Читать книгу "Мотылек летит на пламя - Лора Бекитт"

Он был таким сильным, таким настоящим, в его теле не было и намека на разрушение или слабость. Мысль о том, что внутри он далеко не такой цельный и стойкий, как снаружи, причиняла невольную боль.

Никто не слышал, как Айрин тихо прошептала в ночи:

— Земли все, от Греции дальние,

Обойди во сне — я буду

Здесь, бессонная, на страже.

Без тебя же я умру.

Нам разлука — это мука.

Как разлука близнецов.

Дух без плоти, плоть без духа[22].

Они отправились в путь ранним утром. Айрин тщательно выбирала наряд, и все же зеленое шелковое с черными кружевными вставками платье и плоская, как лист водяной лилии, завязанная под подбородком шляпка казались ей неуместными и нелепыми.

Всю дорогу Айрин не сомкнула глаз, а когда они с Аланом прибыли в Новый Орлеан, не замечала ни ослепительно-белых, отделанных кованым кружевом домов, ни курчавых зеленых садов, ни сказочной синевы моря, ни золотого блеска солнца.

Она ощущала себя невероятно растерянной и слабой. Много лет подряд она черпала силы из неведомого источника, но сейчас он, похоже, иссяк. Айрин хотелось обхватить голову руками и куда-то забиться, однако она знала: в настоящем убежища нет, как не было в прошлой, навсегда потерянной жизни. Однако сейчас будущее внушало ей еще больший страх, чем воспоминания и реальность.

Они с трудом добрались до мрачного полуразрушенного здания на окраине города. В неогороженном дворе бесилась толпа детей, черных, как армейские сапоги, и похожих, как близнецы. Все как один были одеты в холстину — ни лоскутка добротного сукна или теплой шерсти — и грубую обувь, а многие и вовсе предпочитали бегать босиком.

Когда Айрин и Алан шли через двор, мальчишки прыгали вокруг, как стая обезьян. Они кривлялись; кто-то умудрился дернуть женщину за юбку, другой улюлюкнул.

Внутри здание выглядело еще страшнее, чем снаружи, однако сестра Меганн объяснила посетителям, что приют временно разместили здесь после недавнего пожара. Монахиня со сдержанным любопытством выслушала рассказ Алана (Айрин молчала, она не могла говорить), после чего сказала:

— Я рада, что вы пришли. Надеюсь, для вас не будет секретом, что отсюда крайне редко забирают детей. Это неудивительно. Они непоседливые, шумные, с ними много хлопот. Что касается Конни, это очень послушный и умный мальчик. Вам не придется отучать его от плохих привычек и объяснять самые простые вещи. Кстати, недавно он совершил настоящий подвиг: благодаря своей сообразительности и храбрости спас от огня друга и девочку, которую называет своей сестрой.

— Сестрой? — повторил Алан.

— Полагаю, на самом деле она ему не сестра. Просто дочь женщины, которая о нем заботилась. Понимаю, вам сложно доказать, что вы настоящие родители Конни, поскольку вы и сами не до конца в этом уверены, но я отдам его вам. — Сестра Меганн встала, чтобы пойти за мальчиком, но вдруг остановилась и произнесла еще одну фразу: — Я советовала бы вам взять этого ребенка даже в том случае, если он не ваш сын.

Горло Айрин продолжал сжимать спазм. Алан, который волновался не меньше, накрыл ее ладонь своей рукой и несильно сжал.

Когда монахиня привела мальчика, Алан ощутил, как его грудь наполнилась воздухом. Он впервые по-настоящему понял, что значит почувствовать в другом человеке родную кровь.

В свою очередь ребенок обратил на него взгляд, полный такого изумления, радости и веры, что впору было зарыдать от счастья. Пожалуй, подобного взора не удостоился бы и покойный президент Линкольн, освободитель, посланный высшими силами, как детям внушали в приюте.

Айрин разглядывала ребенка. Он был слишком большим, не таким, каким она его представляла. Он пришел словно бы ниоткуда, он был сам по себе. Наверное, он был похож на Алана, но она не увидела в нем ни одной из своих черт.

Между тем Алан, забыв все тщательно приготовленные слова и продуманные осторожные вопросы, сообщил:

— Конни, мы приехали за тобой!

— Вы… мой… отец?!

— Мне кажется, да. Я не знаю этого, но я это чувствую.

У ребенка заблестели глаза, он подался вперед. Он смотрел только на Алана. Рядом с красивым, величественным человеком, его отцом, сидела бледная белая женщина, на которую он почти не обратил внимания.

— А где Хейзел? Почему вы больше не вместе? — спросил Конни. — Она сказала, что не сможет меня забрать, и увезла с собой Сэма.

Айрин болезненно сжалась. На ее лбу дрогнула тонкая, как паутинка, морщинка, которая появилась в те дни, когда она не помнила себя.

Разговор грозил перетечь в опасное русло. Алан поспешно произнес:

— Хейзел не твоя мать, она всего лишь помогала тебя искать. Твоя мама сидит рядом со мной.

Конни бросил на Айрин быстрый, испуганный взгляд, и она ответила тем же самым. Они не почувствовали, не узнали друг друга.

— Что ты помнишь о себе? Где и с кем ты жил до того, как попал в приют?

Мальчик рассказал про миссис Робинс и ее дом, про пожар в Ричмонде и про Тамми.

— Ты поедешь с нами? — спросил Алан, продолжая в одиночку вести разговор.

— Да, — Коннор замялся, — только если вы возьмете Розмари: я пообещал, что не оставлю ее одну.

— Позови сестру Меганн, — сказал Алан.

Когда мальчик вышел, он повернулся к жене. Его глаза блестели от возбуждения.

— Что будем делать?

Айрин не ответила, она сидела, как истукан, и в ее лице по-прежнему не было ни кровинки.

Вошла сестра Меганн.

— Полагаю, это наш ребенок, сестра, — сообщил Алан, — мы забираем его с собой. Но он не хочет ехать без Розмари. Что вы можете о ней сказать?

Сестра была умной женщиной, а потому ответила:

— Это чистокровная негритянка. Она неплохо чувствует себя среди других детей. Никто не станет отрицать, что для любого ребенка лучше воспитываться в семье, но если вам удастся уговорить мальчика, чтобы Розмари осталась в приюте, возможно, так будет лучше для всех.

Однако когда об этом заговорили с Конни, он очень расстроился и продолжал твердить об обещании. Вздохнув, Алан погладил ребенка по голове и спросил сестру Меганн:

— Где мы можем найти девочку?

— Она во дворе.

— Давай посмотрим на нее, — предложил Алан жене.

Он не понимал, что происходит с Айрин. Перед ней сидел ее сын, а она вела себя, как неживая! Это можно было объяснить лишь глубоким потрясением.

Конни быстро разыскал Розмари и подвел к ним.

Коротко остриженная девочка в пестром ситцевом платье выглядела настоящей африканкой. Алан видал таких на плантациях. Глуповатое выражение лица, улыбка до ушей, а через минуту — необъяснимое упрямство и слезы. Розмари разглядывала белую даму, как диковинку, при этом приплясывала на месте, готовая умчаться по своим детским делам.