Читать книгу "Перегрузка - Артур Хейли"

Бердсона могут убить уже сегодня, или он будет гнить в тюрьме до конца своих дней. Это ее не беспокоило, наоборот, она даже надеялась, что одно из двух непременно случится. Иветта винила Бердсона во многом плохом, что произошло с ней и Георгосом. Идея с отелем “Христофор Колумб” принадлежала Бердсону. На пленках это тоже было зафиксировано.

Потом она сообразила, что никогда не узнает о судьбе Бердсона или Георгоса, потому что будет мертва.

О Боже, ей же только двадцать два! Она едва начала жить и не хотела умирать. Но она также не собиралась провести остаток жизни в тюрьме. Даже смерть была лучше, чем это.

Иветта продолжала идти. Она знала, куда направляется и зачем. Дорога должна занять примерно полчаса, а там она осуществит задуманное…

Это произошло менее четырех месяцев назад, через неделю после той ночи на холме возле Милфилда, где Георгос убил двух охранников. Именно тогда она поняла, в какую историю попала. Это было убийство. Она была виновна в убийстве так же, как и Георгос.

Сначала она не поверила, услышав от него об этом. Она подумала, что он просто хочет напугать ее, когда на обратной дороге из Милфилда в город он предупредил: “Ты так же замешана в этом, как и я. Ты была там, а это все равно как если бы ты сама пырнула ножом или выстрелила из пистолета. Что мне суждено, то и тебе”.

* * *

А через несколько дней она прочитала в газете о процессе в Калифорнии над тремя настоящими убийцами. Эти трое ворвались в здание, и их предводитель выстрелил и убил ночного сторожа. Хотя двое других были без оружия и не участвовали активно в убийстве, всех троих признали виновными и приговорили к одинаковому наказанию – пожизненному заключению без права освобождения. Именно тогда Иветта поняла, что Георгос говорил правду, и с тех пор ее отчаяние все росло.

Она знала, что пути назад нет; что случилось, не переиграешь. Знала и не могла принять это умом.

Иногда ночами, лежа рядом с Георгосом в темноте этого мрачного дома на Крокер-стрит, она мысленно рисовала картины своего возвращения на ферму в Канзасе, где она родилась и где прошло ее детство. По сравнению с тем, что было теперь, те дни казались светлыми и беззаботными.

На самом же деле и там было одно дерьмо. Ферма располагалась на двадцати акрах каменистой земли. Отец Иветты, угрюмый, сварливый и вздорный человек, с трудом зарабатывал на пропитание для семьи из шести человек и на платежи за ссуду. Этот дом никогда не был обителью тепла и любви. Жестокие драки между родителями были нормой, которую перенимали дети. Мать ее постоянно жаловалась на жизнь и нередко давала понять, что Иветта, самая младшая в семье, не была желанным ребенком и что лучше было сделать аборт.

Иветта, следуя примеру двух своих братьев и сестры, покинула дом сразу, как только стала достаточно взрослой, и никогда больше туда не возвращалась. Она не имела представления, где теперь ее семья, умерли ли родители, и говорила себе, что ей это безразлично. Правда, Иветте все же было любопытно, узнают ли о ее смерти родители, братья или сестра и тронет ли их это хоть как-нибудь.

Конечно, думала Иветта, в том, что случилось с ней с тех пор, проще всего винить те ранние годы, но это было бы несправедливо и неверно. Приехав на Запад, несмотря на свое минимальное образование, она сразу же устроилась продавщицей в небольшом магазине в отделе детской одежды и полюбила свою работу. Ей нравилось помогать выбирать одежду для малышей, тогда она чувствовала, что и сама хотела бы когда-нибудь иметь детей, только она не стала бы обращаться с ними так, как обращались с ней в родительском доме.

Но случилось так, что на ее пути оказался Георгос. Девушка, с которой она работала, взяла ее как-то на политический митинг левых. Потом Иветта была еще на нескольких подобных митингах, и там она встретила Георгоса… О Боже, что толку вспоминать об этом!

Иветта хорошо осознавала, что к некоторым вещам у нее не было способностей. Она всегда испытывала трудности в оценке различных фактов, и в маленькой деревенской школе, которую она посещала до шестнадцати лет, учителя давали понять, что считают ее просто дубиной. Вот, вероятно, почему, когда Георгос уговаривал ее бросить работу и уйти с ним в подполье, чтобы сформировать организацию “Друзья свободы”, Иветта до конца не представляла себе, во что она втягивается. В то время все воспринималось как невинное развлечение. Это “развлечение” дорого обошлось ей в жизни.

Мысль о том, что она, как Георгос, Уэйд, Ют и Феликс, превратилась в преступника, которого разыскивают, ужаснула Иветту. Что с ней сделают, если поймают? Иветта думала о Патти Херст, о том, как ей пришлось страдать, а ведь она была жертвой во имя Христа. Насколько же хуже придется ей, Иветте?

Иветта помнила, как Георгос и трое других революционеров до слез смеялись над процессом Патти Херст, смеялись над тем, как истеблишмент в праведном гневе казнит одного из своих, казнит не за преступление, а за измену ему, истеблишменту. Конечно, как сказал потом Георгос, если бы в том конкретном случае Херст оказалась бедной или черной, как Анжела Дэвис, судьи отнеслись бы к ней с большим сочувствием.

Херст “не повезло”, что у ее старика были деньги. Иветта хорошо помнила, как их группа смотрела телевизор и расходилась каждый раз, когда начинались репортажи о процессе.

Теперь она сама совершила преступление. Сама мысль об этом вызывала у Иветты страх. Он распространялся, как раковая опухоль, пока не заполнил каждый час ее жизни. Совсем недавно она поняла, что Георгос больше не доверяет ей.

Она замечала, как странно он смотрит на нее. Он стал скрытен, ничего не рассказывал о своих делах. Иветта чувствовала, что становится ненужной ему.

Именно тогда, сама не понимая зачем, Иветта начала подслушивать разговоры и записывать их на магнитофон. Это было нетрудно. У Георгоса была подходящая аппаратура, и он показал Иветте, как ею пользоваться. Магнитофон был в другой комнате, а в мастерской она пристроила скрытый микрофон и таким образом записывала разговоры Георгоса с Бердсоном. Вот так, прослушивая позже пленку, она узнала об этих бомбах в огнетушителях в отеле “Христофор Колумб”.

На кассетах, которые она отдала негритянке, были именно эти разговоры Георгоса с Бердсоном.

Зачем она это сделала? Даже теперь она не знала этого точно. Это не было сознательным поступком, тут нечего себя обманывать. Ее не волновала судьба тех, кто находился в отеле, они были так далеки от нее. Возможно, она хотела спасти Георгоса, спасти его душу (если только она у него была, если она вообще была у кого-то из них), спасти от той ужасной вещи, которую он собирался сделать.

Голова Иветты болела. Так всегда бывало, когда она слишком много думала.

Все-таки ей не хотелось умирать!

Но она знала, что должна это сделать.

Иветта посмотрела вокруг. До сих пор она не замечала, где идет, и теперь поняла, что успела пройти больше, чем ей казалось. То место, куда она стремилась, уже было видно, до него оставалось совсем немного.