Читать книгу "Последний час рыцарей - Нанами Шионо"

Из данных разведки им стало известно, что объединенная флотилия по размерам не превосходила их собственную. Многие считали благоразумным оставаться на месте и не начинать войну той осенью. Большинство пиратов тоже выступали за тактику выжидания. И хотя пиратский вклад в имперскую флотилию по числу кораблей был невелик, все же в плане мореходства и доблести в бою они служили опорой турецкой армии. И Улудж-Али, и Сулук, больше известный по прозвищу Сирокко, советовали подождать.

Турки знали, что страны Западной Европы не ладили между собой. События предыдущего года только подтвердили это. И хотя на тот момент европейцы, как казалось, только укрепились в своей разрозненности, никто не мог утверждать, что к следующему году они не помирятся. Но те, кто настаивал на выжидании, считали: ввиду поздней осени армии не стоит ввязываться в войну.

Так рассуждали не только пираты. К примеру, придворные министры, сопровождавшие великого адмирала Али-пашу, придерживались того же мнения. Многие из них служили империи еще при предыдущем султане Сулеймане, они состояли во фракции умеренных, возглавляемой в Константинополе великим визирем Сокуллу. Бывалые министры объясняли свою позицию тем, что Кипр империя уже захватила, а значит, цель войны была достигнута, и потому не было никакого смысла лишний раз испытывать силы христиан. Однако Али-паша принадлежал к более молодому поколению и жаждал войны.

Али-паше впервые доверили такую масштабную флотилию. Он оставался в стороне от соперничества между фракцией, желавшей продолжить политику Сулеймана, и намного более агрессивной правительственной группой, поддерживавшей нового султана. Али-паша был чистокровным турком и гордился честью быть сыном великой Османской империи. Он всегда помнил о боевом знамени с вышитым золотом аятом из Корана, подаренном ему султаном Селимом. Этот флаг развевался только на мачте флагманского корабля, с которого Али-паша руководил всей обширной флотилией. И как чистокровному турецкому адмиралу, ему была невыносима одна мысль о том, что они вернутся домой, а флаг так и не побывает в сражении.

Придворные же, противившиеся войне с неприятелем, являлись христианами, обращенными в ислам в детстве. И Сирокко, и Улудж-Али, хоть и были пиратскими предводителями и занимали посты правителей Александрии и Алжира, все же являлись лишь новообращенными мусульманами. Али-паша чувствовал, что в жилах этих людей текла иная кровь. Он же сам готов был чем угодно пожертвовать (даже двумя юными сыновьями, которых взял с собой) ради единственной битвы с врагом. Неофиты не могли похвастаться подобной решимостью.

У Али-паши было еще одно основание настаивать на сражении, тогда как остальные придворные министры и командующие протестовали. Покидая Константинополь, он получил от султана тайное указание во что бы то ни стало разгромить христианский флот. Но поскольку практически все советники были иного мнения, Али-паша отправил в столицу гонца, сообщая о раскольнических настроениях и советуясь насчет собственных дальнейших действий. Султан Селим настаивал на своем.

Тогда Али-паша обратился к министрам и пиратским вождям. Он напомнил им, что греческие осведомители подсчитали силы вражеской флотилии, включая транспортные суда. Получилось не более двухсот пятидесяти.

— Мы намного сильнее! — заключил он.

Правитель Алжира Улудж-Али опроверг это утверждение:

— Превосходство не определяется численностью кораблей. Куда важнее уровень вооружения. По сравнению с их судами наши намного меньше. Мы намного слабее противника в плане огневой мощи — в особенности рядом с этими шестью чудовищами. Сопоставлять их количество с таким же числом обычных турецких галер глупо. Кроме того, венецианским флотом командует Веньеро. Не сомневайтесь, что венецианцы под его руководством при первом же столкновении разгромят нас своей мощью.

Али-паша с выражением крайнего презрения взглянул на урожденного итальянцем пирата, почти что своего ровесника. Он жестко ответил:

— Говорят, пирата предыдущего поколения Барбарозу подкупил тогдашний испанский король Карл. А еще я слышал, что нынешний король Филипп II тоже приглашает некоторых пиратов, в прошлом христиан, вернуться в свою веру. Я надеюсь, твои рассуждения не свидетельствуют о том, что ты откликнулся на одно из таких предложений.

Улудж-Али ничего не ответил. На самом-то деле такие же слухи ходили и на христианском флоте.

Подбодренный молчанием пирата, турецкий великий адмирал заключил, будто нанес последний удар саблей:

— Говорят, предводитель христианской коалиции приходится младшим братом испанскому королю. И раз уж сам монарший брат снизошел до того, чтобы выступить в войне, мы не можем себе позволить просто снять и свернуть наши знамена. Единственным шагом, достойным Османской империи, станет сражение с врагом.

Больше никто не возражал. Было решено, что турецкая флотилия покинет бухту Лепанто с намерением схватиться с приближавшейся армадой.

Теперь туркам предстояло определиться с боевым построением флота перед сражением.

Планировалось, что основные силы турецкой армии во главе с Али-пашой встретятся соответственно с главными силами противника, которыми, несомненно, командовал брат испанского короля. Эскадра Али-паши включала девяносто шесть боевых галер, а его собственный флагман был специально экипирован отрядом из четырехсот янычаров. С обеих сторон флагманский корабль сопровождался судами, на которых плыли министры. Правое крыло состояло из пятидесяти пяти галер, ему предстояло сражаться с левым крылом христиан.

Командующим правого крыла был назначен правитель Александрии пиратский капитан Сирокко.

Левое крыло турок (94 галеры) должно было противостоять вражескому правому. Здесь командование поручили правителю Алжира — пирату Улудж-Али.

Корабли Сирокко и Улудж-Али размещались на крайних позициях правого и левого крыльев, то есть в крайних боевых точках всего боевого построения. Турция равномерно распределила своих морских ветеранов, дабы укрепить все формирование. Для резерва выделили тридцать кораблей во главе с капитаном Драгуцем. Запас по большей части состоял из маленьких галер.

Великий адмирал Али-паша отдал всему флоту приказание ранним утром 7 октября отправляться из Лепанто через залив Патраикос, где планировалось сражение.

Совещание произошло за два дня до того.

Скорее всего в далеком прошлом Итака и Кефалиния были одним островом. Судя по очертаниям, их можно было бы легко сложить воедино. И разделены-то они были узеньким проливом шириной всего в триста метров. При виде возвышающихся над водой утесов Итаки на ум приходят эпитеты из «Одиссеи» Гомера. А сильные и своенравные ветра, господствующие на острове, воскрешают в памяти другой термин относительно острова: продуваемая ветрами Итака.

Непонятно почему, но моряки прозвали этот пролив «Александрийской долиной». Стоя у входа в залив, союзный флот с нетерпением ждал возвращения последнего разведывательного корабля. Тот вернулся и сообщил, что неприятельская флотилия вовсю готовится к битве в водах неподалеку от гавани Лепанто: «Враг покидает свое логово!»