Читать книгу "Распутин. Жизнь и смерть - Эдвард Радзинский"

Распутин был обречен. Агенты по-прежнему внимательно следили за ним и вяло его охраняли. Мужик нутром чуял — обложили! Приближаются… И потому на лето решил опять исчезнуть из столицы.

ВЗГЛЯД НА РАСПУТИНА ЧЕРЕЗ ОКНО

В архиве Чрезвычайной комиссии сохранился забавный дневник, в котором синодский чиновник Благовещенский описал жизнь своего удивительного соседа — Григория Распутина. «Кухня его как раз против моей кухни, так что прекрасно все видно». Добавим: и прекрасно слышно, потому что Распутин жил прямо за стеной.

И вот Благовещенский слушал, смотрел и все записывал в дневник. Описал он и отъезд мужика из столицы: «Пишу у себя в кабинете, а за стеной происходит какая-то вакханалия… По-видимому, кутеж перед отъездом его на родину… Пляска, смех… К 12 часам пришли музыканты, струнный оркестр из какого-то увеселительного сада. Играли и пели опереточные мотивы, сопровождавшиеся бурной пляской… Неоднократно пропеты грузинские песни баритоном (вероятно, пел Папхадзе — жених дочери. — Э. Р. )… Кутеж продолжался до поздней ночи. В конце уже слышались отдельные голоса пьяные… и пляска одного лица. Видимо, сам разошелся вовсю — пел и плясал соло… Постоянно приходили в кухню за закусками, фруктами и бутылками вина — все больше дамы и барышни, все оживленные, раскрасневшиеся, развязно веселые. Всю посуду мыли сами дамы».

ПРОЩАНИЕ СО СВЯТЫМ СИМЕОНОМ

Уезжая, Распутин напомнил своим поклонницам, чтобы те ценили время, проведенное с ним.

Из показаний Манасевича: «В июне 1916 г. в моем присутствии и в присутствии Вырубовой он уверял своих поклонниц, что ему положено еще 5 лет быть в миру (за это время, как он обещал, наследник навсегда „вырастет из своей болезни“. — Э. Р. )… А потом он скроется от мира и от всех своих близких в известном только ему глухом месте, где будет спасаться, ведя подвижнический образ жизни».

Но вскоре Аликс опять позвала его обратно. И опять он возвратился в опустевшую летом, вечно сырую, с влажными ветрами столицу. Грозившую ему столицу… И опять в конце лета вырвался на крестьянский труд — собирать урожай. И опять кутил перед отъездом — чтоб запомнили Гришку! Смутное время грядет: кто знает, доведется ли вернуться…

И опять записывал в дневнике возмущенный сосед: «Всю ночь происходил кутеж. Был приглашен хор цыган — 40 человек. Пели, плясали до 3 утра… Вообще от 6 августа он пьянствует, пристает на дворе к прислугам, лез с ними целоваться. 9 августа уехал, как говорят, к себе в деревню».

Распутин уехал не один — он повез самых верных в Верхотурский монастырь поклониться мощам святого Симеона. Будто чувствуя — в последний раз… Хромая Вырубова в сопровождении служанки Марии Беляевой и фельдшера Жука, Лили Ден, Муня Головина и две дочери Распутина разместились в монастырской гостинице и стойко боролись с грязью и мириадами клопов. Сам «Наш Друг» жил в келье. Оттуда ездили к отшельнику Макарию, где в пристроенной к его скиту комнатке обитала безумная генеральша. Она носила дрова, чистила и мыла келью Макария и молилась.

Из показаний Беляевой: «Лохтина живет в особой келье… одета во все белое, на груди иконки… Я и Вырубова провели у нее ночь… С нами ночевала и Ден. На другой день мы уехали в монастырь, где мощи Симеона».

