Читать книгу "Мила Рудик и Чаша Лунного Света - Алека Вольских"

— А он совсем не добрый — наш Многолик, — он освободил от цепей шею и плечи Милы; дышать стало легче. — Вот страху-то нагнал. Был момент, я даже заволновался. Но, в конце концов, не так уж это было и…

Горангель вдруг вздрогнул и замолчал, как будто услышал какой-то звук. Но Мила ничего не слышала, даже свист в ушах замолк. Горангель посмотрел на нее как-то удивленно и с недоумением, словно видел ее впервые и раздумывал над тем, кто она такая.

— Горангель… — тихо позвала Мила, силясь понять, что его так заинтересовало.

Он коротко моргнул, и его губы дрогнули в странной полуулыбке. Так улыбаются беззаботные люди, когда споткнутся и, поднимаясь, не конфузятся. А их улыбка, это что-то вроде беспечного: «подумаешь, споткнулся».

Мила с удивительной ясностью вдруг поняла, что не только свист в ушах прекратился, но и в глазах больше не мерцает. И вообще почему-то стало удивительно тихо. Горангель отступил на шаг назад, и Мила краем глаза уловила короткую вспышку где-то на уровне его груди. Она медленно, нехотя, опустила глаза вниз — туда, где из груди Горангеля, переливаясь золотым блеском, торчало толстое копье с острым наконечником…

Мила почти физически почувствовала, что в этот момент время остановилось. Она смотрела на Горангеля, не отрываясь. Видела, как он опустил глаза вниз и коснулся руками копья. Его плечи поникли, а зеленые глаза вернулись к лицу Милы…

За спиной Горангеля мелькнула фигура всадника на Черном пегасе, но Миле почему-то было все равно. Не доверяя больше своим глазам, но тяжело дыша от предчувствия чего-то необратимого, она увидела, как копье в груди Горангеля растаяло, а его тело засияло ярким светом. Он откинул голову назад, и тут же алый огонь Чаши, лежащей в нескольких шагах на земле, наполнился лунным светом. Тело Горангеля потерялось в ослепительном сиянии, вспыхнули звездные искры, как будто загорелась и взорвалась целая галактика, и он… исчез…

— Так умирают только эльфы, — раздался холодный голос Многолика. — Не оставляя своего следа на земле.

Мила подняла на него глаза. Наверное, он теперь и ее убьет. Мила даже не знала, страшно ей или нет. Она была не в силах об этом думать. Зеленые глаза, напоминающие мириады звезд, все еще смотрели на нее, хотя их уже даже не существовало.

— И все-таки я ошибался, — сказал Многолик, глядя в пустоту, которая только что была Горангелем. — Сегодня именно тот день, когда он должен был умереть.

Он повернулся к Миле. Чаша Лунного Света наливалась красным сиянием, подчиняясь злой воле того, кто так стремился владеть ею. Мила все ждала, что сейчас она тоже умрет. Но этого не произошло.

Многолик направил руку в сторону Чаши и воскликнул:

— Аннексио!

Эльфийская Чаша медленно поднялась в воздух и послушно легла в руки Многолика.

Бывший учитель холодно и безразлично посмотрел на Милу, когда она заметила, что вокруг Черного пегаса разрастаются темные клубы дыма. Вороной конь метнулся в воздухе и в один миг потонул в черном облаке вместе со своим хозяином. Когда дым рассеялся, осталась только ночная синева неба перед глазами Милы.

Цепь шевельнулась, звонко ударяясь о ствол дерева, и в следующее мгновение Мила упала на землю. Придя в себя, она поднялась на ноги и, вытирая руками мокрое лицо, шаткой походкой направилась к спящим у камня Асфодела друзьям.

