Читать книгу "Властелин Огненных Земель - Дейв Дункан"

Он лежал, не открывая глаз, ощущая, как творят с ним свои чудеса духи, и наслаждаясь этим, ибо то, с какой скоростью стихала боль, доставляло подлинное наслаждение. Даже когда целители закончили свое заклинание и замолчали, он не испытывал особого желания возвращаться в мир. Сюневульф умер и Вульфвер тоже, так что мир этот будет лучше. Умерла также Шарлотта Эйлдесвиф, несчастная душа, и Овод, если он и правда вернулся в Веаргахлейв. Ни та, ни другой не заслужили тех испытаний, что обрушила на них жизнь. Витенагемут, конечно, изберет нового короля, а занявший второе место сразу же бросит ему вызов.

И что? Шансы Радгара стали гораздо выше — теперь, после победы над фюрдраком. Но им овладела чудовищная усталость. Нет! Пусть себе убивают друг друга, сколько душе угодно, вплоть до последнего таниста. Он распробовал вкус политической жизни и едва остался жив. Одного глотка ему хватит на всю оставшуюся жизнь. Имения, принадлежащие ему по праву, сделают его богачом, так что все, что от него потребуется, — это держаться подальше от неспокойного моря и никогда не ходить на фейринги с западным ветром. И тогда никто даже не попытается затащить его обратно в политику. Он может раздобреть немного и до седых волос почивать на тех лаврах, что снискал этой ночью. Он сможет завести себе наложницу — надо же хоть выяснить, из-за чего столько шума, — а со временем и жениться. Он победил фюрдрака! Здорово, просто здорово. Радгар, Победитель Драконов! Его отцу бы это понравилось. Он настоящий Каттеринг, достойный стать в один ряд со своими предками.

Впрочем, оставалось еще одно неоконченное дельце. Сюневульф мертв, а Йорик все равно что мертв, но главный злодей, повинный в смерти отца, еще жил и процветал.

— Он хмурится, — произнес голос Леофрика. — Это хороший признак?

Он попытался не реагировать, но рот его сам собой растянулся в улыбке, поэтому он открыл глаза и увидел над собой круг лиц, смотревших на него сверху вниз — рыжие бороды, белые бороды, мужчины и женщины. Он узнал только некоторых из них, ибо видел их темными силуэтами на фоне света, исходящего от подвешенных высоко на восьми столбах ламп. Кто-то слишком расточительно обращается с лампадным маслом! Для пробы он пошевелил несколькими мускулами, и все, похоже, было на своих местах и действовало исправно. Ноги болели. Он попытался заговорить, и ничего не произошло, но тут чьи-то сильные руки приподняли его, и ко рту поднесли кубок. Он шесть раз опустошил его, и первые слова, которые ему удалось произнести, были просьбой еще. Они посадили его, чтобы Эйлвин и еще один мужчина смогли накинуть на него кафтан, одевая, как малое дитя.

Просторный зал казался почти пустым, хотя в нем находилось восемь заклинателей и с десяток его друзей с «Фарофхенгеста». Почему, подумал он, его не отнесли в святилище поменьше… и почему только его? В Варофбурге наверняка множество пострадавших от пожаров. Дождь продолжал идти, ибо он слышал, как он барабанит по крыше, но к этому звуку примешивался другой, распознать который ему никак не удавалось. Он напоминал далекий рокот прибоя о скалистый берег.

— Ну? — спросил Леофрик. — Все на месте. Все повреждения, что мы видим на тебе, — это синяки и царапины, да и те пройдут очень скоро. Что там у тебя внутри, как чувствуешь?

— Слабость. Побаливает еще немного.

— Духи, парень! И это все? После всего, что ты сделал? — Его единственный глаз блестел. Он редко выказывал эмоции до такой степени. — Эти ученые люди совершили с тобой настоящие чудеса, и они первыми хотят отблагодарить тебя за то, что ты сделал. Как думаешь, у тебя хватит сил на это?

