Читать книгу "Сердце королевы - Кристина Кашор"

В библиотеке Биттерблу немного поразмыслила, потом опустилась на колени за распотрошенным столом и поставила воду в углу. Ей не хотелось приманивать Касатика к вонючему пепелищу, но она рассудила, что если он привык пить воду там, то, скорее всего, туда и придет ее искать.

Послышалось знакомое недовольное кошачье ворчание. Заглянув под стол, она заметила сгусток тьмы, который предупреждающе щелкнул хвостом.

Биттерблу с опаской протянула к коту руку, но только наполовину, чтобы он мог решить, подойти к ней или проигнорировать. Касатик предпочел броситься в атаку. Взвыв, он стремительно ударил ее лапой, а потом снова отступил.

Биттерблу отдернула окровавленную ладонь и прижала к груди, закусив губу, чтобы не вскрикнуть. Она не винила его – знала, что он чувствует.

У канцелярии на лестнице ее перехватил По.

– Я тебе нужен? – спросил он. – Хочешь, чтоб я – или кто-нибудь еще – вошел туда с тобой?

Стоя под взглядом его необыкновенных светящихся глаз, Биттерблу обдумала вопрос.

– Ты будешь мне нужен, – сказала она, – в ближайшие несколько дней, и не единожды. В будущем я тоже надеюсь на твое содействие. Мне понадобится помощь в делах суда, правительства и всего Монси, но мне нужно будет твое безраздельное внимание – чтобы ты не отвлекался на истиллскую революцию. Как только дела в Истилле устаканятся, я бы хотела, чтобы ты ненадолго вернулся. Ты согласен?

– Да, – сказал он. – Обещаю.

– А сейчас, думаю, я должна действовать сама. Хотя и понятия не имею, что им сказать. Понятия не имею, что делать.

По задумался, наклонив голову.

– И Тиэль, и Раннемуд мертвы, сестра. А они всегда были главными. Твоим слугам понадобится новый предводитель.

Когда она ступила в нижние кабинеты, воцарилась тишина. Все обернулись к ней. Биттерблу попыталась думать о них как о людях, которым нужен новый предводитель.

Что, как ни странно, оказалось несложно. Ее поразило, насколько ясно эта необходимость читалась в их лицах и взглядах. О, они нуждались во многом, ибо глядели на нее неотрывно, словно потерянные, онемев от растерянности – и от стыда.

– Господа, – начала она спокойным тоном, – сколькие из вас были вовлечены в систематическое замалчивание истины о правлении Лека? В убийства искателей правды?

Никто не ответил, и многие опустили глаза.

– Есть здесь такие, кто не был никоим образом вовлечен?

И снова никто не ответил.

– Хорошо. – У нее слегка сбилось дыхание. – Следующий вопрос. Скольких из вас Лек заставлял совершать зверства над людьми?

И снова все посмотрели на нее. Биттерблу была поражена. У нее возникали опасения, что этот вопрос их сломает. Но они смотрели ей в лицо – почти с надеждой, – и, отвечая на их взгляды, она наконец увидела. Увидела правду, которая стояла за немотой, скрывалась в глубине этих мертвых глаз.

– Вы не виноваты, – сказала она. – Вы не виноваты, и теперь все кончено. Больше никто не пострадает. Вы меня слышите? Никто не тронет больше ни одной живой души.

По лицу Руда текли слезы. К ней подошел Холт, бухнулся на колени, взял ее ладонь и расплакался.

– Холт, – сказала она, наклонясь к нему. – Холт, я тебя прощаю.

