Читать книгу "Королевская кровь. Медвежье солнце - Ирина Котова"

Внизу, во дворе, берманский маг никак не мог избавиться от беспокойства – что-то в пришедшей женщине ему не понравилось. Он закрыл глаза, пытаясь вспомнить, – и под веками его вспыхнула фигура гостьи, окруженная тонким слоем иллюзии.

– Это не врач! – крикнул он. – Хватайте!

Люджине не дали времени позвонить – она услышала крик, дрогнувшей рукой создала Зеркало, толкнула к нему жену Свенсена, установила щит между переходом и дверью – не дай боги выстрелят вслед, сомнут портал. Тарья исчезла в серебристой плотной дымке, а в комнате уже появился из портала маг – и тут же оценил обстановку, ударил по щиту Вертушкой. Люджина сжала зубы и начала стрелять, выжидая необходимые пять секунд для перехода Тарьи… а лучше десять… и чувствовала, как из нее вытекают силы, но продолжала удерживать щит. На магическую атаку сил уже не было. За спиной звенькнуло закрывшееся Зеркало, и Дробжек, отбросив опустевший пистолет, оглядела комнату, подхватила тяжелый табурет и пошла на мага. В комнату вбегали взбешенные берманы, а она размахивала табуретом от плеча, и от нее шарахались, стреляли – пули осыпались на пол, и щит истончался… держать его оставалось несколько минут, и капитан уверенно пробивала себе выход наружу.

Игорь Иванович ждал в машине на условленном месте. Открылось Зеркало, оттуда, пошатываясь, вышла бледная женщина, тут же согнулась – ее рвало. Он выскочил, подхватил супругу Хиля, глядя на переход – но тот закрывался, и Дробжек видно не было. Тут же набрал Свенсена.

– Тарья у меня, создавайте Зеркало! Дробжек осталась там.

Раздались звуки выстрелов, и он выругался.

– Не дергайся, сейчас вышлю отряд! – крикнул ему Свенсен.

– Некогда ждать, – огрызнулся Стрелковский. Дождался, пока сформируется тонкое серебро портала, и, поддерживая женщину, отправил ее к мужу. Сам же открыл багажник, быстро вооружился, взял короткий автомат и пошел выручать свою Дробжек.

Только бы она была жива.

Через несколько секунд в ворота дома Свенсенов врезалась машина. Створки погнулись, перекосились, раздался оглушительный взрыв – и охранники попадали на землю. Чуть в стороне от ворот через забор перепрыгнул мужчина c коротким автоматом и начал безжалостно и точно расстреливать солдат, пытающихся подняться после взрыва. Люди кричали, пытались отползать, стреляли в ответ, но пули отскакивали от его щитов, те дрожали и становились видимыми, и сколько они выдержат – было непонятно.

Сверху раздавались грохот и крики. Игорь пригнулся, оглядел периметр – живых вокруг не было – и шагнул в дом. Там начал подниматься по лестнице, стреляя по всему, что двигалось. Сзади кричал кто-то из прибежавших с другой стороны двора, снова свистели пули, у ворот прогремел еще один взрыв – то ли машина догорала, то ли отряд Свенсена прорывался во двор. Точно, прорывался – краем глаза он увидел прыгающих через забор спецназовцев. Теперь не надо думать о том, как прикрыть спину.

Игорь двигался наверх. Сознание словно отключилось, вернувшись в те времена, когда он карал предателей за свою королеву, – тогда он действовал так же бесчувственно, механически. Убийца в нем никуда не делся, оказывается.

Грохот вокруг стоял невыносимый – сверху кинули гранату, Стрелковский успел отпрыгнуть назад, но все равно взрывом смело, оглушило, протащило по лестнице вниз, на второй этаж; если бы не щит, поставленный придворным магом, уже подыхал бы тут. Но защита сработала, истончившись до невидимости. Сверху кричали, лестница загорелась, пошел едкий дым, и, к его счастью, видимость стала совсем никакой. Игорь поднялся, потряс головой и снова, по кромке пылающей лестницы, давясь дымом, побежал наверх, стреляя. Затормозил у открытых дверей, прыгнул на лихорадочно перезаряжающего пистолет охранника-человека, вывернул ему руку, сломал шею и откинул того в сторону.

