Читать книгу "Карта времени - Феликс Х. Пальма"

Не боюсь повторить: трудно описать чувства, испытанные мной в зале кинотеатра, — я был буквально околдован увиденным. И ведь все это исходило от тебя, но в то же время стало новым для меня. За исключением одной вещи — машины времени. Твоей машины, Берти. Вообрази мое изумление, когда она появилась на экране. Сперва я не поверил своим глазам, но нет, она мне не пригрезилась. Это была действительно твоя машина — красивая, блестящая, мягкими формами напоминающая музыкальный инструмент, изготовленный великим мастером; весь облик ее поражал благородством, которое отнюдь не свойственно машинам той эпохи, куда меня занесло. Но как она к ним попала и где находится сейчас, через двадцать лет после того, как ее покинул актер, игравший тебя, Род Тейлор?

Несколько недель я просидел в библиотеке, роясь в газетах, и наконец напал на след машины. Как я узнал, Джейн не захотела расстаться с ней и привезла в Лондон, в дом адвоката Эванса, который, надо думать, с унылой покорностью отнесся к вторжению нелепого и явно бесполезного сооружения, которое в довершение всего вечно напоминал Джейн о пропавшем без вести первом муже. Мне легко представить, как он бессонными ночами бродил вокруг машины, нажимал чисто декоративные кнопки, опять и опять убеждаясь, что от всего этого нет никакого толка, и задаваясь вопросом, зачем машина времени, как ее называет жена, была вообще изготовлена. Он понимал, что не получит от Джейн никаких объяснений, поскольку с машиной наверняка была связана какая-то тайна ее интимной жизни, о которой адвокату не полагалось знать. Когда Джордж Пэл начал готовиться к съемкам, он столкнулся с проблемой: его не удовлетворял ни один из эскизов машины времени, подготовленных помощниками. На всех рисунках она выглядела некрасивой и слишком сложной, а на каком-то даже напоминала электрический стул. В воображении Пэла машина, в которой ее изобретатель преодолевал временные просторы, была элегантных и благородных очертаний. Поэтому он воспринял как настоящее чудо, когда некая Сельма Эванс, находившаяся на грани разорения, после того как промотала небольшое состояние, оставленное ей родителями, предложила Пэлу купить у нее странный агрегат, с которого ее мать каждое воскресенье стирала пыль. Это был неспешный ритуал, почти священнодействие, и от него у маленькой Сельмы мурашки пробегали по коже, как и у адвоката Эванса. Пэл пришел в полный восторг — именно это он и искал. Машина была прекрасной и внушительной, она чем-то походила на быстрые санки, на которых он катался в детстве. Пэл помнил, как ледяной ветер хлестал в лицо, когда он мчался с горки, и со временем этот ветер стал ассоциироваться у него с чем-то волшебным, и ему казалось, что такой же ветер будет хлестать в лицо, если сесть в машину и помчаться сквозь время. Но окончательно его убедила табличка, прикрепленная к панели управления: она извещала, что машина изготовлена Г.-Дж. Уэллсом. Неужели это и вправду дело рук самого писателя? А если да, то зачем машина ему понадобилась? Но эту загадку никому и никогда не суждено разрешить, так как Уэллс исчез в 1896 году, когда уже становился знаменитым. Кто знает, сколько еще чудесных романов он мог бы создать? Пэл не сомневался: с какой бы целью ни была сделана машина, теперь она должна попасть в его фильм. По настоянию режиссера студия приобрела ее у Сельмы. И таким образом машина обрела то легкомысленное бессмертие, которое способен даровать только кинематограф.

Десять лет спустя на студии был устроен аукцион, где был выставлен на продажу реквизит, использованный во многих снятых здесь фильмах. Машина времени тоже ждала своего покупателя. Ее продали за десять тысяч долларов, и новый владелец возил ее по Соединенным Штатам и демонстрировал публике, пока не выжал из этого предприятия всю возможную прибыль. Потом он сплавил машину антиквару из графства Оранж. Там в 1974 году ее случайно обнаружил Джин Уоррен, работавший вместе с Пэлом над фильмом. Она была задвинута в дальний угол лавки, проржавевшая и покалеченная, отсутствовало кресло, уже проданное кому-то раньше. Уоррен приобрел ее за сущие гроши и начал с большой любовью и самоотверженностью восстанавливать эту игрушку, которая так много значила для всех, кто участвовал в съемках фильма: покрасил рычаги, заменил сломанные детали и даже по памяти изготовил новое кресло. После чего машина могла продолжать свою жизнь: ее показывали на всякого рода действах, связанных с научной фантастикой, иногда в нее даже забирался какой-нибудь изображавший тебя актер. Да и сам Пэл появился на обложке журнала «StarLog»: он сидел в машине и улыбался, как мальчишка, несущийся на санках с ледяной горы. В тот год Пэл послал друзьям на Рождество поздравительные открытки с Санта-Клаусом, оседлавшим машину времени. Как ты сам видишь, я проследил за ее приключениями с нежностью отца, который наблюдал за похождениями сбившегося с пути сынка, зная, что рано или поздно тот вернется домой.

