Читать книгу "Неупокоенные - Джон Коннолли"

— А есть ли она у тебя вообще, душа? — отозвался он скользким шепотом. — Что же до того, где обретаются твои жена и ребенок, то они там, где ты их держишь.

Собеседник подсел рядом на корточки и, обдавая меня никотиновой вонью, напоследок сказал:

— Я взял его, пока ты был на этом своем ужине, так что у тебя есть алиби. Это мой последний тебе подарок, мистер Паркер, и последняя индульгенция.

На этом он встал и удалился. Когда я наконец взнуздал себя на ноги, Коллектора уже и след простыл. Я плюхнулся в машину и поехал домой, раздумывая дорогой над его словами.

Той ночью исчез Джоэл Хармон. Тодд свалился с температурой, и босс сам поехал на городское собрание в Фалмуте, где вручил чек на двадцать пять тысяч, знаменуя задел кампании о покупке микроавтобусов для местной школы. Его машину нашли брошенной у Вилвуд-парка, а вот самого Хармона так и не разыскали.

Назавтра в десятом часу утра у меня зазвонил телефон. Звонивший не представился — сказал лишь, что судьей Хайт только что выдан ордер на обыск моего дома и всего участка, на предмет поиска нелицензированного огнестрельного оружия. Полиция будет уже в пределах часа.

Они приехали во главе с Хансеном и прочесали весь дом, все его комнаты и закоулки. Докопались и до укрытой в стене ниши, где я, вопреки приостановке лицензии, все-таки хранил пистолеты. Хорошо, что я вовремя обмотал их непромокаемой тканью, сунул в пластик и опустил в подернутый ряской пруд на задах участка, а пакет веревкой принайтовил к камню на бережке, так что пытливому взору сыщиков открылась лишь пыль под панелью. Наведались они и на чердак, хотя пробыли там недолго, а когда спускались, на лицах людей в униформе читалось облегчение, что они наконец покинули это до странности неприютное, холодное и темное пространство. Хансен на протяжении всего обыска хранил молчание и лишь напоследок бросил:

— Ничего, все еще впереди.

Когда они уехали, я взялся расчищать чердак. Стаскивал оттуда коробки, ящики, даже не заглядывая внутрь на предмет содержимого, и скидывал под лестницу, а затем оттащил все на голый каменистый пятачок на задворках. Открыл чердачное окошко и впустил внутрь свежий ветер, а стекло отер от пыли, вместе с теми каракулями. Так я обошел весь дом, вычищая каждую поверхность, проветривая комнаты и распахивая шкафы, пока не воцарился полный порядок, а в доме не сделалось так же холодно, как на улице.

«Они там, где ты их держишь».

Мне казалось, что я чувствую на себе их досаду и злость, или это просто сидело внутри меня, и даже когда я от этого очищался, оно стремилось уцепиться, уцелеть. С заходом солнца я запалил погребальный костер и смотрел, как в небо плавно взимаются горе и воспоминания, серыми дымными шапками и обугленными кусочками, что затем опадали в золу и уносились ветром.

— Простите меня, — нашептывал я, — простите за все то, что не смог для вас сделать, в чем подвел. Простите, что не оказался с вами рядом, чтоб вас спасти или умереть вместе с вами. Что удерживал вас здесь так долго узниками своего сердца, полного тоски и раскаяния. И вам я тоже прощаю. Прощаю то, что вы меня покидаете, и то, что вы все еще здесь. Прощаю ваш гнев и ваше горе. Пусть это будет конец. Конец всему этому.

— А теперь вам пора, — вслух сказал я теням. — Время, время вам уходить.

И сквозь языки костра я видел, как мягко поблескивают под луной болота, а над водой как будто обозначаются две тени, зыбко мерцающие в струях жара рыжего огня. Вот они плавно поплыли прочь, а за ними другие — бесплотная вереница, все дальше и дальше, одна за одной, пока наконец не затерялись в победном грохотании умирающих волн.

Ночью, словно в ответ на тот огонь, в дверь нашего с ней дома позвонила Рейчел; узнав ее, Уолтер от восторга просто ошалел. Она сказала, что ее вдруг охватило беспокойство за меня. Мы тут же соорудили трапезу и за долгим разговором выпили немного лишку. Утром, когда я проснулся, Рейчел спала рядом. Я не знал, что это — начало это или конец, — а спрашивать побоялся. Она уехала около полудня, с поцелуем и словами, так и не слетевшими с наших губ.

А вдалеке возле неприметного дома у тихой проселочной дороги остановилась машина. Открылся багажник, и из него выволокся человек с завязанными глазами и кляпом во рту. Человек кулем упал на землю, поскольку был связан по рукам и ногам. Запястья за спиной кровоточили от въевшегося в них провода; такими же путами были стянуты лодыжки. Человека взнуздали на ноги, но он снова чуть не упал: из ослабелых затекших ног ушла вся сила. Впрочем, он тут же рванулся бежать, стоило кому-то разрезать путы у него на ногах. Убежать не получилось: подсечка, и он снова снопом повалился наземь.

— Не вздумай, — дохнул ему никотином на ухо чей-то голос.

Его снова взволокли на ноги и повели в дом. Открылась дверь, и его аккуратно препроводили вниз по ступеням деревянной лестницы. Ноги коснулись каменного пола. Человек какое-то время настороженно шел, пока тот же голос не велел остановиться, после чего его приткнули на колени. Слышно было, как впереди что-то не то открывается, не то отодвигается — похоже, какая-то доска. Пала с глаз повязка, кляп тоже вынули, и Хармон увидел, что находится в каком-то подвале, пустом, если не считать старого комода в углу, дверцы которого были сейчас раскрыты, демонстрируя внутри какие-то безделушки — какие именно, в сумраке не разобрать.

Впереди в полу виднелась дыра, и пахло как будто какой-то застарелой кровью и тухлятиной. Дыра была неглубокая — метра два, два с половиной, — усеянная внизу большими и мелкими каменьями, обломками шифера. Хармон сморгнул; на миг показалось, что дыра на самом деле гораздо глубже, а ее каменистое дно каким-то образом подвешено над горловиной куда более глубокого провала, если не сказать бездны. По запястьям Джоэла вкрадчиво скользнули чужие ладони, и его часы, его драгоценный во всех смыслах «патек филипп», расстался со своим хозяином.

— Вор! — каркнул Хармон так, что орел на нем, наверное, надулся от спеси. — Ворье ты, больше никто.

— Нет, — невозмутимо поправил голос. — Я коллекционер. Точнее, коллектор.

— Ладно, забирай, — сдался Джоэл. В горле у него першило от сухости, а долгое путешествие в багажнике отзывалось тошнотной слабостью и ломотой в спине. — Забирай, только отпусти. У меня и деньги есть. Могу переслать в любое место, куда захочешь. Я даже не уйду никуда, пока они не окажутся у тебя в руках. Обещаю, что еще ровно столько же ты получишь, когда я окажусь на воле. Прошу тебя, отпусти. Чего б я там тебе ни сделал, приношу свои извинения.

Над неповрежденным ухом снова зашелестел голос. Самого человека не было видно. Хармона оглушило, когда он шел к своей машине, а очнулся он уже в багажнике. Переезд, похоже, длился много часов, с одной лишь остановкой для дозаправки, да и то не на бензоколонке: не было слышно ни шума насоса, ни других машин. Должно быть, похититель держал у себя сзади в машине канистры, чтобы не рисковать заправляться в людном месте, где похищенный может привлечь к себе внимание возней или возгласом.