Читать книгу "Жасминовые ночи - Джулия Грегсон"

– Твой пилот.

– Мой пилот? – По выражению лица Клива нельзя было подумать, что он приготовил для нее хорошую новость. – Йенке?

– Нет, не Йенке, – сказал он наконец. – Доминик Бенсон. Он остановился в отеле «Ватерлоо». Это маленький частный отель возле вокзала. Он жил там почти две недели.

– Ты шутишь? – Она онемела, одеревенела, окаменела, словно разом отказали все ее рецепторы. – Откуда ты знаешь?

– Потому что я искал его. По просьбе Озана.

– Но ведь ты говорил мне, что не можешь или не станешь это делать.

Он погонял пальцем кусочек льда в бокале виски.

– Мне так приказали. Перед концертом тебе нельзя было сказать – это вышибло бы тебя из колеи на сто процентов. Но ради бога, Саба, не говори никому, что ты узнала об этом от меня.

– Это правда?

Он кивнул со вздохом.

– Я сам видел его вчера на улице. А он видел, как я разговаривал с тобой. Так что, Саба, – он залпом допил виски и придавил окурок, – как говорит добрая фея, «моя работа закончена». В один вечер я сообщил новости об оказанной тебе чести и о твоем бойфренде. Или, пожалуй, в этой антрепризе я скорее вдова Туонки[150]. Кстати, если у тебя будут проблемы, ты знаешь, как меня найти. Скоро я вернусь в Англию.

Он встал, все еще улыбаясь, и попытался надеть плащ, но долго не мог попасть в рукава. Потом осоловело поглядел на часы.

– Надо же… tempus fugit. Время летит. Думаю, тебе не терпится поскорее добраться до «Ватерлоо». Боюсь, что не смогу тебя подвезти – меня ждут в другой части города. Вот адрес. Передай ему от меня, что он счастливчик.

Пока он царапал на листке бумаги адрес, новость наконец-то просочилась в ее мозг, оттуда в кровь и по позвоночнику добежала до нервных окончаний.

– Дермот. – Она одарила его сияющей улыбкой. – Это правда?

Он поднял кверху два пальца.

– Честное слово скаута.

– В самом деле?

– Угу.

Она вздохнула с облегчением.

– Спасибо тебе, от всего сердца спасибо. – Она уже простила его за то, что он молчал про эту новость и сообщил ее только после концерта. Ясное дело, ведь Озан четко дал ей понять, какие у него приоритеты.

– А если у тебя что-то не заладится… – Он положил на стол несколько грязноватых купюр для официанта и сунул ей в руку листок. – Позвони своему старенькому дядюшке Дермоту. – Он взял шляпу. – Это адрес моей сестры в Англии. В принципе, я не должен давать его тебе, но черт с ним. Я все равно сомневаюсь, что ты им воспользуешься.

Живой! Она вышла на улицу, взглянула на адрес и не знала, смеяться ей, кричать от радости или плакать. Дом живой! Он в Александрии. Улицы вокруг нее пульсировали весельем – играли уличные музыканты, люди пели, танцевали, кричали. В одном из парков горел костер, искры летели в ночное небо. Никаких шансов поймать такси. Она торопливо шла по улице, полная воодушевления и одновременно ужаса. Вдруг она упустила свой шанс? Вдруг у него появилась другая и он не захочет ее видеть?

Она остановилась возле статуи Мухаммеда Али-паши; ее грудь тяжело вздымалась.

– Отель «Ватерлоо», – прочла она в записке, которую ей написал Клив. – В районе улицы Наби Даниэль, вблизи вокзала.

После получаса отчаянных поисков в грязноватом переулке она нашла отель, вклинившийся между парикмахерской и сирийской пекарней.

В пустом вестибюле ночной портье читал вечернюю газету.

– Где он? – спросила она, еле переведя дыхание. – Доминик Бенсон. Он остановился тут.

Мужчина удивленно глядел на нее. Богиня в серебристом платье и грязных туфлях? Потом он узнал ее.

– Мадам, мадам? – У него загорелись глаза. – Вы очень хорошо пели. Напишите ваше имя, мерси. – Он сунул ей листок бумаги. – Специально для меня.

Она торопливо нацарапала свое имя.

– Помогите мне, – попросила она. – Пожалуйста. Помогите. Я ищу одного человека.

– Кого? – Он озадаченно нахмурился.

– Доминика Бенсона. Он ваш постоялец.

Портье выдвинул ящик стола, вытащил пыльный гроссбух и мучительно долго искал страницу и день.

– Нет, мадам, – с сожалением сообщил он, качая головой, – его у нас нет. Уже нет. Сегодня ночью… – Он изобразил, что несет тяжелые чемоданы. – Он уехал в Каир.

– Когда, когда? – Она схватила его за руку и показала на часы. – Когда поезд?

Он пожал плечами.

– Один час. – Снова пожал плечами. – Может, два часа. Поезд специально для тех, кто был на концерте. Мне очень жаль.

Главный железнодорожный вокзал Александрии, Миср, находился примерно в миле от отеля. Она взяла такси, выскочила из него, когда они застряли в пробке, и побежала к вокзалу, не обращая внимания на мусор, конский навоз, выбоины и камни.

У вокзала стояли лошади, запряженные в экипажи, и ели зерно из мешков, надетых им на голову; это придавало им сходство с узниками перед казнью. Хватая ртом воздух, она пробежала мимо них и влетела на набитый людьми вокзал. Поискала в толпе европейские лица и увидела возле билетной кассы группу солдат-шотландцев.

– Каирский поезд, – выпалила она.

– Не сломай ногу, милая, – предупредил ее парень в килте. – Поезд ушел, только что… Подожди-ка… подожди. – Он вытянул шею, огляделся и махнул рукой. – Нет, он еще там…

– Где? Где? – закричала она.

– Платформа номер два, – в унисон ответили солдаты.

Она побежала туда, мимо спящих попрошаек, подвыпивших гуляк, юных влюбленных, солдат, крестьянина с одеялом на спине, и увидела последний вагон поезда, уходившего в переплетение проводов, в разбитые предместья, а потом в никуда.

Она стояла на платформе в красивом серебристом платье, испачканном грязью; ее белая накидка трепетала на ветру.

– Остановите проклятый поезд! – заорала она зычным валлийским криком, каким ее предки переговаривались из долины в долину. – Остановите! Остановите! Остановите! Немедленно! – Она побежала за поездом по полутемной платформе, споткнулась и чуть не упала. Поезд продолжал медленно удаляться в ночь, но в самую последнюю минуту носильщик, стоявший на тормозной площадке последнего вагона, заметил орущую гурию в светлом платье, которая бежала сквозь паровозный дым.

Он тоже закричал, вбежал внутрь вагона и дернул за красный шнур срочной остановки. Поезд со скрежетом остановился.

В обычное время за такие вещи грозит наказание, но в ту ночь у всех было праздничное настроение. Люди высунулись из окон, смеялись, шутили, а она вскочила в поезд, все еще шипевший тормозами и протестовавший против своей остановки. Она стремительно шла по набитым людьми проходам, звала Доминика и глядела сквозь стеклянные двери на пассажиров: мужчин в фесках, котелках и тюрбанах; на семьи, готовившиеся ко сну; на весело махавших солдат.