Читать книгу "Черноводье - Валентин Решетько"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лаврентий медленно набирал на руку веревку, внимательно осматривая раскорчеванную деляну, и задумчиво проговорил:
– Овес сеять надо; еще маленько протянем и упустим время. Завтра – мое звено и Степана; начнем пахать! А вы, – он кивнул головой в сторону Ивана и Николая, – будете корчевать дальше. К осени надо подготовить клин под озимую рожь! – Лаврентий отбросил веревку в сторону и так же задумчиво продолжал говорить: – Хоть круть-верть, хоть верть-круть, а жить надо! Без хлеба – не проживем!
– Какой хлеб, дядя Лаврентий! – безнадежно махнув рукой, зло проговорил Зеверов: – Еще и полей нет, а план уже спущают. По хлебопоставкам весь загребут!
– Поди, и нам маленько достанется!.. – как-то неуверенно проговорил Жамов.
– Жди, достанется! – зло фыркнул Иван. – Мы же – не уставные!
Лаврентий посмотрел на зятя:
– Ладно, мужики, достанется – не достанется, а работать все одно надо!
Вторую половину дня бригада очищала раскорчеванную деляну. Перетаскивали в общую кучу остатки непрогоревших костров. Дым, треск сучьев, снопы искр, вздымавшиеся высоко в небо…
Мишка Христораднов суетился около поверженного гиганта, подтыкая под ствол и наваливая сверху мелкий сушняк. Кончив работу, он поджег сушняк. Потрескивая и постреливая в небо искрами, разгорался еще один костер. Мишка постоял немного и, убедившись, что костер не потухнет, довольно проворчал:
– Никуда не денешься, до завтрева сгоришь!
– Эй, поджигатель, вали сюда! – позвал Мишку Иван Кужелев. – Иди помоги мне! – Он вбил вагу под пенек и надавил, но тот цепко держался корнями за землю, и пятка ваги беспомощно тонула в мягкой земле. Иван вытер со лба пот и попросил Мишку: – Подсунь под вагу че-нибудь; больно цепко в земле сидит, зараза!
Парень подобрал подходящий обломок сухостоины, подсунул его под вагу и придержал его ногой, чтобы он не выскользнул из-под ваги. Иван снова надавил на стежок. Пенек не выдержал и, разрывая землю, нехотя полез вверх, оголяя коричневые, точно смолевые веревки, корни.
– Вот это другой коленкор! – проговорил довольный Иван.
– Смотри, Иван, ровно паук на тонких ножках! – Мишка показал на приподнятый пенек, который держался на тонких корнях: – Правда, похоже!
– Ну ты, паря, даешь! – улыбнулся Иван. – Паук… ишь че выдумал! – Он взял топор. – Щас я ему лапы обрублю!
Поздно вечером, когда солнце уже зацепилось за вершины деревьев, бригада кончила очищать раскорчеванную деляну. Лаврентий Жамов со своим напарником выдернули последний корень из земли:
– На сегодня хватит, мужики! – устало проговорил Жамов.
Он с довольным видом оглядел деляну. – Ровно стадо свиней тут побывало!
– Да, уж наковыряли! – усмехнулся Иван, отбрасывая в сторону вагу.
Измученные работой бригадники по одному, вразнобой потянулись на стан.
Мария Глушакова крутилась около костра. При виде подходивших работников она подняла голову от ведра, в котором булькала все та же затируха, и виновато сказала:
– Скоро готова будет; маленько задержалась, за колбой ходила!
– Не казнись шибко. Передохнуть немного надо! – проговорил Николай. – На бригадире креста нет, совсем загнал на работе!
Лаврентий, не останавливаясь, прошел мимо стана и направился по тропке в сторону ручья.
– Ты куда? Щас ужинать будем! – окликнула бригадира Мария.
– Скоро приду, только коня проведаю! – отозвался Лаврентий.
– Че его проведывать! Пасется на ручье… а я корми вас порознь! – недовольно проворчала кухарка.
