Читать книгу "Даймон - Андрей Валентинов"

Я горжусь нашим ТОКАМАКом, хотя и не имею к его созданию прямого отношения. Это первый проект, для осуществления которого была использована Основная Информация. Об этом Вы, конечно, знаете, но я удовлетворением могу напомнить об Основной Дезинформации. Началось это очень давно. Впервые попытку «спрятать» данные об успехах термоядерного синтеза предприняли в 1969 году, когда успех наметился в Ленинграде. Тогда и была намечена «каскадная» система дезинформации, основанная прежде всего на помянутых тупости и зависти господ учёных. Результат очевиден: в мире успешно работают четыре промышленные установки ТОКАМАК, а наши умники все ещё рассуждают о теории плазмы. Последнее, что я нашёл в Сети: «Но кто не слеп — тот видит, что направление тупиковое. Дальнейшее финансирование проектов типа токомак, это или дремучая безграмотность, или тупое желание урвать чужое в виде госфинансирования…» «Токомак» через «о»! Что с них взять, с академиков?

Один академик нам, правда, здорово помог. Шум, устроенный Велиховом с «проектированием международного термоядерного реактора ITER» (ух, как все заорали!), позволил отвлечь внимание в самый решительный момент — когда в сентябре 2005-го мы запустили установку на полную мощность, дабы компенсировать прекращение поставок «братского» газа. Обошлось! В Российской Академии наук твёрдо знают, что ТОКАМАК — всего лишь «дремучая безграмотность».

Нашей установки, даже после её планируемой реконструкции, едва ли хватит даже на областной центр. Поэтому уже сейчас пора вводить в действие известную Вам программу. Она рассчитана на пять лет и потребует очень серьёзно затянуть пояса. Придётся не только вытопить весь жир из господ народных избранников, заставить поделиться «буржуев» и ограбить грабителей, но и срезать многие социальные программы. Это — одна из причин моего согласия на самые жёсткие меры, включая террор и государственный переворот. Зато через пять лет страна почти полностью обеспечит себя энергоресурсами. Лучшего завещания потомкам нам не оставить.

Итак, в этом случае моя совесть чиста. Но только в этом. Второй из «неназываемых» проектов вызывает очень серьёзные опасения. Нет, я не гуманист и не, прости господи, правозащитник. Однако любое открытие тут же будет заимствовано. «Токамакизация» мира ударит лишь по арабским нефтяным шейхам и Газпрому. Но «второй неназываемый» приведёт к эскалации насилия в невиданном масштабе. Мы не получим «щита», но отрастим себе «большую дубинку». Очень скоро такие «дубинки» будут у десятков государств.

Время ещё терпит. Авось, одумаемся, авось, не понадобиться. Однако, кое-что надо решить сейчас же. Я имею в виду направление «Контроль». Прямой N-контакта («Разговор») в некоторых случаях может быть односторонним. Зная «адрес» собеседника мы можем слышать его мысли без всякого на то позволения. Мы (я тоже) иногда это применяем. Господь (может быть!) простит. Но вводить прослушивание в систему, распространять её на всю страну? Вы читали предложения? Наши доморощенные Берии и Ежовы уже успели составить смету!

Аргументы насчёт «предупреждения преступности» и «государственной безопасности» даже не стану обсуждать. Такая логика приведёт к идее тотального зомбирования, то есть, к «големизации» человечества. Если мы можем «слушать» человека, почему бы не попытаться направить его в нужную сторону? Для его же блага, само собой.

Вам ещё не хочется застрелиться?

Я понимал и понимаю, что участвую в грязном деле. Понимаю, что грязь смешана с кровью. Требуется спасти миллионы жизней — пусть и таким способом. Ноосферные исследования дают нам не только необходимые знания, но и силу. Однако, планировать телепатический ГУЛАГ — это уже вне всякого «формата».

Наши «адреса» — не тайна. Возможно, и Вас и меня уже «слушают». Из самых лучших соображений, само собой.

В любом случае я позабочусь о том, чтобы все мои «адреса» не достались нашим штукарям. Заодно подстегну, насколько возможно, ребят, работающих по программе блокировки. Хотите очередной тур соревнования брони и снаряда? Будет очередной!

Ваши намёки о причинах моей «неуступчивости» не имеют под собой оснований. Несчастье с моей дочерью никак не связано с нашим сотрудничеством. Скрыть от Евгении мои ноосферные исследования я не мог — хотя бы потому, что об этом открыто пишут респектабельные научные издания. То, чем она могла воспользоваться, включая базу моего компьютера — всего лишь безопасные игрушки. Я неоднократно объяснял, сколь опасны самостоятельные «вылазки», тем более с использованием чужих программ. Что я мог ещё сделать? Евгения — взрослый человек.

Надеюсь не столько на врачей, сколько на естественный ход событий. Я нашёл описание нескольких случаев ухода «туда» (с использованием, само собой, бинауральных ритмов, а не всякой «химии»), продолжавшихся несколько дней. Все они заканчивались благополучным пробуждением. Последние опыты подтвердили: «там», на «островах» Ноосферы, невозможно остаться навсегда. Ещё недавно эта новость меня бы расстроила, теперь она внушает надежду. Даже если Евгения где-то «там», она вернётся. Если же нет… Только не стоит в очередной раз предупреждать меня о «неизбежном риске». Поневоле начинаешь думать, что мы, приучившись рисковать другими, стали относиться к себе с излишней нежностью.

Перечитал… Кажется, сказано обо всем — кроме «формулы Ч». Предлагаю «Ч+3». Логика простая: день поговорят, день — посмеются, на третий — забудут. Кроме того, сам календарь подсказывает. Войны начинают в воскресенье в четыре часа утра. Не будем отступать от традиций.

Итак, «Ч+3». Только сейчас сообразил: хоронят тоже на третий день.

Дорожка 10 — «Гибель Стерегущего»

Авторы музыки и текста неизвестны.

Исполняет хор Валаамского монастыря.

(6`01).

Очень мрачная вещь! Исполнение вполне соответствует. Странное дело! Сколько у нас, у русских и украинцев, подобных песен? Неужели у прочих народов такая же безнадёга?

Пятница, 5 сентября 1851 AD. Восход солнца — 6.43,

заход — 17.59. Луна — II фаза, возраст в полдень — 10,1 дня.

В романах, в том числе и «африканских», всякий драматический эпизод полагается начинать с фразы: «Его разбудил неясный шум», ещё лучше «отчаянный предсмертный вопль». Редеющие, но все ещё бодрые романтики из гнёзда лорда Байрона, непременно бы конкретизировали: «А-а-а-а-а-а-ах-х-х!..», ибо вопль должен завершаться придушенным хрипением или стоном.

В моем случае все вышло проще. Разбудил меня Мбомо своим обычным: «Доброе утро, Ричи!» Я открыл глаза, привстал — и сообразил, что, во-первых, до утра ещё далеко, а во-вторых, оно едва ли будет добрым.

Прежде всего, я обратил внимание на туман. За недели путешествия по миомбо я почти забыл, о нем, но белая, почти непрозрачная пелена живо напомнила, что мы в горах. Оглядываясь и пытаясь сообразить, что в лагере не так (кроме, само собой, тумана), я не сразу заметил, что мой друг отчего-то решил сменить уже привычный арабский наряд. Когда же, наконец, сообразил, все остальное стало ясным. На Мбомо была знакомая синяя униформа — та самая, издалека похожая на американскую. Голову украшала офицерская фуражка, а на плечах я заметил нечто, напоминающее эполеты.