Читать книгу "Медведица, или легенда о Черном Янгаре - Карина Демина"

И я, прильнув к лошадиной шее, на которой уже проступили влажные пятна пота, шепчу:

— Быстрее!

И лошадка летит, стелется тенью. Мелькает под копытами травяное разноцветье. И солнечный жар окутывает нас обеих.

Вперед.

И быстрее.

Тень обогнать, добраться до речушки и, оставив глубокий след на песчаном пологом берегу, в воду влететь. Поднимутся тучи брызг, и муть со дна, прыснут в стороны мальки, спрячутся меж мелких речных камней…

И мы почти добрались, когда сзади раздался свист, гиканье.

Он все же решился пересечь границу поля. Янгар летел, распластавшись на черном коне.

Человек?

Разве что самую малость.

Земля вздыхала под ударами копыт. А река и вовсе отпрянула, но вернулась, обняла конские ноги холодными губами. И жеребец зафырчал, затряс гривой.

Смеялся?

Янгар — да. Он догнал нас и на лету подхватил меня, втащил в седло и, прижав к себе, сказал на ухо:

— Не уйдешь.

Я и не собираюсь.

Позже мы сидели на берегу. Огонь лизал тонкие ветви, закипала в котелке вода, и любопытная новорожденная луна чертила по реке дорожки. Волна набегала за волной, ласкала пятки и тревожила белую тень поплавка.

Было как во сне, только лучше.

— Тут нет рыбы, — проворчал Янгар.

— Есть.

— А я говорю, что нет.

И отпустив самодельное удилище, он растянулся на траве.

— Аану…

— Что?

— Ничего, — сорвав травинку, Янгар дотянулся ею до моей руки. — Просто… хорошо. Странно.

— Почему?

Он не спешил отвечать. Ветрел травинку, разглядывал небо, низкое, отяжелевшее от звезд.

— Я когда-то думал, что… если стану богатым, то куплю себе все, что захочу. Понимаешь? И точно знал, чего хотел. Того, что у других видел, только лучше. Если конь, то самый быстрый. Если одежда, то дорогая… вино — редкое… и золота побольше, столько, чтобы можно было горстями черпать и швырять в лицо… и женщины… если жениться, то…

— На самой завидной невесте Севера.

Наверное, голос мой все-таки дрогнул. И рука Янгара нашла мою, коснулась, делясь теплом и лаской.

— Именно, — он перевернулся на бок и голову подпер ладонью. — И я не прогадал.

Улыбается.

И глаза черны, как вода в этой реке. Луна, запутавшись, и в них прочертила дорожки живого серебра.

— Только я не о том… — Янгар задумчиво перебирает пряди травы, а я изо всех сил смотрю не на него, но на поплавок, что замер в тени рогоза. — Я не скажу, что раньше мне было плохо. Или что я был несчастен. Мне нравилась моя жизнь. И дом свой я любил…

…моему мужу вернули его земли.

…имя.

…право рода.

…Горелую башню.

…и тот дом, в котором я уже бывала, пусть и на заднем дворе.

Мне вновь пришлось переступить его порог.

Я долго стояла у ворот, пытаясь уговорить себя войти. И Янгар не торопил, просто держался рядом. Сама близость к нему придавала смелости.

Я вошла.

Опустевший двор. Грязный какой-то, словно дом бросили не несколько дней тому, но годы назад. Кружево паутины над дверью. Лужи и солнце, в них отраженное. Запах гниющей соломы, от которого к горлу подкатила тошнота. И я отшатнулась, а Янгар, подхватив меня, сказал:

— Может, стоит его продать?

…в Оленьем городе некому ныне покупать дома. Многие опустели. И за окраиной подымаются черные дымы жертвенных костров, тянутся к небесам с молитвами о прощении.

— Нет.

Я не позволю страхам себя сломать. И опираясь на руку мужа, я поднялась на крыльцо. И старуха-ключница, сгорбленная, седовласая, открыла нам дверь.

— Здравствуй, хозяйка, — сказала она, кланяясь до земли. — Возьми ключи.

Она протянула огромную связку, которую и держала-то с трудом. Я же, коснувшись холодного железа, ответила:

— Сколько лет ты хранила добро этого дома?

Белесые глаза, пустые.

Кем она была?

Юной ли рабыней, приставленной к молодой хозяйке, годы растратившей на чужую жизнь, чтобы однажды получить волю. И право дальше служить верой и правдой.

Незаконнорожденной дочерью, вроде меня?

Или дальней бедной родственницей, которую пригрели из жалости?

И в ней я видела свою непройденную дорогу, за спиной даже почудился сиплый смех брухвы.

— Тридцать пять, госпожа, — ответила старуха, с трудом разогнувшись.

В ее глазах я увидела страх: ей некуда идти. И жизни иной, вне стен этого дома она не знает. В ключах, что висят на поясе ее — и власть, и сила, и предназначение. Лиши его, и умрет старуха.

— Что ж, тогда храни его и дальше. Только… найди себе помощницу.

И осмелев, я вошла в дом.

Он был велик и вправду роскошен, но своим я его не ощущала. Напротив, все чудилось: вот-вот появится отец и, мазнув по мне невидящим взглядом, велит вышвырнуть самозванку. Янгар же, почуяв мою неуверенность, обнял:

— Я построю другой дом. Там, возле Белой башни.

И пусть Великий Полоз сбережет нить своего рода…

— Я не скажу, что я был несчастен, — повторил мой муж, выдергивая из воспоминаний. — Но я не могу сказать, что я был счастлив…

…белый поплавок лег на воду, поднялся, вновь лег и вдруг нырнул, заплясал.

— Тяни! — Янгар тотчас забыл об отдыхе и, вскочив, перехватил у меня удилище. — Здоровая какая…

Рыба играла, то позволяя подвести себя к берегу, то вдруг почти срываясь с поводка и вынуждая Янгара уступать.

Я, отодвинувшись, наблюдала за этой битвой.

Хорошо?

Да.

Он все же одержал очередную победу и, резко дернув, вытащил из воды серебристое рыбье тело. Оно описало полукруг и, на мгновенье повиснув в воздухе, вдруг сорвалось, ушло с громким плеском под воду.

— Вот же… — бросив косой взгляд на меня, Янгар прикусил язык. И рассмеялся. — Нет, рыбалка — это не для меня. Я рыбу люблю жареной… или копченой, но чтобы сбежать не пыталась.

И мы возвращаемся к костру.

Ночи еще прохладны, пусть бы и чувствуется близость лета. Звенит комарье, не смея приближаться к костру, и печально плачет козодой, потерявший подругу во тьме. Я прижимаюсь к Янгару, а он накрывает меня плащом, защищая и от темноты, и от холода.

— Спи, моя маленькая медведица, — шепчет Янгар.

И я закрываю глаза, а мизинец Янгара гладит мою шею.