Читать книгу "На Фонтанке водку пил - Владимир Рецептер"

Паша пришел к Аллочке на радио и стал ее просить устроить ему встречу с ее мужем, командующим всей украинской идеологией.

— Павлик, — сказала она, — я ни в какие его дела никогда не вмешиваюсь, у нас это не заведено, понимаешь?..

— Ну что тебе стоит, Аллочка? — настаивал виноватый Павел. — Меня ж до конца жизни дисквалифицируют!.. А ты ж ни о чем таком не говори, ты попроси у него одно: пусть только меня примет! — Паша знал, что может быть убедительным, и Алла, придя домой, изменила обычному правилу.

— Володя, — сказала она секретарю ЦК по идеологии, — у меня к тебе просьба: пожалуйста, прими артиста Луспекаева из Леси Украинки.

И Володя Ефременко принял Пашу в своем светлом кабинете, у них был содержательный разговор, и в результате приема прозвенел звонок в театр. А раз такой звонок прозвенел, то там слегка изменили свое отношение к сатисфакции и разрешили Луспекаеву уволиться «по собственному желанию»…

И тогда уж Паша пришел в БДТ и дебютировал в роли инженера Черкуна в спектакле Товстоногова «Варвары».

Судьба же артиста Алика Шестопалова осталась для нас покрытой мраком, из чего следует заключить, что в той давней киевской дуэли он был смертельно ранен и для искусства безвозвратно погиб…

Между тем Миша с Аллой затевали решительный отъ-езд из Киева, чему споспешествовало приглашение в Москву, в Центральный детский театр под руководством Константина Язоновича Шах-Азизова. К слову, чуть позже Шах-Азизов приглашал и артиста Р. Прославленный директор сумел добиться для Миши Вильфа даже приказа о переводе из Киева в Москву от министра всей советской культуры Екатерины Алексеевны Фурцевой, и Алла с Мишей уже начали складывать чемоданы. Но вдруг, как гром средь ясного неба, в Киев с гастролями нагрянул БДТ…

Читатель, не переживший состояния гастролей, должен наконец проникнуться верой, что это всегда особое и вовсе не рядовое событие в жизни отдельного театра, любого артиста и самого города, куда их приводит Бог. Каждая такая встреча наэлектризована тайной и притягивает внимание вечных искусств. Да, да!.. Жанровые сценки, мелкие, казалось бы, случайные факты и приключения, летучие мимоходные реплики, обоюдный обмен капризными впечатлениями между театром и городом, беглые оценки лиц и скользящие касания дней дают узнать нечто, местным календарем скрываемое, но влекущее силой самой судьбы.

Если не верите автору, доверьтесь личному свидетельству артиста Р. Уже на следующих гастролях БДТ в том же самом знойном Киеве по абсолютному наитию угадал он, хотя и не тотчас, в летней простуженной незнакомке прячущуюся в туманных подтекстах героиню своего романа, и вовсе не литературную, а очень даже живую, и роман этот не увял, едва начавшись, а, наоборот, расцвел непредсказуемыми последствиями и привел к тому, что, как известно, совершается только на небесах. Посреди белого дня бездумно пригласил он соседку по днепровскому пляжу на обед в киевскую ресторацию, на что незнакомка сказала:

— Я не могу идти в ресторан, потому что я — в майке!..

— Ну и что? — сказал Р. — Я тоже в майке!..

— Но вы — Рецептер, — объяснила она, — а я пока еще нет…

И Р. долго смеялся, не зная, чем окончится пляжное знакомство.

Об этом романе автор еще когда-нибудь скажет, а пока ограничится одним волшебным именем Ирины Владимировны Рецептер. Слышите, как рокочут и переливаются в нем любимые «р»?..

А артист БДТ Четвериков приехал на гастроли в Чехию и женился на чешке.

