Читать книгу "Ричард Длинные Руки - рауграф - Гай Юлий Орловский"

Я вернулся во дворец, вышел на балкон и подставил небу разгоряченное лицо. Город затих, дворец окружен огромным садом, только догадываюсь, что лавки закрыты, зато гостеприимно распахнуты двери постоялых дворов с их харчевнями, народ продолжает веселье, но здесь тихо, темно и лунно, верхушки деревьев серебрятся в призрачном свете, внизу кромешная тьма, зато воздух медленно свежеет…

Рядом бесшумно появилась фигура, человек точно так же облокотился о каменные перила и задумчиво смотрел в темный сад, печально тонущий во тьме. Худое лицо с острым, как лезвие боевого топора, профилем показалось печальным.

– Тяжела ноша государя? – спросил он с сочувствием.

– Вам не понять, – ответил я. – У вас прекрасная роль, сэр Сатана. Хотя больше годится для подростков. Все подвергай сомнению! И осмеянию, конечно.

Он повернул ко мне голову. Лицо очень серьезное, но в глазах в самом деле сочувствие.

– Человечество расстается со своим прошлым смеясь.

– Сказано красиво, – согласился я, – а у нас ради красного словца продадут и Отечество, не то что родного отца. Но если в прошлом узнали, что дважды два равняется четырем, как могу отказаться от такой истины?

– Вы же знаете алгебру, – произнес он с мягким укором. – Зачем вам два и два?

– Вся алгебра стоит на дважды два, – возразил я. – Вы стараетесь снова повести людей по пути науки и техники и всерьез уверены, что старые истины только тормозят прогресс? И что все предыдущие катастрофы были… м-м… случайны?.. И при более осторожном обращении ничего такого больше не произойдет?

Он проговорил с некоторым напряжением:

– Да, я в этом уверен.

Я стиснул челюсти, сам же совсем недавно так думал, а себя считал отважным богоборцем и смеялся над теми дураками, что во что-то тупенько верят, а я вот отважный и независимый, не верю ни во что и никому не кланяюсь.

– Сволочи останутся ими, – сказал я, – хоть с бронзовым топором, хоть с… оружием помощнее. Согласны?.. Но сволочь с топором не так опасна.

Он поморщился:

– Вы все еще верите, что религия в состоянии обуздать наследие Змея в человеке?

– Уверен.

– Даже после того, как поговорили с высшими иерархами Церкви? И убедились, какие это мелкие и злобные ничтожества?

Я запнулся с ответом, перед глазами всплыло яркое до отвращения лицо кардинала и злобные морды его прелатов. Даже отец Раймон не союзник, зря старался наклонить меня им под ноги. Даже во спасение.

– Мелкие и злобные, – согласился я. – Еще и подловатые… Передергивают, подтасовывают, всех бы троих утопил в отхожем месте. Редкостные сволочи! Говорят, таких поискать, но для меня нашли… И хотя я вышел из детского возраста, когда на основании единичного факта делают вселенские обобщения, но и мне хочется сказать, что вся религия – говно! И вся Церковь – говно!

Он спросил с интересом:

– И что вам мешает сказать?

Я вздохнул:

– Потому что не ребенок. Уже знаю, что если кто-то полное говно, то необязательно, что и все остальные люди на свете – в коричневом. К нам прислали троих законченных мерзавцев. Я их ненавижу. Но значит ли, что должен ненавидеть и Церковь?

Он пождал плечами:

– Для того чтобы узнать вкус дерьма, необязательно выжрать целое ведро.

– Красиво сказано, – согласился я. – И вроде бы убедительно. У нас народ такой, дай красивую хлесткую фразу, и укроются за нею, как за щитом. Ничего больше и слушать не захотят. Я не спорю, вы мастер полемики. Непревзойденный!.. Лучший из лучших.

Он улыбнулся, кивнул:

– Спасибо. Должен признаться, вы правы.

Я сжал челюсти и сказал твердо:

– Единственный путь… это идти дальше. Не слушая ваших вроде бы мудрых и разумных доводов.

– Почему?

– Потому что человек, – сказал я, – это не только ваш далекоидущий расчет… Человек – это еще и вера… а это всякий раз опрокидывало ваши точнейшие расчеты. Сэр Макс отказался от замка Эльбеф и богатейших земель, где одни только рудники сделали бы его самым богатым в королевстве!.. А ведь, по всем расчетам, он так поступить был не должен, не так ли?

Он поморщился.

– И что, вы его оправдываете? Он поступил как дурак.

– Да, – согласился я. – как дурак. Но мы с вами знаем, он не дурак. Значит, те ценности, которые перевесили, стоят выше? Или ценнее, простите за тавтологию?

Он продолжал смотреть вдаль, но мне показалось, что опасается поднять взгляд на небо с его беспощадными звездами.

Ночь прошла без сна, хотя я честно пытался забыться, даже овец считал, не помогло. Наверное, надо было считать мешки с золотом или тяжеловооруженных рыцарей, я же майордом, а не пастух, но такая мысля пришла поздно, когда я уже под утро в раздражении встал и опоясался мечом.

Испуганные слуги вбежали в покои, кланяясь и мелко дрожа. Я снял меч и швырнул на ложе:

– Доспехи!

Оруженосцы еще спят, а эти одевают и застегивают неумело, но я все равно успокоился, ощутив на плечах тяжесть благородного металла с моим гербом на груди, украшенного молниями и прочими знаками быстрых побед.

– Лук!.. – потребовал я. – Меч!..

Крохотный арбалет взял сам, его воспринимают как игрушечный, вот и пусть, меня это устраивает, прошелся по комнате, с удовольствием слыша, как позванивают золотые рыцарские шпоры.

– Хор-р-рошо… Эй ты, лохматый! Позови лордов в нижний зал.

– Слушаюсь, ваша светлость…

Убежал не один, а все, я с лязгом и грохотом, словно сэр Растер, прошагал из покоев вниз, туда поспешно входят мои лорды, большая часть из них и ночует во дворце, хотя есть свои роскошные дома.

Граф Ришар, в свободной рубашке, распахнутой на груди и открывающей красивую волосатую грудь, панталонах свободного кроя и мягких сапожках, в каких никогда не видел, отшатнулся в дверях.

– Сэр Ричард! – вскрикнул он. – Что стряслось?

– Я проснулся, – ответил я зло.

– Что?.. А почему в доспехах?

– Потому что, – отрубил я. – Потому что, дорогой граф!

Лорды смотрели с опаской, таким меня еще не видели, меня буквально трясет, я сам чувствую, что гнев перешел в ярость, а морда из буряковой стала смертельно бледной.

– Но что случилось?

Я в бешенстве выхватил меч. Все отшатнулись, я вскинул над головой и с силой рубанул по столу. Сверкающее лезвие с наслаждением вгрызлось в толстое твердое дерево. Столешница разделилась на две половинки, обе рухнули на пол. Посыпалась посуда, зазвенели и покатились по коврам чаши и кубки.

– Надоело! – заорал я. – Я – воин, а не… Ладно, не воин, но не хочу, не могу и не буду, понятно? Кто-то мечтает тлеть и гнить в этих хоромах – пусть, не жалко! Но чтоб я в болоте? Да я же совсем недавно все это презирал!.. Я хочу действий, я жажду их, я здесь подохну просто!.. Сэр Растер, велите седлать коней!