По комнате пролетел вздох, словно безмолвный вопрос: «Заслужил ли и я прощение?» Биттерблу ощутила, что этот вопрос исходил от каждого, и помедлила, судорожно пытаясь найти ответ. Она не могла просто приговорить всех виновных здесь к заключению в темницах и забыть обо всем, ведь это никак не помогло бы истинной беде, которая таилась у них в сердцах. Не могла отстранить их от работы и выгнать вон, потому что, оставшись наедине с собой, они, пожалуй, продолжали бы вредить другим, а некоторые – и себе. «Нельзя, чтобы кто-то еще наложил на себя руки, – подумала она. – Но нельзя и оставить все как есть, сказать, чтобы они продолжали работу, – ведь я не могу им доверять».

Ей всегда казалось, что королева – это человек, который занимается масштабными задачами. Что ее обязанность – придумать, как повысить уровень грамотности в городе и замке. Открыть Высокий суд для исков о возмещении ущерба со всех уголков королевства. Предоставить Совету штаб-квартиру, пока тот помогает гражданам Истилла свергнуть несправедливого короля, и разобраться с тем, что Катса найдет в конце туннеля. А когда явится Рор с кораблями, решить, какой флот требуется Монси – и может ли королевство его себе позволить.

«Но не менее важно, – подумала она, – отогреть этих людей, замороженных моим отцом, и рука об руку пройти с ними через всю боль исцеления.

Как же мне уследить за благом стольких людей?»

Вслух она сказала вот что:

– Нам придется очень потрудиться и очень многое исправить. Я разделю вас на команды и каждой команде дам по одному пункту из списка задач. Во всех командах будут и новички, монсийцы, не связанные с нынешним правительством. Вы будете отчитываться им точно так же, как они – вам, и работать с ними плечом к плечу. Как вы понимаете, я собираюсь привлечь новые силы потому, что не доверяю вам. – Она помолчала, чтобы необходимый крошечный укол дошел до каждого.

«Они нуждаются в моем доверии, без него они не смогут быть сильными».

– Но у каждого из вас теперь есть возможность вернуть мое доверие. Я не буду требовать от вас снова вспоминать о злодействах короля Лека. Я поручу это другим, тем, кто не пострадал от него напрямую. Я никому не позволю обвинять или преследовать вас за то, что вы в прошлом совершили по принуждению. Я также прощаю вас от своего лица за преступления, совершенные с тех пор, – добавила она. – Но это не значит, что вас простят другие, а эти люди имеют такое же право на правосудие, как и вы. Грядут тяжелые времена. Вы это понимаете?

На нее глядели охваченные смятением лица. Кое-кто кивнул.

– Я буду помогать каждому из вас справиться, как только смогу, – продолжала Биттерблу. – Если дойдет до суда, дам показания в вашу пользу. Ибо я понимаю, что приказы отдавали лишь немногие и что вас долгие годы, а некоторых – десятилетия, приучал к послушанию мой отец. Быть может, кто-то из вас вовсе не умеет решать за себя. Вы в этом не виноваты.

И еще одно. Я сказала, что не заставлю вас вновь обращаться ко временам правления короля Лека, и сдержу слово. Но есть люди – и их немало, – которые видят в этом важность. Есть люди, которым это необходимо, чтобы оправиться. Я не стану осуждать никого за то, каким способом он решит залечивать душевные раны, но запрещаю мешать чужому исцелению. Я понимаю, их действия мешают вам. Понимаю, в чем загвоздка. Но я не потерплю, чтобы вы добавляли к преступлениям Лека новые преступления. Любой, кто продолжит заглушать голоса горожан, потеряет мою поддержку окончательно и бесповоротно. Вы меня поняли?

Биттерблу заглянула в глаза каждому, ища подтверждения. Она понять не могла, как умудрилась работать с этими людьми столько лет и не замечать того, что в их лицах скрыто от нее; ей стало стыдно. А теперь они полагались на нее. Она читала это в их глазах; и они не знали, что все сказанное – лишь пустая болтовня. У политики разделения на команды, о которой она говорила, нет ни фундамента, ни плана, ничего, кроме слов. Пустых слов. С таким же успехом она могла бы сказать, что им всем вместе предстоит построить замок из воздуха.