Спасибо, — произнесла Лени, но неловкое это словцо затерялось в плеске волн о лодочные борта. Что же сказать? — Я не знаю, как…

— Просто расскажи о ней, — негромко посоветовал мистер Уокер.

Лени кивнула, вытерла глаза и заговорила так громко, как сумела:

— Пожалуй, не сыщешь другой женщины, которая приехала бы на Аляску настолько неподготовленной. Мама не умела ни готовить, ни хлеб печь, ни варенье варить. До приезда на Аляску ее навыки выживания ограничивались способностью приклеивать накладные ресницы и ходить на каблуках. Она даже привезла сюда крошечные фиолетовые шорты.

Лени вздохнула.

— Но она полюбила Аляску. Мы обе ее полюбили. Перед смертью мама мне сказала: «Возвращайся домой». И я поняла, что она имела в виду. Если бы она увидела, что вы собрались здесь ради нее, улыбнулась бы своей ослепительной улыбкой и сказала бы: лучше идите пить и танцевать. Вручила бы Тому гитару, спросила бы Тельму, каких глупостей та наделала, а Мардж задушила бы в объятиях. — Лени осеклась и огляделась, вспоминая. — Она была бы счастлива, что вы нашли время и собрались здесь, чтобы ее помянуть, оставив все дела. И попрощаться с ней. Она мне однажды сказала, что чувствует себя пустым местом, отражением других людей. Она так и не научилась себя ценить. Надеюсь, сейчас она смотрит на нас сверху и наконец понимает… как сильно ее любили.

Все согласно забормотали, несколько слов — и снова тишина. Глубокая скорбь молчалива и одинока. Отныне Лени будет слышать мамин голос лишь в воспоминаниях, мыслях, что текут в сознании, снова и снова пытаясь нащупать связь и смысл. Как все девушки, потерявшие мать, Лени будет копаться в душе, стараясь найти утраченную часть себя — мать, которая носила, кормила, любила ее. Лени станет и матерью, и ребенком. В ее душе мама доживет до старости и не умрет, пока Лени ее помнит.

Марджи-шире-баржи бросила в воду букет.

— Нам тебя не хватает, Кора, — сказала она.

Мистер Уокер бросил в море букет иван-чая. Тот ярко-розовым пятном проплыл мимо Лени.

Мэтью поймал ее взгляд. У него в руках был букет люпинов и иван-чая, который они утром собрали с Эмджеем.

Лени достала из коробки банку с пеплом. На одно прекрасное мгновение мир расплылся перед глазами, ей явилась мама, улыбнулась лучистой улыбкой, толкнула дочь бедром и сказала: «Давай танцуй».

Лени окинула взглядом лодки — яркие пятна на сине-зеленом фоне.

Открыла банку и медленно высыпала пепел в воду.

— Я люблю тебя, мама, — проговорила Лени, чувствуя, как в душе пускает корни печаль; теперь она так же неотделима от нее самой, как и любовь.

Они с мамой были не просто друзьями — они были союзниками. Мама говорила, что любит Лени больше всех на свете. Наверно, все родители так любят детей, подумала Лени. Она вспомнила, как мама ей сказала: «Любовь не тускнеет и не умирает». Она тогда говорила о Мэтью, но то же самое можно сказать о детях и матерях.

Она любила маму, сына, Мэтью и всех, кто сейчас собрался вокруг нее, крепкой и долговечной любовью, безграничной, как здешний простор, неизменной, как море. И чувство это было сильнее времени.

Лени наклонилась, бросила в воду розовый иван-чай; волна понесла букет к берегу. Лени проводила цветы взглядом. Она знала, что отныне будет чувствовать мамину ласку в дуновении ветерка, слышать ее голос в плеске прибоя. Быть может, порой расплачется, когда пойдет за ягодами, когда будет печь хлеб или почует запах свежего кофе. До конца своих дней она будет поднимать глаза в необозримое аляскинское небо, говорить: «Привет, мам» — и вспоминать.

— Я всегда буду тебя любить, — прошептала она ветру. — Всегда.

МОЯ АЛЯСКА

4 июля 2009 года

Ленора Олбрайт Уокер

Если бы в детстве мне сказали, что в один прекрасный день ко мне придут из газеты, чтобы побеседовать об Аляске в честь пятидесятой годовщины признания ее штатом, я бы рассмеялась. Кто бы мог подумать, что мои фотографии так полюбятся людям? И что мой снимок нефтяного пятна из танкера «Эксон Вальдес» попадет на обложку журнала и изменит всю мою жизнь?

Вообще-то вам лучше было бы пообщаться с моим мужем. Вот уж кто сумел преодолеть все трудности, на которые щедр наш штат, и остаться в живых. Он как те деревья, что растут на отвесных гранитных скалах. Ветер, снег и морозы могли бы их повалить, однако ж деревья не падают. Держатся, несмотря ни на что. И цветут.

Я самая обычная мама и жена и горжусь в основном своими детьми, а также тем, что сумела обустроить жизнь в здешних суровых краях. Однако моя история глубже, чем кажется на первый взгляд, — впрочем, как у любой женщины.

Семья моего мужа — фактически здешняя знать. Его дед с бабкой обустроились в глухой тайге; у них не было ничего, кроме топора и мечты. Настоящие американские первопроходцы, они освоили участок в сотни акров, основали город и поселились в нем. Мои дети, Эмджей, Кенай и Кора, четвертое поколение семьи, которое живет на этой земле.