Оба они, Р. и Ч., поступили, конечно, как настоящие безумцы, но такова, о читатель, светлая и судьбоносная сила театральных гастролей…

Город сошел с ума: спектакли «Сеньор Марио», «Варвары», «Не склонившие головы» не только с самим Копеляном, но и с тем самым Луспекаевым потрясли отзывчивые сердца киевлян. Дрогнули и артисты: это был не театр, а храм искусства, и не спектакли, а мессы!..

И вот под эти громокипящие гастроли коллега Аллы Ефременко по работе на радио добилась неординарного решения начальства о записи спектакля «Знакомьтесь, Балуев!», в порядке исключения, на русском языке. И пригласила на запись многих, а главное — Пашу Луспекаева, которому предстояло сыграть свою ведущую роль не только в романе Кожевникова, но и в спектакле судьбы артиста Вильфа, впоследствии — Волкова.

Увидев Аллочку на радио, Паша приветствовал ее как свою спасительницу и стал расспрашивать, как протекает ее молодая жизнь.

— С Володей я разошлась, — призналась Алла, — вышла замуж за Мишу, и мы собираемся ехать в Москву, к Шах-Азизову в Центральный детский…

— Из детского — в детский? — удивился Паша. — А какой смысл? — И Аллочка задумалась, а рядом с ней задумался Миша. — Хочешь, я поговорю с Гогой? — спросил счастливый Луспекаев, и участник передачи Слава Стржельчик тоже спросил: — И я, хочешь?

— И на наше несчастье, — сказала автору уже через много лет Аллочка Ефременко, — мы согласились…

Не откладывая дела, Паша с Владиком пошли к Гоге и сказали ему, что хороший киевский артист уходит к Шаху. Когда Гога слышал, что где-нибудь приглашают артиста в театр, он всегда вздрагивал: а вдруг приглашенный пригодится ему?! Чуть позже так же вышло и с артистом Р. Получив от Стрижа и Паши тревожную весть о киевском Вильфе, Гога сказал: «Пусть приходит», и Миша явился, как лист перед травой. Осмотрев его, «как жеребца» (выражение Аллочки), и оценив его стати, Мэтр сказал: «Мы соберем худсовет и будем рэшать!»

Расставшись со Смоктуновским, Гога искал исполнителя роли Чацкого, и ему показалось, что Миша и есть искомая замена. Так что до принятия решения о Чацком — Юрском, а позже о Чацком — Рецептере у него было два предварительных кандидата: сперва — Смоктуновский, а потом — Вильф. И, считая варианты капризной театральной судьбы, отметим, что, если бы Смоктуновский, как и хотел, вернулся в БДТ, ни Юрскому, ни Рецептеру не видать бы роли Чацкого как своих ушей. А Вильф, начавший было репетировать, был через некоторое время переведен в Молчалины, и это тоже отразилось на его характере и судьбе…

Весть о том, что Товстоногов вслед за Луспекаевым берет еще одного киевского артиста, разорвалась в городе, как атомная бомба. К Гоге хлынули толпы страждущих, но он осадил массовые притязания.

— Это был единственный случай, — сказал он о Мише. — Остальные для показа должны приезжать в Ленинград!..

Когда театр играл премьеру «Сколько лет, сколько зим» по пьесе В. Пановой, Луспекаев у нас уже не работал, но пришел ее смотреть…

Уйдя из БДТ, он стал зарабатывать на жизнь, снимаясь на телевидении и в кино, может быть, в том самом «Белом солнце пустыни», которое обессмертило его имя, но у него все сильней болели ноги, и пальцы на обеих ступнях пришлось отнять. Потом возникли новые угрозы, новые операции; Паша еле ковылял и перемещался только в машинах; а эта подлянка, которая на него напала, называлась «облитерирующий эндертериит»…

Не знаю, каким образом оформлялся его уход — по собственному желанию или по частичной инвалидности; не знаю, какой разговор у них состоялся с Гогой, но не могу представить, чтобы это было прощание навсегда, исключающее всякую надежду наперед. Даже если оба и думали так, то какую-то лазейку оставлять было нужно и, скорее всего, ее оставили: Луспекаев продолжал являться в театр как к себе.