Двенадцатого апреля 1984 года я отправился на свидание в универмаг «Олсен». Женщина уже была там, смущенная и испуганная, я взял ее за руку и шепнул на ухо: «Я верю тебе, потому что и сам могу перемещаться во времени». После чего она словно растаяла в воздухе, оставив репортеров с носом. Мы покинули универмаг через запасной выход, воспользовавшись суматохой, вызванной ее исчезновением. Выйдя на улицу, мы сели в машину, которую я заранее нанял, и направились в город Бат, графство Сомерсет, где я за несколько недель до того приобрел очаровательный георгианский домик, в котором собирался жить с ней — подальше от Лондона, от многочисленных путешественников по времени, которые, возможно, разыскивали ее по приказу правительства, велевшего казнить эту женщину, чтобы таким образом искоренить источник зла.

Поначалу я не был уверен, что поступил правильно. Имел ли я право помогать ей исчезнуть из универмага «Олсен» или узурпировал роль кого-то другого, какого-нибудь пришельца из будущего, который назначил себя спасителем Мадонны Времени? Ответ на этот вопрос я получил несколько дней спустя, прекрасным весенним утром. Мы красили стены нашей гостиной, когда внезапно на ковре материализовался ребенок лет четырех-пяти. Он радостно засмеялся, словно кто-то ради забавы пощекотал его, и снова исчез, оставив на полу детальку от головоломки, которой играл. И тут, после мимолетного явления сына, который еще не был зачат, мы поняли, что с нас начинается будущее, что именно нам предстоит открыть путь гену-мутанту и он через годы, а может, и через века позволит людям путешествовать во времени. Да, в этом уединенном домике без лишнего шума будет положено начало эпидемии временных путешествий, о чем мне, собственно, и говорил Маркус. Я поднял с ковра детальку — невольный дар нашего сына. И спрятал этот кусочек будущего на кухонной полке, среди банок с консервированной фасолью, в уверенности, что через годы он поможет мне решить головоломку, которую рано или поздно, точно в предназначенный для этого срок, кто-то подарит только что привидевшемуся нам ребенку.

А дальше и рассказывать-то, собственно, нечего. Мы с ней были так счастливы, как случается только в сказках. Мы наслаждались маленькими повседневными радостями, однако старались жить как можно тише и спокойнее, чтобы ни ей, ни мне не подвергнуться внезапному перемещению во времени, которое бы нас разъединило. Я даже позволил себе купить твою машину времени, когда сын Джина Уоррена решил ее продать, хотя она мне была совершенно не нужна, ибо теперь я двигался вместе с потоком времени, как любой смертный: постепенно терял волосы, с каждым разом все с большим трудом поднимался по лестнице и следил за тем, как лицо мое покрывается сетью морщин. Думаю, живым свидетельством мирного счастья, выпавшего нам на долю, стали трое детей, с одним из которых мы познакомились заранее. Стоит ли говорить, что их способности перемещаться во времени были гораздо выше наших. Но они не умели пользоваться своим даром и никогда не сумеют, хотя я знал, что их потомкам это будет по силам. Я не ведал, сколько понадобится поколений, чтобы путешественники во времени привлекли к себе внимание правительства, но не сомневался, что рано или поздно это произойдет. Тогда-то мне и пришло в голову написать тебе письмо — и передать кому-то из моих внуков, чтобы тот в свою очередь передал его своим, пока оно не попадет в руки тому, кто сможет выполнить мою просьбу — вручить послание писателю Г.-Дж. Уэллсу, зачинателю научной фантастики, и сделать это в ночь на 26 ноября 1896 года. Так что если ты сейчас читаешь его, значит, я не ошибся в своих расчетах. Понятия не имею, от кого именно ты получишь письмо, но, как я уже написал, он будет нашей с тобой крови. И когда это случится, как ты легко догадаешься, меня уже не будет в живых.