Читать книгу "Всем смертям назло - Вадим Давыдов"

— Ладно. Ладно. Что за герб? Орёл?

— Сокол. Кстати, мальтийский сокол – это тоже оттуда.

— Этого не знаю.

— Не суть важно, Иосиф Виссарионович. Ещё одна легенда, из так называемых «вложенных», отвлекающих. Меч – ну, это не очевидно, конечно, но тоже вполне ничего себе. На клинке есть надписи – действительно, меч Святославу принадлежал. Сейчас перебивка пойдёт… Вот. Это мы у Герасимова[50]– уже в Эрмитаже. Он руководил непосредственно раскопками, необычайно толковый, квалифицированный специалист, с потрясающей интуицией. Без него – вряд ли бы получилось так быстро и чистенько. Коротко – Герасимов провёл ряд исследований, доказывающих возможность восстановления облика человека по черепу. И освоил метод, описал его. Правда, наука его пока признавать отказывается, но это не беда, потому что органы НКВД, в частности, угрозыск, уже обращались к нему за экспертизой, раскрыт ряд преступлений, ранее считавшихся нераскрываемыми. Начальника московского угрозыска тоже засняли, снимки, документы – всё, как полагается. Контрольные работы засняли, задокументировали. А потом передали ему чашу. Вот, смотри, Иосиф Виссарионович.

С целлулоида, явно волнуясь более положенного, Герасимов докладывал технологию воссоздания мягких тканей лица по имеющимся черепно-лицевым костям, показывал образцы других своих работ. Сталин поёрзал в кресле:

— Чего он так нервничает?

— Волнуется. Он уверен, что череп, скорее всего, действительно Святослава. Вот он и распереживался.

— Хорошо. Русский человек, значит. Переживает. Хорошо. Я думал – напугали его. Нет. Молодцы. Молодцы. Я понял. Останови.

Гурьев нажал кнопку на пульте. Сталин повернулся к нему, долго всматривался в глаза, мелко кивал, гладил усы. Потом прищурился:

— Мальчик, да?

— Да, Иосиф Виссарионович. Просто – одно лицо. Я, признаться, когда увидел – очумел. Фотографии будешь смотреть?

— Показывай.

Гурьев вложил Сталину в руку снимки. Тот быстро перетасовал их, подержал на расстоянии от глаз:

— Хорошо. Молодец. Действительно – одно лицо. Какая кровь сильная. Царская, действительно, кровь, — Сталин поднял взгляд: – Не понимаю. Как так?!

— Царство должно быть явлено, Иосиф Виссарионович. Явлено. Понимаешь, какое дело? Я ведь шёл ко всему этому много, много лет. Всё думал: что же отыщется, такое? Не бумаги, все бумаги, родословные – чепуха это всё, мусор, пыль истории. Документы составляют люди. Должно было быть что-нибудь такое – по-настоящему неопровержимое, то, что можно потрогать руками. И всем показать. Я даже когда увидел всё это – и то не понял. Вот что такое – настоящий клад. Представляешь, если бы это вскрыли сто лет назад? Без нас, без Герасимова? Какая-то тряпка, какой-то меч, какая-то золотая чашка. Пустяки, не представляющие никакой особенной художественной ценности. С мечом – вообще весело: оказывается, никто не догадывался до сих пор, что на мечах есть тексты, послания. После этого моего замечания Герасимов поделился с коллегами, они полезли чистить мечи, смотреть – и такого понаходили, что тянет на научную сенсацию мирового масштаба. Оказывается, эти самые мечи, которые считали экспортом и Европы, делали на Руси, да столько, что и сегодня, при нашей технике, организовать ох как непросто. Вот – когда так, когда совпало всё до точки, до капли – теперь-то понятно: вот она, мозаика, вот! И кольцо, и мальтийские тайны, и Святослав, и красное знамя, — накануне великой битвы за судьбу народа, за судьбу державы. И – как итог этой битвы. Даже знамя у нас правильное, Иосиф Виссарионович. Сложилась мозаика – сама собой. Значит – время пришло. И теперь – надо всем это показать.

— Понимаю. Кино. Понимаю. Хорошая идея. Замечательная идея.

— Нам тоже понравилась, — улыбнулся Гурьев. — Есть уже отснятый материал с детьми, осталось доснять вождя народов товарища Сталина, которому докладывают о находке. Крупный план, задумчивый и суровый, постепенно теплеющий, сталинский взгляд… — Гурьев вздохнул и мечтательно закатил глаза. — Всё. Остальное – просто голая технология. Монтаж, копирование, распространение. Документальный фильм «Дело князя Святослава». И всё.

Гурьев умолк и посмотрел на Сталина. Он знал – Сталину не нужно рассказывать ничего сверх необходимого. Сталин всегда всё схватывал на лету. С полуслова. Он знал, что сейчас в сталинской голове уже складываются чеканные, хотя и несколько, на его, Гурьева, взыскательный взгляд, тяжеловесные формулировки указов, постановлений, циркуляров, секретарям к исполнению. А они – бросятся исполнять. Даже пикнуть не посмеют – ни звука – против. Мы их для того такими и сделали. Чтобы знали: не выполнишь приказ – смерть. Если быстрая – это счастье. Вот так. Всё, всё, подумал он. Всё. Пружина распрямилась. Всё теперь произойдёт – практически само собой. Всё.

— Да, — сказал Сталин и кивнул. — Да. Всё. Людей надо наградить. Герасимова тоже наградить. Не признаёт наука, значит? Ничего, ничего. Сталин признал – и наука признает. Саботажники. Будет академик. Сталинскую премию получит. Всех наградить нужно, Яков Кириллович. Всех, кто участвовал, технический персонал – всех. Список есть?

— С собой.

— Давай сюда, посмотрю.

Гурьев достал список – с фамилиями, краткими пометками, и передал Сталину. Тот почти выхватил бумаги, быстро пробежал глазами:

— Тебя нет – понимаю. Герасимов есть – хорошо, молодцы. Городецкого почему нет?

— Он список составлял.

— Понятно. Его сейчас сразу в Политбюро назначим. Кто-то должен мальчику помочь, Сталин не вечный. Не вечный. Этих держать надо, ты прав.

Дальше Сталин читал медленнее:

— Колчак?! Это кто такой – Колчак?

— Это такая. Анна Васильевна Тимирёва-Колчак.

— Жена? Колчака? Обучение… Так. Почему только реабилитация?

— Потому что от нас она никаких наград не примет, Иосиф Виссарионович, — вздохнул Гурьев. — Да и не нужны ей никакие награды. Адмирала же мы ей из-подо льда не вытащим.