Читать книгу "Регистан где-то рядом - Александр Карелин"

Сейчас, при обходе колонны Александр вновь увидел счастливого именинника. Виктор с наслаждением подставлял спину под щедрые струи воды, которые лил на него солдатик. Повязка с проступившей кровью на плече промокла, но офицер не обращал на это внимание.

– Привет, Виктор. Пошли, я поменяю тебе повязку, а-то нагноится рана. Тебе ведь далеко еще до Шинданда ехать.

– Привет, док. Ладно, уговорил. Я совсем забыл о по вязке, так захотелось освежиться. Кайф! Так бы лег в ванну и пролежал несколько суток, не выбираясь. Правда-правда! Как хорошо у нас на Волге, воды вдоволь. А здесь?!

Яглыч наспех вытерся полотенцем, надел полевой китель. Они, не спеша, пошли в сторону медпункта.

2

– Тяжелый был путь от Кабула?

– Не то, чтобы тяжелый. Ничем не примечательный, обычный рейс. Где-то нас пощипали, где-то спокойно проехали. Что ты, док, хочешь? Идет война, она без жертв не бывает. Жалко погибших ребят. А в Кандагаре сегодня моего командира взвода убило. Какой был парень! Мой земляк, тоже из Костромы. Я вот буду ехать в Шинданд, а он будет возвращаться в родной город в «деревянном бушлате». Так, кажется, у Высоцкого есть обозначение домовины. Мой дед, царство ему небесное, себе сам состругал, велел только в своей домовине и хоронить. Так и сделали потом.

Если тебе интересно, то расскажу немного о своем рейсе. Помню, что первый на нашем пути кишлак встретил мирной картиной: в шелковичных садах женщины бережно сметали в платки опавшие ягоды (потом их просушат, смелют, испекут из муки сладкие лепешки. Я как-то пробовал, понравились); девчонки пасли коз и коровенок, мальчишки, как это бывает, наверное, во всем Афганистане, промышляли мелкой торговлей; мужчины заготавливали саман для восстановления пострадавших от взрывов жилищ.

Удалось мне увидеть в этом рейсе настоящую афганскую глубинку. Вечерело, когда мы вошли в обозначенный на карте кишлак. Правда, раньше не доводилось через него проезжать. Дома, как ласточкины гнезда, прилепились на склоне горы. И стоят они один над другим, когда крыша нижнего служит двориком для верхнего. В домах, как рассказывали, множество тесных и темных помещений с узкими лабиринтами-проходами и лазами-лесенками. Но бÓльшая часть жизни афганца проходит на крышах – они обмазаны глиной и чисты, как светелки в украинских хатах (у меня жена из Полтавы, так что я бывал у ее родичей). Здесь афганцы сушат на зиму ягоды шелковицы, здесь отдыхают и совершают утренний намаз. И пулеметы, случается, тоже бьют с крыш.

На ночлег мы с замполитом устроились на крыше, где-то у вершины горы. Нас пригласил местный активист, член НДПА (народно-демократическая партия Афганистана). Ни есть, ни спать от усталости не хотелось. Темень – непроглядная, только в свете звезд угадывались бледными террасками все те же крыши – картина фантастическая. В полночь где-то в стороне начала работать афганская артиллерия: от разрывов снарядов горы озаряются вспышками, как от зарниц молний, а спустя несколько секунд прокатывается тяжелой колесницей, множась эхом, глухой грохот.

Невский давно заменил повязку на руке Виктора, но и сейчас не спускал глаз с рассказчика. Уж больно образно тот описывал свой путь.

– А что дальше?

– А дальше были засады, стрельба, гибель двух моих водителей. Мчались, как сумасшедшие. Скорость и жизнь на здешних трассах – понятия равнозначные. Были и спокойные участки трассы, тогда ехали на малой скорости.

