Читать книгу "Королевская кровь. Огненный путь - Ирина Котова"

Нерха кивнул.

– И я чую, Охтор. Думаешь, Источник доживает последние дни?

– Проверю, – повторил Макс нетерпеливо. – На всякий случай всем поселениям нужно увеличить число патрулей, чтобы срочно известить глав, если появятся отряды императора. И подготовь пути отступления. Пусть мужики посмотрят тропки в горах, обновят пещеры, те, что подальше. Тха-охонги туда бы не дошли, но у императора теперь есть армия стрекоз-раньяров. Если защита рухнет, солдаты смогут добраться и туда, так что чем дальше уйдете, тем безопаснее будет.

– Сам об этом думаю, – проговорил пожилой дар-тени. Пощелкал пальцем по щербатому самородку, похожему на грушу, кивнул женщине – та ловко забрала его, унесла. – За бабами твоими пригляжу, не обману. У меня с обидчиками строго. Доброго пути тебе, Охтор.

– И тебе добра, – вежливо откликнулся Тротт, поднимаясь. Пора было идти.

Он заглянул еще в дом Далин; та собрала ему в дорогу припасы, и Макс одобрительно хмыкнул, глядя на вяленое мясо, сухари, травы, соль – научилась за время жизни с Охтором. Отвел женщин в свой дом, отдал им золото и ушел, забрав оружие и мешок с припасами.

Папоротниковый лес встретил его привычной полутьмой и влажностью, и Макс быстро вышел по чавкающим мхам к берегу стремительной речушки с красноватой железистой водой и направился вдоль нее к морю.

Залив Мирсоль находился в двух неделях пути – если обходить широкий, врезающийся в сушу клин морской воды, подтапливающей низменность и уже подбирающейся к краю папоротникового леса, в котором расположилось поселение дар-тени. Слишком долго идти. Были бы в силе крылья – Макс легко мог бы преодолеть это расстояние дня за три, останавливаясь на отдых. А теперь придется заходить в рыбацкое поселение, в котором про дар-тени знали и довольно охотно с ними торговали, и нанимать парусную лодку. Тогда можно и за пять дней дойти вдоль побережья. В любом случае нужно выйти на береговую линию.

Вот наймет лодку – и уйдет обратно на Туру. Дальше Охтор справится сам, а он, Макс, выждет несколько дней, порешает дела наверху и вернется. Главное, чтобы беловолосая дар-тени, если она существует, выжила в лесу эти дни. Если выживет – он ее обязательно найдет.

Тура, Инляндия

– Растешь, Малыш, растешь, – шептал Мартин фон Съедентент, любовно распутывая вязь Троттового щита. Руки и пальцы взломщика двигались почти как у танцора или безумного дирижера. Он чуть раскачивался, улыбаясь, словно от поглаживаний желанной женщины, а уж удовольствие испытывал такое, что Вики впору было ревновать. Впрочем, она не стала бы – они все были больны магией.

Мартин удовлетворенно хмыкнул, отстранился от огромного купола, присел и пижонистым движением острием ладони очертил от земли арку в свой рост. В вечерней тьме контуры ее засияли белым, по щиту от места повреждения покатились перламутровые волны.

– Но до меня тебе еще далеко, – торжествующе хмыкнул блакориец и тряхнул волосами. Подумал и все-таки признал: – Как и мне до тебя в других областях.

Барон сделал шаг вперед, отключил сигналки. И приступил к потрошению второго слоя защиты.

Дверь в дом тоже пришлось взламывать – Тротт поставил еще и глушилку на перемещения, так что просто телепортироваться внутрь возможности не было.

– И не сказать, – бормотал придворный маг Блакории себе под нос, аккуратно «подцепляя» кулаком, как магнитом, систему замка и проворачивая, – что я не понимаю: раз ты так закрылся, то гостей точно не ждешь. Но ведь помрешь, дурак гениальный, в своей лаборатории.

Замок вдруг полыхнул огнем, и Мартин выругался, глядя, как пламя растекается по его щиту.

– Параноик рыжий, – сплюнул он, подождал, пока охранка выдохнется, и потянул дверь на себя.

В доме было тихо и темно. И пахло как-то… Мартин насторожился. Нежилым пахло.

Он заглянул в гостиную – свет и там не горел, и барон включил его.

– Макс! – позвал он громко, двигаясь к лаборатории. Оттуда не доносилось ни звука. И дверь была заперта.

Блакориец помялся, чертыхнулся и принялся довольно привычно взламывать вход.

Через десять минут неповрежденная дверь – тут Мартин превзошел сам себя – открылась, явив пустое, темное помещение. В котором Тротта тоже не было.

– Что за ерунда? – удивился барон, заглядывая за створку – будто природник мог прятаться там, чтобы разыграть его. Прикрыл дверь, вернулся в гостиную. И нахмурился: на столе, за которым они много раз сидели, оказался отчетливо виден слой пыли. Макс и пыль были столь несовместимы, что Мартин на мгновение завис.

– Малыш, Малыш, – тревожно протянул он, заглядывая на кухню. – Куда же ты делся? К дракону своему ушел, что ли? Так я бы там до тебя добрался…

Он тронул пальцем пыль на столешнице и заторопился: заглянул в кабинет, в ванную и наконец в спальню. И выдохнул. Там, в темноте, повернувшись спиной к выходу, мирно спал зануда, социофоб и мировой гений, даже не подозревая, что его пришли спасать.

Мартин привалился к косяку спиной и некоторое время насмешливо любовался другом. Видимо, упахался Малыш так, что не чувствовал вибрации охранных сигналок на запястье. Фон Съедентент уже решил уходить, когда его взгляд привлек мигающий красный огонек на настольных часах.

Барон подошел, недоуменно посмотрел на несколько заполненных шприцев, лежащих рядом с часами, поднял будильник, нахмурился, пытаясь понять, что происходит, и косясь на исколотые татуировками плечи друга. Передернул плечами. Возникло ощущение, что в спальне похолодало.

Часы едва заметно попискивали, точнее, судорожно похрипывали, а на циферблате мигали бледные, едва видимые цифры – 6.00, 23 января.

– Понедельник? – изумился фон Съедентент. Отключил будильник, повернулся к Максу и, решившись, потряс его за плечо, громко позвав по имени. А потом еще раз и еще.

Тротт не просыпался, и Мартин, выругавшись по-блакорийски, врубил свет, повернул друга на спину, снова потряс.

– Да просыпайся же ты! Малыш! Водой оболью!

Оттянул ему веко, пощупал пульс. Инляндец выглядел куда более бледным, чем обычно, и дышал глубоко, с длинными перерывами. Кожа его была прохладной.

– Макс! – уже очень тревожно позвал барон, похлопав друга по щекам. Ущипнул за кожу у локтя, покачал головой, откинул одеяло.

– Хорошо, что ты в штанах, – пробурчал он, проводя ладонью от ног к голове, – а то бы и в домогательствах меня обвин…

Его отшвырнуло от кровати – с такой силой, что, не окажись на нем щитов, быть бы на стене отбивной по-съедентентовски. Дом затрясся, полетела на пол мебель, штукатурка с потолка. Март успел сгруппироваться, замедлить полет, завис в воздухе в шаге от стены – и удивленно выругался, глядя, как корчится на кровати его друг, шипит что-то, уткнувшись лицом в подушку.

– Малыш, ты что? – спросил он тревожно, опустившись на пол и подходя ближе. Чем меньше оставалось до кровати шагов, тем громче становилось шипение, превращаясь в глухое, болезненное мычание. – Чем помочь, Макс?