Читать книгу "Комната шепотов - Дин Кунц"

Потея, дрожа и безмолвно проклиная боль, она отерла пот с глаз рукавом, пытаясь следить за обеими обезьянами сразу, что получалось не всегда. «Устают ли они когда-нибудь?» – спрашивала она себя, хотя, конечно, знала ответ. Теперь ими управляют не желания, а программы, и эти твари не снизят скорость, пока не откажут мышцы или они не условятся между собой, как отвлечь свою противницу, чтобы напасть неожиданно.

Джейн заранее знала, кто ее встретит на восьмом этаже, и, хотя читала раньше о силе и скорости этих обезьян и проявлениях запредельной жестокости с их стороны, сейчас выяснилось, что она их недооценивала. К тому же она не предвидела, что царящий здесь хаос ограничит ее способность двигаться и реагировать на обстановку.

Даже если ей удастся разбить пуленепробиваемое стекло, стреляя в него достаточно долго, обезьяны последуют за ней на балкон, где она не успеет быстро перезарядить пистолет. А если она попытается проскочить по открытой комнате к двери, через которую вошла, животные перехватят ее на полпути. И потом, лестница – не вариант, если шимпанзе будут гнаться за ней по пятам, ведь они способны спускаться гораздо быстрее ее.

Она стояла, держа пистолет обеими руками, но близко к телу, стволом к потолку, мысли ее метались в поисках стратегии. Должна быть хоть одна, которая окажется эффективной. Из этого положения есть выход. Мир – лабиринт загадок и тайн, но он устроен рационально, и каждую загадку можно разгадать. Разгадка есть всегда. Нужно только ее найти.

Гроза началась всего несколько минут назад и еще не успела расшвырять все стрелы молний, гром грохотал так, словно какая-то чудовищная, направленная вверх стихийная сила пробила мантию земли. Свет погас.

26

Утро было темным и мрачным из-за грозы, дневной свет кое-как пробирался под балконный навес и приникал к бронированному стеклу восьмого этажа таким ослабевшим, что громадное помещение оставалось погруженным в темноту, если не считать десяти-двенадцати футов близ окон – пространства, залитого бледным мерцанием, словно бетонный пол был припорошен тончайшим слоем инея. Долгие вспышки молний высвечивали несколько уровней перекладин наверху, но каждый раз от металлических конструкций отходили геометрические тени, и в этом мерцающем черно-белом калейдоскопе нельзя было разглядеть, где находятся обе обезьяны.

Когда удары грома начали стихать, стали лучше слышны хлопки обезьяньих рук, хватающихся за перекладины, вибрации и поскрипывание брусьев. Джейн не сомневалась, что животные двигаются все быстрее в своем безмолвном безумии, явно говорившем о близкой атаке. Она не могла позволить себе держать пистолет двумя руками и не смогла бы стрелять так, как учили в Куантико. Поэтому она вытащила второй «хеклер», взяла в каждую руку по пистолету и уставилась в темноту перед собой, отчаянно размышляя.

Вероятно, она воспринимала издаваемые обезьянами звуки скорее на каком-то глубинном уровне, чем непосредственно, но решила, что животная простота должна влиять на стратегию их поведения сильнее, чем нацеленная на убийство программа. Последняя действовала на макроуровне, а их инстинкты работали на микроуровне, вплетенные в каждую клетку мозга, в каждое волокно мышц и костей. Программа велела убивать, инстинкты подсказывали, как это делать. В случае изощренной атаки один, возможно, напал бы сбоку, с неожиданным пугающим криком, который прервал бы их молчание, а другой – спереди: воспользовавшись тем, что Джейн на мгновение отвлеклась, он придавил бы ее к стене и мгновенно разорвал бы ей лицо острыми когтями и сильными руками. Но как раз изощренность была им несвойственна.