Глава 6

Слезы тех, кто его любил

Мила сидела в удобном, обитом красным бархатом кресле маленькой башни Львиного зева, в которой обитала Альбина. Она механически, без интереса рассматривала обстановку. Посреди комнаты — большой письменный стол. Перед ним — чудовищных размеров глобус. Часть его была совсем темной, как будто там была ночь; на полюсах лежал снег, и над поверхностью глобуса возвышались льдины; а в некоторых местах глобус был похож на лужи, по которым бесконечно хлещут тысячи дождевых капель. Как и в кабинете антропософии, здесь было много картин с разными видами природы всех четырех сезонов и большой портрет Велемира, на котором он сидел за столом, обложенный книгами и свитками. Мила решила, что в Троллинбурге портреты присматривают не только за студентами. Судя по всему, это был рабочий кабинет Альбины. Здесь была еще красивая винтовая лестница, ведущая куда-то наверх, наверное, в спальню.

Мила изучала детали комнаты очень старательно, так, как будто заучивала очередную главу в учебнике, хотя на самом деле, это просто помогало ей не думать о том, что случилось. Мила плохо помнила, что было после того, как она освободилась от цепей. Наверное, она просто ждала, когда ее друзья проснутся. А когда пришедший в себя первым Ромка спросил у нее, что случилось, Мила обнаружила, что ее лицо и даже воротник школьной кофты насквозь мокрые от слез, хотя она и не могла вспомнить, как она плакала. Уже здесь, в паре шагов от каменного льва, их встретила Альбина, и Мила сказала ей только, что Многолик убил Горангеля и украл Эльфийскую Чашу. После чего Альбина, ничего не спрашивая, отвела Милу к себе в башню и попросила подождать, пока она вернется. Прошло уже минут двадцать, а она все не возвращалась. Но это Милу даже радовало: она боялась того, что ее сейчас начнут расспрашивать.

Мила посмотрела в окно, на усеянную желтыми одуванчиками лужайку. Одуванчики яркими пятнами глядели на нее с темной земли, а это означало, что приближалось утро — светало. Она заметила, как в окне мелькнули одна за другой четыре тени, потом послышался знакомый скрип двери, шаги, и в комнату вошло четверо человек. Самой первой вошла Альбина, за ней Владыка Велемир, потом Амальгама и Орион.

Мила медленно поднялась из кресла.

— Нет-нет… Сиди. — Альбина положила ей руку на плечо и усадила обратно.

Велемир взял стул и сел рядом с Милой. Лицо у него было встревоженное, на нем выражалось столько разных чувств, но Мила почему-то подумала, что сейчас предпочла бы ледяную бесстрастность Альбины.

— У нас с тобой не было прежде возможности поговорить, Мила, — начал Велемир; его глаза с морщинами-лучиками вокруг смотрели на нее без всякой строгости, — хотя сейчас я склоняюсь к мысли, что это нужно было сделать. Как директор школы я отвечаю за каждого из своих учеников и должен каждому уделять столько внимания, сколько необходимо. Но, боюсь, что и теперь нам не удастся поговорить так, как мне бы этого хотелось. Да и тебе, я уверен, сейчас не очень хочется разговаривать. Но сегодня случилось кое-что такое, что просто необходимо выяснить. Сегодня ночью исчезли из своих комнат четверо учеников, а вернулись только трое. Профессор Ледович передала мне те слова, которые ты произнесла по возвращении. Твой друг Роман уже рассказал все, что мог. К сожалению, Беляна Векша не смогла ничего добавить, поскольку ее память частично пострадала. И теперь нам нужно узнать, что случилось после того, как всех вас усыпили с помощью похищенной свирели. В этом нам можешь помочь только ты. И я очень прошу тебя сделать это. Ты сможешь?

Мила отвела взгляд от Велемира и посмотрела на остальных, кто был в комнате. Амальгама смотрела с открытой враждебностью. Орион с нетерпением. Было видно, что он очень волнуется — он хмурился, на лбу выступили глубокие продольные морщины. Горангель был его учеником, а Мила помнила, с какой нежностью он говорил о «своих белорогих». Как она могла ему сказать? Но Альбина чуть кивнула головой и на секунду прикрыла глаза, и Мила поняла — нужно рассказать. Она сделала глубокий вздох и, повернувшись к Велемиру, начала рассказывать.