— Это я первый должен благодарить их за то, что они сделали для меня.

Ему помогли встать. Принесли стул, и он неохотно, но сел, ибо чувствовал себя до смешного слабым, и ноги болели, что само по себе было непривычно унизительным для человека, с самого детства не болевшего ни дня. Эйлвин опустился на колени, чтобы надеть на него штаны и подвязки, и сделал это почти без «с вашего изволения». Цветистые благодарности заклинателей тоже привели его в замешательство. Трое мужчин и пять женщин… до сих пор никто и никогда не лебезил перед ним так, если не считать нескольких самых глупых Ростков в Айронхолле, в день, когда он одолел Волкоклыка в фехтовании. Он только исполнил свой долг, уверял он, и без их целительского умения его бы здесь уже не было.

Потом — несмотря на его отчаянные протесты — Леофрик опустился перед ним на колени и поцеловал его руки, а за ним Эйлвин, Сеольмунд и его братья с «Фарофхенгеста». Они славили его как героя, победителя драконов, и несли прочую подобную чушь. Все были подозрительно возбуждены. Похоже, никто из них не понимал того, что Радгар Эйлединг решил отойти от политической жизни, и он начал подозревать, что, даже если он скажет им об этом, это очень мало повлияет на то, что они там задумали. Никто не тратит столько лампадного масла на то, чтобы просто исцелить какого-то исцарапанного юнца. Дверь открывалась и закрывалась, словно люди входили и выходили, и каждый раз, когда она открывалась, до него снова доносился этот рокот прибоя.

— Вы меня хорошо проверяли? — мрачно спросил он. — Я в своем уме? Никаких там заиканий или явных галлюцинаций?

Капитан заломил свою рыжую бровь.

— Пока что ничего такого. Мне кажется, нам стоило бы выпустить немного пар.

— Прошу тебя! Ты не мог найти слов тактичнее?

Леофрик одобрительно усмехнулся.

— Это твое. — Это был стальной огрызок. Когда-то он был мечом, но половина клинка исчезла, расплавившись, а с эфеса исчезли жемчужины.

— Дедовский, — сказал Радгар. — Повесьте его в Сюнехофе, если хотите. Когда его отстроят, конечно. Да, я хотел бы, чтобы вы так и поступили. — Фюрлаф тоже, должно быть, погиб, став жертвой вчерашнего извержения.

Леофрик рассмеялся.

— Проследишь за этим сам. Думаю, это тоже твое. Это был бесформенный комок металла, но прежде чем наполовину оплавиться, он был короной Бельмарка.

— Где, черт возьми, вы ее нашли? — Уж не поэтому ли все они лыбились, как идиоты?

— На твоей голове, конечно. Ты надел ее, когда гнал дракона вон из города.

— Духи! Правда? Нет, правда? — Он ничего такого не помнил.

Эйлвин расхохотался.

— Одна корона, и больше ни нитки! Там, за дверью, выстроились в очередь семь сороков прекрасных дев, и всем не терпится познакомиться с тобой.

Первым, когда двери отворили, вошел фюрд Каттерстоу. Вожди начали скандировать «Рад-гар! Рад-гар!» в такт шагам, и сразу же этот ритм подхватила длинная вереница воинов, сотня за сотней. Когда первые ряды дошли до верода Леофрика, окружившего героя кольцом почетной охраны, они разделились на две колонны и окружили его новым кольцом. Народу в зале все прибывало. «Рад-гар! Рад-гар!»

Радгар встал на стул в центре зала и молча смотрел, как толпа заполняет весь Халигдом — множество лиц, обращенных на него, кричащих: «Рад-гар! Рад-гар!» Ощущение было странным — куда более странным, чем он мог ожидать. Его никогда еще не славили так. В горле стоял комок. Он не мог говорить. Почти все были без оружия, ибо дракон, должно быть, расплавил все мечи, сложенные на крыльце. За воинами следовали жены и дети, даже сеорлы.