Она вытянула руки во всю длину, словно прибитая к кресту: оба «хеклера» направлены чуть вверх и в сторону, палец слегка давит на спусковой крючок. Сжав зубы, она смотрела на бледное пятно света справа от себя, готовая к нападению одного или обоих приматов, к неминуемому поражению, страшным увечьям, жуткой смерти. Голгофский мрак за окном. Могильная темнота здесь, вокруг нее. Мелькнул меч молнии, и ей показалось, что тень переместилась из среднего ряда перекладин в нижний. В промежутке между вспышкой и ударом грома раздалось шипение, почти беззвучное, – признак животной ярости. В Куантико Джейн занимала первое место в своей группе по прицельной стрельбе, пальцы у нее были достаточно сильны, чтобы нажимать спусковой крючок учебного пистолета более девяноста раз в минуту, а теперь она готовилась побить собственный рекорд, стреляя с обеих рук; бок воспламенился от боли – глушители износились во время скоростной стрельбы.

Джейн слышала короткие крики агонии, но не могла с уверенностью сказать, скольким обезьянам они принадлежат – одной или двум. Если одна выжила, нужно сменить позицию и как можно скорее вставить новый магазин.

Она снова прижалась к стене, соскользнула вниз, села на пол, бросила один «хеклер», упавший между ее расставленными ногами, вытащила магазин из другого, выхватила новый магазин из кармана на ремне и вставила его в пистолет. Теперь можно было взять оружие обеими руками.

Высокие стеклянные панели справа и слева, едва различимые силуэты окна на бетонном полу. С правой стороны – неподвижное тело в тусклом свете дня. Джейн ощутила отвратительный запах фекалий, вытолкнутых из прямой кишки после смерти. С левой стороны – такое же пятно неяркого света… но без вонючего мертвого примата.

Стирая пот с глаз, она прокляла боль, словно та была мыслящим существом, вонзившим в нее свои зубы.

Она посмотрела налево, в темноту, где, возможно, еще прятался ухмыляющийся людоед, обхватив длинными пальцами ног нижнюю перекладину, вцепившись руками в брус над собой, наблюдая за Джейн с недобрыми намерениями. Держа пистолет рядом с телом, она прицелилась влево и вверх.

Обезьяна выскочила из темноты прямо перед ней, в мгновение ока преодолев разделяющее их расстояние, и очутилась между ее ног. Животное шипело от ярости, карикатурно человеческое лицо вдруг возникло в нескольких дюймах от лица Джейн, темно-желтые глаза, казалось, мерцали призрачным светом. Джейн вскрикнула, и тварь зашипела еще яростнее, разбрызгивая кровь, – она явно была ранена. Атакуя молниеносно, как свернувшаяся змея, обезьяна одной рукой ухватила Джейн за волосы, вырвала их и с торжествующим криком принялась размахивать трофеем. Оставшаяся без парика Джейн принялась стрелять ей прямо в грудь, израсходовав все девять патронов. С каждым выстрелом существо подавалось назад и в сторону, словно его убирал со сцены кукловод.

27

За окном вниз по склону холма тянулись два квартала обесточенных зданий. Или три. Но в залитой дождем нижней части города и на других исхлестанных грозой холмах виднелись огни. Подача электричества прекратилась только в район, обслуживавшийся подстанцией, в которую попала молния.

Жжение от пулевой раны слегка притупилось, перейдя в терпимую пульсирующую боль.

Джейн вставила полные магазины в оба пистолета, сунула один «хеклер» в кобуру и встала в водянистом свете, проникавшем сквозь толстое стекло: хотелось посмотреть на сверкающий от влаги город. Казалось, она балансирует на тонком мостике между двумя мирами – тем, что существовал вечно, и тем, что рождался в эти времена утопических перемен. Невольно вспомнился Эдгар По, меланхолические воды его города на море: «Где лучший и худший и добрый и злой навеки свой нашли покой»[57]. Когда прилив перемен спадет, новый мир не узнает покоя – только тишину покорности или смерти, только тихий страх, заставляющий замолкнуть мышь при виде голодного зубастого кота. За все время существования этого города немало его жителей ушло на покой, и еще больше их уйдет в будущем, причем многие из них – раньше, чем предполагали. Но худший из худших обитателей города пока что жив и сидит одним этажом выше – ошибка, которую следует исправить.