Читать книгу "Война миров - Олег Дивов"

В сущности, у нее было хорошее лицо и ладно скроенная фигура. Ничего отталкивающего. Но нет ничего, что оживляло бы ее черты. Ни огня, ни обаяния, ни загадки. Просто слишком рано разочаровавшаяся женщина. Идеальная рабочая лошадка, идеальный хоббит. На нее точно не обратишь внимания в толпе. Не увидишь, не запомнишь, не станешь разыскивать. За этой девушкой не стал бы бегать Энрике Вальдес, и ее миссия не была бы провалена. Точнее, она бы провалила миссию раньше, не сумев завоевать его внимание. Но ей и не пришлось бы решать вопросы личной этики – потому что на базе ее не дожидался бы Макс.

Леони была права. Радхе стоило бы вцепиться в Хэмилла Корпа. А она влюбилась сначала в недостойного, а потом в недосягаемого. И осталась ненужной никому, даже Корпу. Потратила свою жизнь на карьеру, потому что служба позволяла ей не думать о том, что возвращаться некуда и не к кому. На годы, убитые ради того, чтобы заставить заткнуться собственную гордость. Служба была для нее наркотиком, который позволял не слышать этот острый, больной голос: ты не нужна. Ты можешь совершить тучу подвигов, ты можешь прославиться, но даже те мужчины, которым ты спасла жизнь, тяготятся твоим обществом. И без колебаний меняют тебя на тех девочек, к которым их тянет, словно магнитом. А тебя оставляют в прошлом. И ты можешь напоминать о себе, требовать благодарности – тебе ведь, в сущности, не так много нужно, всего-то общение и чуточку тепла, – а они видят в твоих требованиях один лишь шантаж. Потому что Даймон прав: ты зомби. И ты никогда не была другой. Ты такой родилась. А твой паршивый характер не позволяет тебе с этим фактом смириться.

А я? Разве я – другая? Да ведь я точно такая же. Даром что мои «мальчики» были уровнем повыше уличной банды. Но я точно так же добивалась непонятно чего, пренебрегая синицей в руке ради журавля в небе. Ради мужчины, для которого моя женственность – вопрос сугубо умозрительный, точней, он как начальник считает своим долгом учитывать мои физические кондиции. Не более того. Как работник я его устраиваю. До такой степени, что он даже женился бы на мне, вздумай я шантажировать его разрывом отношений. Но любовь? Не-ет. Он помнит все, чем обязан мне. Редкий случай – его не особо тяготят эти долги чести. Может, все дело в воспитании. В его кругу мужчина, не имеющий никаких душевных обязательств, воспринимается как ненадежный. Но они не повод для любви. Пройдет время, у него изменятся жизненные приоритеты, он наиграется в инквизицию – и вместе с этими переменами отпадет его нужда во мне. И тогда он очень удивится, услыхав, что я хотела бы задержаться в его жизни. Вряд ли он даже поймет, о чем я. И зачем мне этакая глупость.

Впрочем, я слишком самолюбива, чтобы признаться в привязанности. Как, наверное, и Радха. Я точно представляла себе, каким тоном она вела тот разговор с Даймоном. Насмешливым, с нотками презрения. Может быть, ей даже удалось обмануть Даймона – и он не догадался, насколько сильно нуждалась в его любви Радха. Но я готова спорить: не догадался лишь потому, что не хотел догадываться. Радха была ему обузой.

Точно так же, как я по большому счету, обуза для Августа.

И я абсолютно точно знала, что повторю ее ошибку. Несмотря на всю очевидную глупость. Вместо того чтобы признать поражение, оглянуться и поискать кого-нибудь, кто будет дорожить мною, пусть даже я не сумею ответить на его любовь, я тоже постараюсь добиться единственной нужной мне победы. Или останусь одна на всю жизнь.

Все или ничего.

* * *

Павлов не спеша спустился к нам. Держался он щеголевато, и новенькая форма – полковника службы специальной безопасности – была ему к лицу. Ну и пусть, что повседневная. В конце концов, не праздник какой, не парад. Интересно только: что сказал бы Алистер Торн? Павлов перешел в его ведомство, да еще и с повышением в звании.

