Читать книгу "Маски Черного Арлекина - Владимир Торин"

– Нет, – честно признался Мертингер.

– Эх, короткая у людей память, – посетовал Карэм, – ничего не помнят. Впрочем, и эльфы ничем не лучше. – Хитрый блеск в глазах старика, сопутствующий сказанному, тут же заставил Мертингера вздрогнуть и вновь вспомнить свои ощущения об обмане.

Мертингер пристально, с нескрываемым подозрением посмотрел в карие глаза странного человека. Сколько еще раз он будет недооценивать этих людей? Эльф не смог себе ответить.

– Как? Откуда ты знаешь? – Рука в черной перчатке сама потянулась к мечу.

– Эй-эй! Потише! Я человек мирный, никому плохого не делаю. Чего распалился-то? – Старик глядел с опаской. – Прав, стало быть, я оказался. Что ж, поделом мне, болтуну старому, убей, и дело с концом, никто ничего не узнает.

Мертингер молчал, не зная, что ответить. Убивать безоружного старика он даже не думал, хватит уже – на этом мече и так немало невинной крови. И что это за странная мысль убить его?

– Только правда-то, она завсегда лучше неправды будет, – затараторил Карэм, заметив, что меч эльфа не собирается покидать ножен. – Вот и тебе, кто бы ты ни был, разве родное имя не ближе прозвища дурацкого, маски безликой? Али неправ я?

– Прав, – согласился голубоглазый эльф. – Мое имя – последнее, с чем я расстанусь. Меня зовут Мертингер, сын Неалиса.

– Ну, вот и отлично, – обрадовался старик, – ну вот и познакомились! Через полчаса табор наш остановку сделает, будем жечь костры и готовить ужин, так что позволь и тебя пригласить к нашему котлу, дорогой Мертингер.

– Не откажусь, – пробормотал эльф, – хочу о многом тебя расспросить, Карэм.

– А вот это по-нашему! – искренне обрадовался старик. – Поговорить, это я большой любитель, хоть у Схары моей спроси, хоть еще у кого! Первый рассказчик в таборе, чтоб мне вечно скитаться!

И Карэм, сын Марлена, звонко щелкнул кнутом, подгоняя лошадей.

* * *

Смотреть на резвящиеся языки пламени было хорошо и спокойно. В отблесках танцующего огня как будто сгорало все: и любовь, и ненависть, и прочая суета. Оставался только покой, столь необходимый ему сейчас.

Эльф сидел лицом к костру, не отрывая застывшего взгляда от пожирающего хворост пламени, над которым весело булькала вода в подвешенном котелке. Время от времени старый Карэм что-то подбрасывал в котел, ворошил длинной палкой искрящийся от прикосновения хворост и говорил, говорил. А эльф просто сидел рядом и слушал. Над ними черной тенью нависала кибитка старика; лошади были выпряжены и паслись неподалеку.

Цыгане стали табором, превратив движущуюся процессию в лагерь с шатрами и навесами. Фургончики расположились большим полукругом на лесной проплешине у поворота дороги, прямо на развилке. Десятки костров вырывали табор из ночи, а в небо лились музыка и песни. Множество людей собралось у огней. Женщины готовили ужин, а мужчины по очереди рассказывали сказки и истории, ненадолго отвлекаясь от игры в кости и карты. Детишки, которых оказалось раза в четыре больше, чем можно было подумать поначалу, ловили каждое слово, втягивая вместе с дымом костра и запахом похлебки предания минувших дней. Огонь в костре ведьмы, что остановила свой фургон на некотором отдалении от остальных, был необычного зеленого цвета, а из ее огромного котла рвались в ночь дикие визгливые крики, будто она заживо варила парочку котов. Никто не обращал на эти вопли внимания, все были заняты своими делами.

– Что это за инструмент? – спросил Мертингер, вслушиваясь в протяжные печальные звуки, когда давешний музыкант поднялся на ноги перед усевшимися у соседнего костра слушателями и вновь тронул струны своей тростью. – Так могла бы петь птица... или выть волк... или плакать человек...

