Читать книгу "Исповедь послушницы - Лора Бекитт"

– Ты исповедуешься ему? – Она смотрела властно и строго.

– Только в том, что считаю грехом.

Пока они говорили, Катарина внимательно смотрела на сеньору Хинесу. В ее больших глазах, ярко выделявшихся на худом лице, было что-то навязчивое, непонятное, чужое. Эти глаза внушали странную тревогу, предчувствие чего-то дурного. Чувства этой женщины не были похожи на чувства других людей, и мысли вызывали опасение.

Внезапно Катарина поняла, что прежде во взгляде Рамона было куда больше сходства со взглядом сеньоры Хинесы, чем сейчас. Он преодолел что-то важное, его сердце более не было сковано цепями страха и предрассудков. Он стал гораздо свободнее и был готов заплатить за эту свободу.

– Как ее зовут? – Сеньора Хинеса указала на ребенка.

– Исабель Монкада.

– Понятно.

– Нам пора идти, – сказал Рамон.

– Я потеряла тебя, – ответила женщина, пронзая его взглядом.

– Вы с самого начала знали, матушка, что я принадлежу Господу Богу, – невозмутимо заметил Рамон.

Они с Катариной поселились в небольшой гостинице, в комнатах, выходивших окнами на шумную рыночную площадь. Рамон был сильно взволнован и никак не мог успокоиться. Они кое-как дотянули до вечера, а потом зажгли свечи и заказали вина. Уложив Исабель, Катарина пришла в комнату Рамона.

Он сидел на кровати в своей сутане, держа в руке бокал, и сияние свечей отражалось в стекле красноватыми отблесками. Свежий воздух врывался в полуоткрытое окно. У Рамона было потерянное выражение лица.

– Иногда мне кажется, что в присутствии матери я лишаюсь способности нормально воспринимать окружающий мир. И все-таки мне немного жаль ее.

Катарина смотрела на него с легкой улыбкой.

– Ты изменился. Мне кажется, прежде ты никого не жалел.

– Да, это правда.

Он порывисто обнял ее и ощутил всем телом частые и страстные удары ее сердца. Если в глазах сеньоры Хинесы, с которой он недавно говорил, была холодная, непроглядная пустота, то в глазах Катарины – любовь и радость.

Они отдались друг другу, а после она сидела у него на коленях, и на них обоих не было ни лоскутка одежды. Катарина склонила голову на плечо Рамона, а он нежно ласкал ее грудь. Их губы поминутно сливались.

– Я рада, что ты никому об этом не рассказываешь. Даже на исповеди.

– Когда-то я сказал тебе, Кэти: о том, что было и есть у нас с тобой, я могу говорить только с Господом и хочу отвечать только перед ним.

Катарина подумала, что найдутся те, кто захочет спросить с него за случившееся и в земной жизни. Например, Эрнан. Но она не стала об этом говорить.

– Я все чаще начинаю думать о том, что нужно искать какой-то выход, – продолжил Рамон. – Давай уедем вместе, сбежим? Ты, я и Исабель! Теперь я готов. Не все ли равно, что делать днем – копать землю, обтесывать камни, – если ночью я смогу любить тебя. Дело не в страданиях плоти, их я преодолею, потому что привык. Просто у меня с каждым годом все сильнее болит сердце и ноет душа!

Катарина покачала головой.

– Ты готов сейчас, в этот момент, когда мы рядом и вокруг никого нет, никого и ничего. Потом все изменится. Да и я не могу уехать. Ведь у меня есть еще одна дочь, Лусия.

– И муж – Эрнан, – мрачно произнес Рамон и добавил: – Я не только грешник, я преступник! Возжелал жену не просто ближнего, а… своего родного брата!

– Тогда я еще не была его женой, – напомнила Катарина.

– Я сам виноват в том, что ты ею стала!

– Нет, – мягко произнесла она, – такова наша судьба.

– Ты сорвала меня с призрачного пьедестала, превратила в обычного смертного. Я стал смелее и в то же время чаще испытываю страх, какой испытывает… нет, не монах, боящийся прослыть грешным, а обычный человек.

– Чего ты боишься? – спрашивала Катарина, нежно гладя его волосы.

– Например, что у тебя опять родится ребенок и тогда обман будет продолжаться до бесконечности. Я не знаю, как сделать, чтобы этого не случилось!

– Не беспокойся. Об этом я позаботилась. – И она рассказала о своем визите к «ведьме».

Рамон пришел в ужас.

– Ты ходила к колдунье?!

– Она не колдунья, а обычная женщина, которая помогает людям.

Рамон покачал головой.

– Вокруг пылают костры, между тем люди все равно прибегают к магии, к колдовству…

– Потому что жизнь тяжела и не каждый способен дождаться тех благ, которые дарует судьба. Случается, приходится делать то, что необходимо, – сказала Катарина, и Рамон поразился ее решительности и бесстрашию.

Днем они пошли погулять по городу. Исабель не знала, как обращаться к Рамону, и Катарина объяснила, что нужно говорить «святой отец». Рамон невольно подумал о том, насколько это соответствует действительности.

Иногда он брал девочку за руку и чувствовал отчаяние и нежность. Он знал, что Катарина думает о том же, что и он. Они оба не хотели никого обманывать: Катарина не желала изменять мужу, а Рамону было стыдно предавать брата. Но они не знали, как этого избежать.

Глава VI

На обратном пути Рамон подолгу стоял на корме с отрешенным видом; взгляд его темных глаз был прикован к воде. Катарина его понимала. Тяжело жить, осознавая, что твое счастье – это преступление, что твоя радость попросту украдена у судьбы.

Катарина мучительно размышляла над тем, как совершить роковое признание, и решила, что будет проще изложить его на бумаге. Она уединилась в каюте и принялась писать письмо Эрнану. Молодая женщина не могла понять, почему буквы расплываются, а строки прыгают перед глазами – от неуверенности и страха или потому, что усилилась качка.

Закончив, она легла и попыталась уснуть, но не смогла. В конце концов Катарина встала, накинула мантилью и поднялась на палубу. Дул прохладный ночной ветер, тьма протянулась от горизонта к зениту огромным черным полотном. Катарина перешла в носовую часть судна, которая освещалась фонарем, и стала смотреть на темную воду. Волны перекатывались с тяжелым шумом; иногда брызги долетали до палубы. Время от времени вдалеке вспыхивала огненно-красная молния; она резко рассекала тьму и исчезала в толще туч.

– Это гроза? – обратилась Катарина к вахтенному матросу.

– Не беспокойтесь, госпожа, – отвечал тот. – Она далеко.

Молодая женщина прижала руки к горящим щекам. Ветер развевал ее волосы и мантилью, и она стояла, опьяненная дыханием морских просторов и одновременно испытывающая страх перед своей судьбой и дальнейшей жизнью, страх, тянущий душу на то глубокое и опасное дно, которому нет названия.

Катарина не знала, сколько прошло времени, прежде чем она заметила на палубе черную тень. Рамон остановился рядом.