Радха следила за ним исподлобья, и я видела, сколько в этом ее жесте нарочитости. У них была своя игра. Но эта игра не предполагала смерти кого-то из игроков. Просто так нужно было, чтобы Радха обижалась, а Павлов игнорировал ее обидки.

– Ну вот что, девушки, давайте без глупостей. Эту игру вы продули с сухим счетом. Оружие сюда. И если будете вести себя хорошо, то завтра к этому часу все ваши проблемы закончатся.

– А если плохо? – уточнила Радха.

– Тогда закончатся раньше.

У Радхи неподдельно вытянулось лицо. Вытянулось и окостенело. Плохо ж ты знаешь своего учителя, подумала я. А я, например, чего-то подобного и ожидала. Хотя и не одобряла. На мой взгляд, Павлов староват для подобных эскапад.

Тем не менее я бросила пистолет к его ногам. И нож тоже. Павлов подобрал. Очень внимательно оглядел меня, потом Радху. Кивнул на машину:

– Радха, за штурвал. А мы с Деллой поедем сзади.

Она подчинилась, но с заминкой. Я понимала, в чем дело: ее слух. Она превосходно читала по губам, но как она поймет, о чем мы говорим, если будет сидеть к нам спиной? Она даже не услышит, если Павлов прирежет меня и решит придушить ее.

Кажется, Радха хотела удрать. Наверное, от отчаяния, потому что, на мой взгляд, побег сейчас был бы дуростью. Павлов откомментировал ее действия несколькими короткими и хлесткими фразами на немецком; я немецкого не знала, поэтому не поняла. Радха сдулась. То есть она еще хорохорилась, она всей позой показывала, что дорого продаст свою жизнь, а Павлов только усмехнулся. Очень жестоко усмехнулся.

Мы устроились в салоне машины.

– Куда стреляла, помнишь? Вот туда и катись, – сказал Павлов.

Радха напряженно следила за ним, глядя в салонное зеркало. Поэтому поняла.

– Совсем оглохла старуха, – пробормотал он чуть позже, уже только для меня.

– Сколько ей?

– Всего-то сорок шесть.

– Выглядит сильно моложе.

– Удачная регенерация. Но ее ушам это не помогло.

– Контузия?

– Банальный запущенный отит. Просто Радха врачей боится больше, чем смерти. Я, конечно, могу предположить, что она побоялась сообщать на базу – ее для начала эвакуировали бы из Эльдорадо, ну а в финале списали бы на пенсию. Опять же, Энстон. Не знаю, с чего Радха взяла, будто ее ждет непременный визит на виллу Энстона. Он, при всех его недостатках, брезговал девочками, которые переспали с половиной Мехико. Но это ее страхи, пусть их. Но почему она не пошла к врачам в Эльдорадо?! Терпела боль, потом скрывала, что оглохла на одно ухо. И в результате дезертировала. Как ты догадываешься, ей никто не приказывал покинуть Эльдорадо и прибыть на Землю. Дура ведь? А в плане боевки, по рабочим навыкам, – почти безупречна. Тебя превосходит на голову, это я без лишней скромности. Точней, превосходила. Пока не оглохла. Но – дура.

– Тем не менее ты ее учил.

– Кого дали, того и учил. Делла, в тебе я уверен на все сто. Следи за этой дурой.

– А ты – точно не дурак?

– Точно.

В его ответе не было самодовольства. Скорей, меня удивила нотка отчаяния. Но уже в следующий миг Радха выехала на шоссе, и Павлов преобразился. Я наблюдала за ним даже с удовольствием – меня всегда поражала его способность к перевоплощению. Он не играл роль – он становился тем, кого играл. Даже если вся роль длилась десять минут. Сначала я думала, он меняет моторику при помощи нехитрых приспособлений. Ан нет. Павлов ни в чем не нуждался. Все исключительно силой мысли.