– Хедеги-ли, – ответил Карэм. – Стонущая Вдова. Или скрипка, как ее еще называют. Играть на таком инструменте нас, ар-ка, еще в незапамятные времена научили духи ночи трау, непревзойденные музыканты. Теперь и нам в этом деле нет равных.

– Расскажи мне о вас, Карэм... – попросил Мертингер, не отрывая взгляда от огня. – Кто вы и куда идете?

И старик начал рассказывать...

Цыгане, или, как они сами себя называют, ар-ка, очень древний народ. По их собственному мнению, они жили на этих землях чуть ли не с самого Начала Времен. Вряд ли, конечно, и в самом деле могло быть так, но уж до возникновения ронстрадских княжеств эти земли, по словам старика, точно принадлежали им. Вернее, тогда уже не принадлежали. Потому как ар-ка лишили всех их владений зловещие лорды-носферату, ужасные и мрачные правители-вампиры, отстроившие свои высокие остроконечные башни на месте, где теперь стоят людские города. Сейчас эти древние башни принадлежат магам, умело использующим их немалую силу, но мало кто помнит, кем они возводились и для чего. У людей короткая память, но только не у ар-ка. Они помнят все, каждый год их истории записан в Канву, священную книгу, и каждый род имеет ее точную копию, а оригинал хранит у себя в сундуке Выборный Князь. Когда-то король Кориган правил народом и всеми землями ар-ка, теперь же его наследники просто первые из равных, такие же скитальцы, лишь более уважаемые среди соплеменников. Сейчас выборный князь, точнее, княгиня – это Мерта Дорожный Сапог. Ее авторитет незыблем, ведь, следуя древней традиции, цыгане каждый раз после смерти очередного князя избирают себе нового на всеобщем цыганском сходе, где присутствуют главы всех Девяти Колен, древнейших родов, а также и представители многочисленных малых колен. Ар-ка вообще очень большое значение уделяют своей истории и традициям, традиции эти органично вплетаются в их нелегкий быт, помогают выжить и остаться единым народом.

Не будь этих установок-правил, цыган давным-давно разбросало бы по всему свету, не оставив и следа на земле. Например, вот одно из таких условий: не ночевать два раза под одним небом. Практически же это означает, что табор никогда не останавливается подолгу на одном месте, два-три дня, от силы неделя, и снова неугомонные ар-ка собираются в путь. Они вечные странники, вечные скитальцы. Все это наложило на них заметный отпечаток, сделав хоть и обособленными, но при этом общительными, всегда готовыми помочь кому-то из своих, но не испытывающими особых иллюзий в отношении чужаков и любой власти: баронской там или же королевской. Многие считают, что ар-ка промышляют разбоем, грабежом, конокрадством, воруют детей, но старик уверял, что это неправда в основном... Они не знают границ, передвигаясь со своими фургонами по всему необъятному миру, и большинство государей давно уже махнули на этот народ рукой – вылавливать их и сажать по тюрьмам себе дороже. А если где и случается какая кража коня, так это, как говорится, дело житейское, и нечего сразу пальцем показывать. Имущества вообще нужно держать при себе ровно столько, сколько требуется для жизни, а излишки все равно украдут – так мыслят ар-ка, и так они поступают. Последнюю рубаху у бедняка никогда не отнимут, но вот богачу следует поостеречься, коли табор встал рядом с его табуном или отарой.

К лошадям у цыган вообще отношение особое. Конь – верный друг и помощник ар-ка, зачастую единственный спутник, с которым можно поделиться и горем, и радостью. Конь для цыгана даже больше, чем жена, это кровное имущество, сокровенная собственность, которая не продается даже в случае крайней нужды. Цыган скорее продаст себя, чем своего коня. У ар-ка в ходу множество легенд и историй, в которых конь выручает цыгана, спасает и помогает в трудный момент. Верно и обратное: в других сказаниях говорится о самопожертвовании ар-ка, спасающего верного коня ценой своей жизни.