Читать книгу "И восстанут мертвые. Смерть знахаря. Любопытство убивает - Джордж Беллаирс"

– Это еще что? – спросила она, глядя вниз, в темноту, где тускло мерцала лишь маленькая кухонная лампа.

– Ваш муж застрелился, миссис Уикс. Вам следует одеться и немедленно спуститься.

Позднее Литтлджон сообразил, что не выразил никакого сочувствия хозяйке. Похоже, в этом доме, полном ненависти, в сочувствии не нуждались.

Миссис Уикс застыла на мгновение на верху лестницы. Затем ее тело вдруг обмякло, ноги подогнулись. С диким криком она повалилась вперед, кубарем скатилась вниз по ступеням и осталась лежать без движения на полу кладовой.

Глава 12. Роупуокер-стрит

Сержант уголовной полиции Кромвель удовлетворенно разглядывал проплывавшие мимо улицы со второго этажа автобуса номер одиннадцать: цель его путешествия была уже близка. Потом он вдруг вскочил, легко сбежал по лестнице вниз, ухватился за поручень, выпрыгнул из автобуса, благополучно приземлился на ноги и спокойно зашагал по тротуару, не обращая внимания на крики возмущенного кондуктора. Роупуокер-стрит терялась в лабиринте довольно широких улиц, параллельных Ливерпуль-стрит, где располагались в основном конторские здания, занятые представителями самых разнообразных сфер деятельности, от изготовителей вешалок для одежды или меховых изделий до бухгалтеров, страховых консультантов и даже дантистов. Детектив остановился перед непримечательным домом примерно в середине улицы, прочитал названия на табличке у двери и вошел. К его досаде, лифта в здании не было, пришлось преодолеть три пролета мрачной лестницы, прежде чем он добрался до конторы, которую искал. Кромвель приблизился к стеклянной двери в конце короткого коридора в задней части строения. Помещение было дешевым – наверное, самым дешевым во всем здании. На стекле значилась надпись: «Евангелический союз». Кромвель постарался придать лицу важное, торжественное выражение и постучал. Он как нельзя лучше подходил для этого задания: полный невинной гордости за знаменитое имя, которое носил, сержант придерживался пуритански строгих взглядов и старался при любых обстоятельствах действовать так, как, по его мнению, поступил бы его великий однофамилец, лорд-протектор Англии, Шотландии и Ирландии.

За дверью послышалась возня, будто кто-то поспешно что-то прятал или разбрасывал по столу груды бумаг и книг, желая создать видимость занятости.

– Войдите, – наконец раздался мужской голос.

Кромвель оказался в маленькой пыльной комнатке. На полу лежал дырявый ковер, окна прикрывали сломанные жалюзи, на подоконниках громоздились пожелтевшие, выгоревшие на солнце сборники церковных гимнов и томики Библии. На столике под окном притулилась разбитая пишущая машинка. Середину комнаты занимал знававший лучшие дни письменный стол, заваленный машинописными листами и гроссбухами, там же помещались бутылка с желтоватой водой и пыльный стакан, ящик для хранения денег, чемоданчик-«дипломат», шляпа-котелок и яблоко. На каминной полке грудой лежали религиозные брошюры и листовки, над ними на стене висел какой-то документ в рамке – должно быть, свод правил обращения грешников к покаянию. За столом сидел грузный мужчина с обрюзгшим лицом, большим крючковатым носом, маленькими темными глазками и взъерошенной густой седой шевелюрой. Он поднялся, чтобы приветствовать посетителя, и Кромвеля поразила огромная массивная фигура этого человека, в чьих вкрадчивых манерах чувствовалась скрытая фальшь.

– Доброе утро, сэр, чем могу служить? – произнес мужчина, и Кромвель с его странным пристрастием давать подходящие, как ему казалось, прозвища людям, с которыми сталкивался, немедленно мысленно назвал его мистер «Грозовой Перевал».

– Мистер Мортимор, полагаю?

– Да.

– Меня зовут Роберт Кромвель, – представился детектив, не желавший ни при каких обстоятельствах отказываться от своей фамилии. – Меня заинтересовало ваше общество, сэр. Ежегодно я жертвую десятую часть своих доходов на праведные дела, и не хотел бы обойти вниманием ни одну благую цель. Вероятно, вы расскажете мне подробнее о своей деятельности?

Грозовой Перевал засуетился с живостью, поразительной для человека подобной комплекции. Он с поклоном проводил Кромвеля к единственному креслу для посетителей, порылся в ящиках и шкафах. Потом принялся расхаживать по комнате, пространно разглагольствуя о трудах и целях своего общества, и, наконец, вручил посетителю пачку бумаг с подробными сведениями и цифрами – числом падших женщин, пьяниц, воров, мошенников и бродяг, спасенных от вечной погибели за годы существования союза, а также не менее дюжины платежных квитанций, которые предлагалось заполнить благотворителям, и объемный бланк для желающих завещать Евангелическому союзу свое имущество.

– Конечно, – продолжил мистер Мортимор после того, как описал труды своего воинства миссионеров в злачных местах, где гнездится порок, – этот маленький кабинет лишь центр… своего рода пост управления огромной организацией. Сюда приходят отчеты о деятельности союза, здесь организуют, проверяют и финансируют его работу. Можно сказать, это сердце, да, сердце, снабжающее кровью организм. Наша сеть охватывает все уголки страны. Например, прямо в эту минуту наш глава, доктор Скэрздейл, несет служение в трущобах Шотландии, куда его призвало неотложное дело. Я и сам был когда-то на передовой линии фронта, и поверьте мне, мой друг, это волнующая, прекрасная работа! К несчастью, слабое здоровье привязывает меня к письменному столу, однако я делаю что могу.

– Но если я включу ваше общество в список пожертвований, – произнес Кромвель с тем же ханжески-благочестивым видом, что и Грозовой Перевал, – мне потребуются доказательства, что мои средства расходуются должным образом, на благие дела.

– Ценю вашу щепетильность, мистер Кромвель. В наши дни следует проявлять осмотрительность. Я могу предоставлять вам ежегодно наш сводный финансовый отчет с аудиторским заключением, составленным уважаемой бухгалтерской фирмой. В этом документе будет представлен перечень разнообразных сфер нашей деятельности. Полагаю, подобное подтверждение вас удовлетворит?

– Да, этого будет достаточно. Но объясните мне, как получилось, что ваше общество не слишком-то широко известно. Я никогда не слышал о нем, пока на днях один мой друг, который предпочел остаться анонимным доброжелателем, не рассказал мне о вашей замечательной работе.

– Мистер Кромвель, мы частная организация. Работа, подобная нашей, требует особой осторожности и такта. Это не государственная больница и не общество защиты детей или животных. Мы имеем дело с падшими созданиями, у которых, однако, сохранились остатки гордости и достоинства, и широкая огласка может стать серьезной помехой в нашей работе. По этой причине нас поддерживает финансово узкий круг благотворителей, и, хотя наш союз мог бы добиться большего, будь наши фонды крупнее, мы предпочитаем придерживаться нынешней политики. Вы понимаете?

– Да. А теперь насчет той бухгалтерской фирмы. Простите, но если я решусь пожертвовать… скажем так, значительную сумму, мне потребуется самая полная информация. Эта фирма, «Читти, Маллинер и Пасси»… Я никогда о ней раньше не слышал…