В спальне загнанная в угол Дробжек отмахивалась от двух разозленных берманов покореженным табуретом, чуть в стороне стоял еще один, видимо, маг. Капитан, пригнувшись в обманном движении, с треском вломила одному из нападавших, тот покачнулся и упал. Стрелковский не видел, в каком состоянии ее щиты, поэтому стрелять во второго нападающего не решился – зато выстрелили в него, и пуля опалила ему шею, просвистев мимо, а вторая больно ужалила в плечо.

Дробжек с тревогой глянула на Игоря и отвлеклась, выставляя щит еще и на него, – и этим воспользовался маг, ударив северянку чем-то электрическим, мощным. Ее защита лопнула, и Игорь рванул туда – потому что маг опять двигал пальцами, на которых потрескивали голубоватые искры. Второй берман чуть сдвинулся в сторону, чтобы не мешать, – на него-то и прыгнул Стрелковский, долбанул локтем в висок, коленом в живот и ботинком по голени и получил в ответ такой удар под дых, что в глазах потемнело. Но увернулся от очередного удара, подсек противника, заваливая на пол, – пусть берман был мощнее, Игорь оказался умелее.

В мага, пытающегося кастовать, Дробжек метнула табурет, но тот скользнул по щитам и с грохотом упал на пол. Люджина спешно выставила руки вперед, видимо, пытаясь поправить свою защиту. Но не успела – в нее снова полетел разряд. И Игорь, двинув ногой в лицо пытающегося подняться бермана, успел нырнуть под этот разряд, почувствовал на мгновение, как онемевает почему-то левая сторона, а потом и все тело, – и затрясся. Боль была такая, будто его кипятком ошпарили, а затем о камень приложили. Окружающее поплыло и потухло.

– Ах ты ж сука, – сказала капитан измученно, вдохнула глубоко, прикрыла глаза и ударила Тараном, нарушая первую заповедь боевого мага – не тратить силы организма, если резерв исчерпан. Щиты соперника смялись, сам он отлетел к стене, да так и остался лежать там. Сразу потянуло в мышцах, выкрутило суставы: не имея возможности брать энергию из резерва, дар брал ее из тела, и организм спешно перерабатывал жир и мышцы в тепловую энергию, освобождал печень от гликогена. Моментально осунулось лицо, набухли вены на руках, закрутило в желудке и в горло плеснуло желчью.

Люджина села рядом с начальником, ощупала его. Пульс не чувствовался. Расстегнула рубашку: вся грудь Стрелковского была в красных ветвистых ожогах, и рукав пропитывался кровью. Целителем капитан была, прямо скажем, слабеньким, но сердце заводить их учили – и она снова потянула энергию из своего тела, сконцентрировала ее на кончиках пальцев и, чувствуя, как болезненно сокращаются мышцы, упрямо вытягивая внутренний резерв, ударила. Сердце молчало, и она повторила. Снова и снова, ощущая, как начинает кружиться голова, а в горле течет кровь из лопающихся сосудов.

Снизу раздавались выстрелы, крики, но она не обращала на них внимания. Шептала: «Не отпущу!» Ругалась и сглатывала свою кровь. И раз за разом давила на грудь, пытаясь завести сердце, делала короткие передышки. И снова била разрядами – до черных точек в глазах. Стрелковского выгибало, потряхивало, но сердце его молчало.

На одной из попыток – десятой? двадцатой? – когда руки у северянки уже посинели и истончились, он выгнулся, захрипел, сжимая кулаки, – и задышал со страшным свистом, как будто у него была дыра в гортани.

Так их и нашли – истощенную, не способную встать от слабости женщину и неочнувшегося Стрелковского. Из дома Свенсена обоих повезли в ту же больницу, где почти два месяца назад лежала капитан Дробжек. Люджина упрямо держалась в сознании, морщась, вдыхала резкий запах лекарств и спирта – ей сразу поставили капельницу, вкололи препарат для поддержки сердечной деятельности – и рассказывала сопровождающему оперативнику, что́ происходило в доме до появления штурмовой группы.