Поклонившись святому, Распутин отправился с дочерьми в Покровское, а поклонницы — обратно в столицу. Они не знали, что прощались с его монастырем…

«КАБЕЛЬ ДЛЯ РАЗГОВОРОВ С БЕРЛИНОМ»

И снова Аликс вызвала его — в конце августа. И в столице он опять почувствовал, что обречен… Уже на каждом углу, в каждом доме говорили: Распутин куплен немецкими агентами, а слепо повинующиеся ему царица и Вырубова — эти «темные силы» — решили вывести Россию из войны. «Даже не разговаривали про Распутина и измену, а просто упоминали об этом, как о само собой разумеющемся», — писал мобилизованный тогда в армию литератор Виктор Шкловский.

«Темные силы», опасность сепаратного мира с Германией, избавление от Распутина — вот идей, которыми жило тогда общество. В дневнике великого князя Андрея Владимировича разбросаны строки: «Удивительно непопулярна Аликс… «, «О Боже, спаси Россию! Только не этот постыдный мир… «, «Вчера сестра милосердия из Зимнего дворца сообщила, что есть секретный кабель для разговоров с Берлином… «

Главной задачей Чрезвычайной комиссии в 1917 году было подтверждение этих слухов — о тайных сношениях царицы с немецкими родственниками, о планах сепаратного мира. Но ничего подобного Комиссии установить не удалось. Напротив, все факты подтверждали невиновность «царей». Когда в конце 1916 года германское правительство обратилось к державам Антанты с предложением о мире, Николай ответил, что «время для мирных переговоров еще не наступило, так как достижение Россией своих задач — обладание Константинополем и проливами, равно как и создание свободной Польши из трех ныне разрозненных областей — еще не обеспечено». О том же писал в своих мемуарах английский посол Бьюкенен: «Единственный пункт, в котором мы можем рассчитывать, что он (царь. — Э. Р. ) останется тверд — это вопрос о войне. Тем более, что Государыня, фактически управляющая Россией, сама неколебима в решении продолжать войну во что бы то ни стало». Да и сам Распутин теперь неоднократно заявлял: он — за войну до победы.

Из показаний Манасевича: «Распутин говорил: „Если бы я был в начале войны… войны бы не было… Но раз уж начали, надо вести ее до конца. Если ссора — ссорьтесь, а полуссора — это опять будет ссора“… Про нее (царицу.

— Э. Р. ) говорил: «Она страшно стоит за продолжение войны… Но были моменты, когда она плакала, думая о том, что ее брат ранен или убит».

Это подтверждает и близкий к Царской Семье командир яхты «Штандарт» Саблин: «Государь был сторонником доведения войны до победы… так же относилась к войне и Государыня».

Никаких документов, подтверждавших обратное, не нашли. Однако тотчас после Февральской революции камин царицы был забит пеплом от множества сожженных бумаг. Что же она жгла? Что-то интимное? Но почему остались ее весьма интимные письма, например, о «ревности» к Ане? Да и что могло быть запретного у нее — целиком посвятившей себя Семье? Нет, скорее жгла она что-то другое, опасное…

В ее переписке с царем осталось упоминание о письме от брата Эрни, который так хотел мира. Не подобные ли письма стали пеплом в камине?

Впрочем, и в оставшейся переписке иногда прорывается: «1 ноября 1915… Наш Друг всегда был против войны и говорил, что Балканы не стоят того, чтобы весь мир из-за них воевал». Но Ники молчал. Верный губительным обязательствам перед союзниками, он не хотел понимать ее призыва. А она не смела продолжать. Эта тема была запретна для той, которую толпа звала «немкой»…

СВЕТЛЫЕ ГОЛОВЫ «ТЕМНЫХ СИЛ»

Но в 1916 году, предчувствуя опасность, от призывов она перешла к действиям.

Последней осенью их царствования она писала мужу: «18 сентября… Я всецело уповаю на милость Божью, только скажи мне заранее, когда предполагается наступление, чтоб Он мог тогда особо помолиться… Это имеет особое значение, и Он понимает, что ты переживаешь». Речь шла об уже подготовленном наступлении войск Юго-Западного фронта под командованием генерала Брусилова. И вдруг… царь его отменяет — весьма неожиданно для Ставки. Оказалось, это Аликс умолила Ники не начинать наступление — как всегда, сославшись на предсказание «Нашего Друга», который, естественно, приветствовал такое решение царя.