Читать книгу "Настанет день - Деннис Лихэйн"

Примеру России? Лютер подумал: ежели вы так обожаете Россию, то уматывайте туда на хрен. И заберите с собой свои бомбы и вонь лукового супа, которым у вас разит изо рта. На несколько часов, странно приятных, Лютер перестал чувствовать себя цветным, даже вообще перестал чувствовать, что есть такая штука — цвет кожи; он ощущал главное, то, что было превыше всего: он — американец.

Но все это, ясное дело, мигом изменилось, едва он заметил Маккенну. Здоровяк вылез из своего «гудзона» и улыбнулся. Поднял экземпляр «Стэндард» и спросил:

— Видел?

— Видел, — ответил Лютер.

— Нам предстоит очень серьезный день, Лютер. — Он пару раз хлопнул Лютера сложенной газетой по груди. — Где список получателей?

— Мои — не из красных, — заявил Лютер.

— Ах, вот как, теперь они твои?

Черт, хотелось сказать Лютеру, да так оно всегда и было.

— Ты выкопал погреб? — спросил Маккенна.

— Копаю.

Маккенна кивнул:

— Тебе ведь ни к чему врать?

Лютер покачал головой.

— Где же мой список?

— Он в сейфе.

Маккенна произнес:

— Я от тебя добиваюсь одного — чтобы ты мне раздобыл один-единственный список. Это что, так трудно?

Лютер пожал плечами:

— Я не умею сейфы вскрывать.

Маккенна кивнул, точно счел это замечание очень даже разумным. И тут же сказал:

— Принесешь его сегодня вечером. Встречаемся у «Костелло». Это возле пристани. В шесть.

Лютер возразил:

— Но я ж не умею брать сейфы.

Хотя на самом-то деле сейфа никакого и не было. Миссис Жидро держала список в ящике стола. И ящик она не запирала.

Маккенна похлопал газетой по ноге, точно размышляя над словами Лютера.

— Тебе нужно вдохновение, я понимаю. Что ж, ничего страшного, Лютер. Всякой творческой личности требуется муза.

Лютер понятия не имел, о чем толкует лейтенант, но ему не понравилось, как тот говорит — с эдакой бравадой.

Маккенна опустил руку ему на плечо:

— Кстати, поздравляю.

— С чем это?

Лицо Маккенны так и озарилось радостью.

— С законным бракосочетанием. Как я понимаю, прошлой осенью ты женился в городе Талса, штат Оклахома, на женщине по имени Лайла Уотерс из Колумбуса, штат Огайо. Семья — великий общественный институт.

Лютер ничего на это не ответил, хотя ненависть в его глазах читалась ясно, это уж наверняка. Сначала Декан, потом этот самый лейтенант Эдди Маккенна. Видать, теперь куда ни пойди — будешь встречать на пути таких вот бесов. Испытание Господне.

— И вот что забавно: когда я начал ворошить все эти дела насчет Колумбуса, то обнаружил, что имеется ордер на арест твоей невесты.

Лютер рассмеялся.

— По-твоему, это смешно?

— Ежели б вы знали мою жену, мистер Маккенна, вы б тоже посмеялись.

— Безусловно, Лютер. — Маккенна несколько раз кивнул. — Но проблема в том, что этот ордер — самый что ни на есть настоящий, уж поверь мне. Судя по всему, твоя жена и парень по имени Джефферсон Риз — тебе это имя ни о чем не говорит? — подворовывали у своих нанимателей, семейства Хаммонд. Очевидно, они занимались этим несколько лет, а потом твоя возлюбленная отправилась в Талсу. Но тут мистера Риза арестовали, после чего он быстро свалил все это дело на твою жену. Видимо, решил, что наличие соучастника избавит его от сурового срока. Впрочем, он все равно в тюрьме, но обвинение висит и над твоей женой. Над беременной женой, насколько я слышал. И вот она сидит там, дай-ка припомню адрес… Талса, Элвуд-стрит, семнадцать. Я сомневаюсь, что она очень уж активно передвигается с таким-то брюхом. — Маккенна потрепал Лютера по щеке: — Видел когда-нибудь, какие акушерки служат в окружных тюрьмах?

Лютер не решался заговорить. Маккенна, продолжая улыбаться, вмазал ему по скуле:

— Они не самые добросердечные создания на свете, уж поверь мне. Они покажут матери личико младенца и сразу заберут — разумеется, если он негритенок — и отправят в окружной сиротский приют. Конечно, этого не случится, если рядом отец, но ты же не рядом? Ты здесь.

Лютер произнес:

— Скажите, что мне нужно сделать…

— Я тебе уже говорил, Лютер. Сколько можно повторять? — Он сжал щеку Лютера и притянул его к себе. — Ты достаешь этот список и приносишь его к «Костелло» сегодня вечером, в шесть. И никаких отговорок. Ясно?

Лютер закрыл глаза и кивнул. Маккенна разжал пальцы и отступил назад.

— Сейчас-то ты меня ненавидишь. Я это вижу. Но сегодня мы намерены расплатиться по счетам в нашем городишке. Сегодня красные — да, все без исключения красные, даже цветные, — получат предписание о выселении из нашего чудесного города. — Он развел руками. — А завтра ты мне еще скажешь спасибо, потому что у нас тут снова будет приятно и радостно жить.

Он опять похлопал себя газетой по ляжке, строго глянул на Лютера и зашагал обратно к своему «гудзону».

— Вы делаете ошибку, — проговорил Лютер.

Маккенна обернулся:

— Что-что?

— Вы делаете ошибку.

Маккенна не торопясь подошел к нему и ударил кулаком под дых. Воздух мигом вышел из его легких, казалось насовсем. Лютер упал на колени, открыл рот и какое-то время не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Он был уверен, что вот сейчас так и помрет тут, на коленях, с посиневшим, точно от гриппа, лицом.

Когда Лютер наконец задышал, у него было ощущение, что в трахею ему вонзили гарпун. Поначалу воздух входил и выходил со скрипом, но постепенно звук опять стал нормальным, разве что чересчур высоким.

Маккенна терпеливо стоял над ним.

— Что ты там говорил? — спросил он негромко.

— Люди из НАСПЦН — не красные, — ответил Лютер. — И они не собираются устраивать взрывы.

Маккенна хлопнул его по виску:

— Кажется, я тебя не расслышал.

Лютер видел два своих отражения в зрачках Маккенны.

— Вы что думаете? Думаете, куча цветных спит и видит, как бы выбежать на эти самые улицы с пушками? Чтоб у вас и у прочей белой швали в этой стране нашелся повод всех нас поубивать? По-вашему, мы хотим, чтоб нас всех перебили? — Он смотрел на Маккенну снизу вверх, на уровне его глаз висел здоровенный сжатый кулак. — У вас под носом орудует банда сукиных сынов, которые родились где-то за границей и сегодня пытаются разжечь революцию. Так валяйте, Маккенна, хватайте их. Прибейте их, как собак. У меня к этим людям нежности нету. И у других цветных нету. Это и наша страна тоже.

Маккенна с кривой ухмылкой посмотрел на него: