Читать книгу "Орден Лино. Эра исполнения желаний - Марина Суржевская"

Он вдруг ожил. Вскинул ладони, сжал меня, пристально всматриваясь в лицо.

– Скажи. Еще… – подумал и добавил: – Пожалуйста.

Я широко улыбнулась. Да уж, деревянные фигурки у него стали получаться лучше. А вот с человеческим общением по-прежнему бе-е-да. Он никогда не умел просить. Не понимал, зачем это делать. Коммуникация с живыми людьми стояла для него на самом последнем месте в списке нужных навыков.

Он не знал, для чего надо подстраиваться под этот мир, если можно изменить мир под себя.

Ненормальный.

Особенный.

– Я люблю тебя.

Лино медленно выдохнул.

– Рид. У меня не осталось желаний.

– Да, – прошептала я, ловя губами его дыхание. Теплое. Сухое. Вишня, корица и немного – кофе… – Ведь это ты пожелал, чтобы я выжила любой ценой. Мою смерть отменила не я. Ты.

Яков сказал правду: знаки бесконечности на телах Основателей лишь притворялись таковыми. Весь ресурс изменения реальности мы разделили поровну, но он имел предел.

Свой я целиком потратила на изменение внешности и Забвение.

А Лино…

Лино вытащил меня из лап смерти. Мой полет с обрыва оказался фатальным, но наши браслеты были синхронизированы. Как он успел заметить миг, когда моя жизнь оборвалась? Как сумел пробиться сквозь пространство с единственным желанием? Как спас меня ценой всей своей бесконечности?

Ах. Это же Лино.

– Но если ты сейчас же меня не поцелуешь…

– Мм, угрожаешь?

И снова я увидела ту перемену, которая так поражала меня во Фрейме. То, как проявляется его иная сторона. Как лицо становится острее, а в светлых озерах глаз из воды поднимаются монстры. Вся бездна его чудовищ.

– Еще как угрожаю…

Стол между нами мешал неимоверно. Но мы так и стояли, тянулись через него. Трогали друг друга дрожащими пальцами, гладили. Его – приласкали мой стриженный затылок, согрели своим теплом мертвый знак бесконечности, спустились на шею.

Мои – тянули его свитер, теребили колючий край, забирались под кромку ворота, чтобы погладить ямку у горла и коснуться плеч…

Первый поцелуй оказался почти невинным. Губы сомкнулись, и мы замерли, мешая дыхание, привыкая и пробуя. Потом – совсем легкое прикосновение языка. Его губы сухие, но так хочется ощущать их вечность… Снова столкновение языков. И жар, пляшущий на их кончиках, стекающий вниз – по горлу, груди, животу. Заворачивающийся в тугие спирали.

Хотелось большего, но узкий стол между нами не пускал ближе. И я не поняла, как встала на него коленями, подобралась и снова потянулась к губам Лино. И сразу стало теснее и глубже. Невинность обернулась бесстыдством, нежность – опаляющей невыносимой чувственностью. Дыхание срывалось с губ рваным хрипом.

Сразу стало удобнее целовать и тянуть вверх его свитер. И подставляться под его руки, позволять стащить с себя кафтан, рубашку, сапоги, штаны… Он снимал каждый предмет моей одежды и целовал каждый открывающийся кусочек кожи. Пока я не осталась одетой лишь в его поцелуи. Сидя на столе, я смотрела, как Лино прикасается губами к моим ногам, бедрам, животу и груди. Как оставляет на моей коже оттенки желания. Как изменяет ему хваленая невозмутимость.

Мягкий толчок – и я ложусь спиной на опилки. Он – сверху. И я наконец тоже получаю возможность его изучить. Руками – по сухому рельефу, губами – по коже, пальцами по нервам. Ощущение его рук и губ на моем теле оказалось божественным. Никакой неловкости, никакого сомнения… словно я ждала этого всю жизнь. Словно это было все, чего я хотела. Запах древесины, треск поленьев, жар огня и мужского тела, накрывшего мое. Пауза – глаза в глаза. И мягкий, но сильный толчок внутри. Грешный стон, срывающийся с губ у нас обоих. Дыхание, рвущее горло. Уже бесстыдно, уже насквозь. Уже второпях и сильно, боясь остановиться, срывая криком голос, шепча что-то неистовое и безумное. Желая слиться, слиться, слиться в единое. Ритм древний, как мир, и каждый раз новый. Истинная симфония сотворения.

– Моя Рид… – прошептал Лино. Толкаясь в последний раз и ловя губами стон моего наслаждения. – Как долго я тебя ждал…

– Целую Эру.

***

Какое-то время мы провели на этом узком столе. Было жестко и неудобно, опилки сыпались на пол и щекотали нос, но слезть мы не могли. Не могли оторваться друг от друга. Лениво целовались, а потом снова заставляли друг друга кричать от страсти.

Стол в итоге не выдержал, одна его ножка подломилась, и мы с грохотом свалились на пол.

– Ну надо же, – искренне удивился он. – А казался крепким…

Я хмыкнула. Древесная стружка блестела в темных волосах Лино и скрипела у меня на зубах. Не выдержав, я расхохоталась. Потом вспомнила:

– Кстати, а почему на тебе нет знака бесконечности?

– С чего ты взяла, что нет?

– Так я искала!

– Может, недостаточно… тщательно? – вкрадчиво произнес Фрейм и подвинулся ко мне.

Я подумала и отодвинулась.

– Еще раз – и я умру от усталости. И даже ты не сможешь меня оживить!

– Да? – Он плотоядно осмотрел мое голое, потное и присыпанное опилками тело. Облизнулся.

Я отодвинулась подальше, и Фрейм рассмеялся.

– Ладно, смотри.

Он поднял левую руку, правой коснулся запястья. Подцепил ногтем, потянул что-то невидимое и вытащил черный кончик-точку. Дернул сильнее, и на коже свернулась бесконечность.

– Как ты это сделал! – ахнула я, и он пожал плечами.

– Основатели договорились, что у каждого на теле будет знак бесконечности, чтобы мы всегда могли узнать друг друга. Никто не уточнил – внутри он будет или снаружи.

– Ты смухлевал! – возмутилась я, и Фрейм широко улыбнулся. Для него никогда не существовало понятия обмана. Он называл это предусмотрительностью.

Некоторое время мы потратили на новые поцелуи.

– Фрейм? – Я наконец сумела от него оторваться. Он от меня – нет. – Может, настало время сказать остальным? Сказать, кто ты.

Он замер рядом. Я не торопила, понимая его чувства. Лино тяжело переносил чужое внимание, поэтому предпочитал тень.

– Всегда думал, что хороший бог – это мёртвый бог. Ну или по крайней мере – невидимый, – улыбнулся он. – Но… я подумаю.

И это уже было очень много.

Сидя рядом с ним – голым, уставшим, счастливым, касаясь плечом его плеча, я поняла, что вернулась домой. И что я всегда буду его любить. Возможно, я никогда до конца его не пойму. Но я буду рядом, и этого будет достаточно.

Я уснула, улыбаясь, и не почувствовала, как Фрейм поднимает меня на руки и несет в теплый сумрак нашего домика.

***

Проснулась я от дикого голода – одна. Перевернулась на перине. Сквозь щелочку в заботливо задвинутых шторах пробивался яркий луч света. Завернувшись в простыню, я пошлепала на первый этаж.