А вообще, грустно, Александр, глядеть сквозь стекло автомашины на проплывающие за окном места. Одиноко тянутся к небу выщербленные пулями и осколками бетонные столбы линии электропередачи с оборванными проводами. Зияют пустые глазницы дувалов, поросшие кое-где упрямо тянувшейся к солнцу травой.

Помню, водитель головной машины чуть притормозил и посигналил – долго, протяжно, три раза. Причина: справа от дороги метрах в пяти – скромный обелиск. На бетонном фундаменте – руль и колесо. Потом в этом месте каждая проезжающая машина сигналила, отдавая честь погибшим автомобилистам.

Сколько нашего брата полегло на дорогах Афгана! Вдоль всей трассы – то тут, то там покореженные обгоревшие рамы, кабины, колеса. Кто знает, спасся ли водитель, когда ударила по машине очередь душманского пулемета. Каждый такой обгоревший остов может служить памятником.

Вижу, док, ты искренне интересуешься нашей службой. Расскажу еще об одном эпизоде рейса.

3

Припоминаю, что стояло там одинокое дерево у обочины. С одной стороны – скала, а впереди – крутой поворот, поэтому душманы и попытались здесь блокировать и уничтожить нашу колонну. Головную машину подбили, и она остановилась на дороге, преградив проезд другим. Мой водитель, Юрий Тильк, был ранен. Выскочив из горящего автомобиля, он все же открыл ответный огонь. На помощь ему бросился водитель идущей следом машины Сергей Шиндяпкин. Он снял с себя бронежилет и, положив на него Юрку, втащил в свою кабину. Затем, столкнув горящий бензовоз в кювет, освободил проезд и рванул вперед. За ним двинулась вся колонна. При первой возможности мы эвакуировали Юру Тилька на вертолете в госпиталь. Вот какие герои служат у меня водителями.

Но в тот день наши испытания не закончились. Далее дорога петляла среди горных холмов. Начался крутой подъем. У полуразрушенного кишлака я по радио приказал водителям увеличить скорость – место опасное, удобное для засады. И почти сразу тогда услышал выстрелы. Огненная трасса пунктиром прошла прямо перед кабиной головной машины. Я интуитивно откинулся назад и поднял стекло, на которое был накинут бронежилет – защита от пуль и осколков. По радио я вызвал командира боевого охранения старшего лейтенанта Гришаева Колю, приказал открыть ответный огонь.

На высокой скорости автомашины почти проскочили опасный участок, но душманы перенесли огонь на головную машину, рассчитывая, что поврежденный КамАЗ загорится, преградит путь колонне. Просчитались. Водитель, герой предыдущего боевого эпизода, Шиндяпкин гнал машину вперед. Пули поднимали фонтанчики пыли то слева, то справа, но точно сделать упреждение вражеский пулеметчик так и не смог – Серега то и дело петлял по шоссе, менял скорость. Примеру его следовали другие водители. Буквально через несколько минут наша колонна скрылась за поворотом.

У кишлака, охраняемого афганскими солдатами, наши автомобили остановились. Ох, и взмок я тогда! Стер пот с лица и пошел вдоль колонны. Все машины на месте. Правда, кое-где борта были расщеплены пулями – но это мелочи.

Я построил всех водителей, кратко подвел итоги дня, похвалил отличившихся. Конечно, буду оформлять на них наградные листы по возвращению в часть.

Мне кажется, когда-нибудь грузовик «КамАЗ» достойно займет место рядом с танком Кадыра – символом апрельской революции, установленным на главной площади Кабула: так велик вклад военных водителей в создание новой жизни в Афгане. Не зря душманы много времени уделяют «дорожной войне»: пытаются перерезать автомобильные трассы, по которым доставляются в Афганистан нефтепродукты, строительные материалы, продукты, медикаменты – все, в чем так остро нуждается страна. Дороги Афгана – это как бы артерии страны. Кажется, я правильно использовал это понятие, док? Тебе это более знакомо.