Читать книгу "22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война? - Марк Солонин"

Кстати, о песнях. Прервем на время тяжелый разговор о невообразимых ужасах и вспомним про песни и кино.

Не ждали

Читателю, который в послевоенные годы родился и жил на улице Мира, рядом с клубом «Мир», в доме, увешанном плакатами «Миру — мир», под льющуюся из репродуктора песню «Хотят ли русские войны?», очень трудно поверить в то, что было время, когда в Советском Союзе в ходу были совсем другие песни.

Судороги военного психоза сотрясали советское общество с первых дней его существования. «Мы разжигаем пожар мировой» — такими словами начиналась строевая песня, в припеве которой утверждалось, что «от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней».

«Необходимо поставить работу высших штабов так, чтобы Красная Армия могла выполнить свои задачи на любом операционном направлении и любом участке возможного грядущего фронта. Границы же этого фронта в ближайшую очередь определяются пределами всего материка Старого Света» — вот так излагал весной 1921 г. военную доктрину Красной Армии М.В. Фрунзе, будущий начальник Главного штаба РККА и Председатель Реввоенсовета СССР [133]. Действующий председатель Реввоенсовета республики (Л .Д. Троцкий) в это время разрабатывал план похода 40-тысячного конного корпуса через Афганистан, Пенджаб и Бенгалию к берегам Индийского океана [134].

Бодливой корове бог рогов не дает. В 20-е годы Красной Армии пришлось самоограничиться одними только воинственными песнями. В начале 30-х годов, когда Сталину позарез нужна была западная технология для возрождения военной промышленности, даже и песни такого плана были временно отменены. Но когда Европа, не без влияния ловких интриг кремлевского диктатора, стала погружаться в пучину Большой Войны, кровожадная риторика снова заполнила все поры жизни.

Войну воспевали, о ней мечтали — в стихах и прозе.

«Под Кенигсбергом на рассвете / мы будем ранены с тобой...» Эти строки К. Симонов писал в то самое время, когда с Германией поддерживались нормальные дипломатические и хозяйственные связи, а у Советского Союза даже общей границы с Восточной Пруссией (центром которой является Кенигсберг) еще не было! Самая, наверное, общеизвестная книжка предвоенных лет, повесть А. Гайдара «Тимур и его команда», начиналась такими словами: «Вот уже три месяца, как командир бронедивизиона полковник Александров не был дома. Вероятно, он был на фронте». Время действия повести — лето, начало школьных каникул. Год — или 1939-й, или 1940-й (по ходу действия комсомольцы отмечают годовщину боев на Хасане). Никакого «фронта» этим летом не было. На Халхин-Гол бронепоезд, которым командует «полковник Александров», попасть никак не мог. Рельсов там нету. Но так сильно было у детского писателя предвкушение близкой войны, что он придумал этот вожделенный «фронт»...

«Советский народ не только умеет, но и, можно сказать, любит воевать», — кричал с трибуны XVIII съезда партии нарком обороны К.Е. Ворошилов. «Вы должны понимать, что основная мысль марксистского учения — при огромных конфликтах внутри человечества извлекать максимальную пользу для коммунизма... Капиталистический мир полон вопиющих мерзостей, которые могут быть уничтожены только каленым железом священной войны», — проповедовал глава советского государства товарищ Калинин на собрании работников аппарата Верховного Совета СССР 20 мая 1941 г. [1, с. 444].

Да, конечно, «всесоюзный староста» ничего не решал, да и держали его только «для приличия» — но это только подтверждает тот факт, что слова Калинина вполне соответствовали намерениям самого Хозяина.

Главный персонаж эпохальной кинокартины «Великий гражданин» (его прообразом был СМ. Киров) мечтал «лет через двадцать, после хорошей войны, выйти да взглянуть на Советский Союз республик эдак из тридцати-сорока». А скромный майор А.И. Самойлов, выступая на совещании в Политуправлении РККА 14 мая 40-го года, говорил: «Наши командиры займут в мире положение британских офицеров. Так должно быть и так будет. Мы будем учить весь мир...» [1, с. 425]

Товарища Самойлова никто не одернул. Никто не сомневался в том, что «мы будем учить весь мир». Некоторая неясность была в другом вопросе — с чего и как должен начаться Великий Поход?

«...Мирно протекает жизнь советского города... Неожиданно воздушные силы соседнего государства нападают на СССР... Советская авиация получает боевое задание. Три эскадрильи направляются в глубокий тыл вражеской страны... Воздушные силы противника разгромлены, его военная промышленность парализована (это тремя-то эскадрильями? — М.С.)... Советские наземные силы, используя успех авиации, прорывают фронт противника... Советские танки и конница наносят смертельный удар врагу...»

Это — аннотация к фильму «Глубокий рейд». Мостехфильм. Год выпуска — 1937-й.

«...Советская граница. Внезапный налет вражеской авиации... Советская танковая группа получает задание перейти на территорию агрессора и разгромить его главные силы, сосредоточенные у города Энсбурга. Вражескими войсками командует генерал фон Бюллер... Советские танки форсируют реку и наносят удар по правому флангу неприятеля. Войска фон Бюллера разгромлены наголову...»

«Танкисты». Ленфильм. Год выпуска — 1939-й. Стоит отметить, что в этом году вдоль всей западной границы СССР (тогда это была граница с Польшей, Латвией, Эстонией) не было и быть не могло никаких немецких «бургов», а среди польских генералов трудновато было бы найти «фон Бюллера»...

«...Органами советской разведки перехвачен приказ высшего командования (правильно, нечего дожидаться, пока они нас бомбить начнут. — М.С.) фашистской Германии о переходе советской границы. Подорвав на минных полях танки вторгнувшегося врага, наши войска переходят в наступление... На бомбежку фашистских аэродромов вылетают тысячи (вот это дело, а то — три эскадрильи! — М.С.) советских самолетов...»

«Эскадрилья № 5». Киевская киностудия. 1939 год. Фашистские аэродромы тогда разбомбили одним махом (как и два года назад в фильме «Глубокий рейд»), да только враг за эти годы стал более коварным и построил подземный аэродром! Вот с ним-то и расправляется героическая эскадрилья № 5...

«Ну и к чему все это? — проворчит сердитый читатель. — Мало ли чего киношники наснимали, разве же этим определяются военные планы государства...»

Недооценивать роль «важнейшего из всех искусств» не следует. Для малограмотной деревенской массы — а именно из этой среды два раза в год в армию вливались сотни тысяч призывников — белая простыня киноэкрана стала основным (если не единственным) окном в «большой мир». И тем не менее стратегия будущей войны зафиксирована совсем в других документах. Например, в совсекретном, никогда не предназначавшемся для «массового потребления» плане прикрытия мобилизации и развертывания Киевского ОВО [ВИЖ, 1996, № 4].

Как известно, предвоенные планы прикрытия западных округов предполагали ведение активных боевых действий уже на этапе отмобилизования, сосредоточения и развертывания Красной Армии.

В частности, перед авиацией Киевского ОВО ставились следующие задачи:

«...a) последовательными ударами боевой авиации по установленным базам и аэродромам, а также действиями в воздухе уничтожить авиацию противника и с первых же дней войны завоевать господство в воздухе...