Лаврентий стоял около спутанной лошади. Мерин поднял голову, посмотрел на человека и снова ее опустил, продолжая щипать зеленую траву.
– Че, пережил зиму, говоришь! Дожили, паря, до зелени… Ешь давай, ешь! Вишь, пузо-то набил, ровно барабан! – Лаврентий похлопал лошадь по тугому животу. – Пахать будем, паря, завтра, пахать!..
Даже сама мысль о предстоящей пахоте всколыхнула душу Лаврентия. Он стоял рядом с лошадью, машинально поглаживал ее по холке, а мыслями был далеко, далеко в своем родном селе Лисий Мыс. Мысли цеплялись одна за другую, затягивали мужика, словно в речной омут.
Первый выезд на полевые работы всегда для крестьянина был праздником. И готовился к нему начиная с зимы: возил навоз на поля, подлаживал бороны, плуг, ремонтировал упряжь. Почаще подсыпал овес лошадям, которые ходили у него в плуге. Чем ближе подступало заветное время, тем нетерпеливее становился крестьянин. На дню по несколько раз проверял давно проверенный и отлаженный инвентарь. Наконец наступал последний день перед выездом на пахоту.
К вечеру по всей деревне дымились бани. Топилась с обеда и жамовская баня. Деловитый Васятка подтаскивал березовые дрова, следил за каменкой. Отец поучал малолетнего сына:
– Баню топить, Васятка, – мужская работа. Потому как плохо топленная баня – все одно, что недобродившее пиво: только горечь одна во рту. Завтра праздник – первая борозда в поле. Святое это дело, Васятка. И браться за эту работу – надобно быть чистому.
Вот и мылась вся деревня в банях, готовились мужики к предстоящей пахоте. Был в бане и Лаврентий… Набирал из кадки полный ковш воды и, посматривая на сына, командовал:
– А ну, паря, вались на пол! – Васятка распластывался на полу, ожидая первую волну жара. Лаврентий плескал воду на раскаленные камни. С шипением и треском жгучий пар разлетался во все стороны. У Лаврентия от жара перехватывало дыхание; немного обвыкнув, он лез на полок. Натягивал рукавицы-голицы и заранее приготовленным березовым веником, распаренным в шайке с горячей водой, начинал легонько обмахивать тело. Горячий воздух острыми иглами впивался в грудь, в живот, в плечи, вызывая нестерпимый зуд. Светлая, еще не успевшая загореть после зимы кожа, пузырилась прозрачными каплями пота. Лаврентий все энергичнее махал веником, слегка касаясь тела. Мужик покряхтывал в сладкой истоме, веник все ожесточеннее отплясывал по распаренному телу.
– Васятка! – молил отец сына. – Поддай еще!
Мальчишка, привстав на колени, набирал в ковш воду и плескал на камни. А сам снова плюхался на пол, боясь приподнять голову.
– Ох, ах! – стонал на полке Лаврентий, нещадно хлеща себя веником. Наконец и он не вытерпел, сполз с полка. Набрал полную шайку колодезной холодной воды и опрокинул ее на себя. Все тело парильщика мгновенно покрылось багровыми пятнами. Мальчишка взвизгивал от холодных водяных брызг.
– Привыкай! – добродушно басил Лаврентий, посматривая на сына. – Иначе какой с тебя сибиряк!
– Ну да, сибиряк! – И Васятка выбегал в предбанник. Следом выходил и Лаврентий. Он садился на лавку, брал со стола глиняную крынку с квасом и жадно пил. Передохнув, снова собирался в парную.
– Тятя, я не пойду! – заканючил мальчишка.
– Посиди, подожди меня; я схожу – маленько до нутра не достало! – улыбнулся Лаврентий. – А потом мы с тобой всласть помоемся, чтоб, значит, чистому за святую работу взяться.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Черноводье - Валентин Решетько», после закрытия браузера.