Читать книгу "Право рода - Галина Гончарова"

Ларош поморщился.

– Ее величество не понимала, чем рискует?

– Она полагала, что все это бабкины сказки. Впрочем, я думала примерно так же.

Рыцари переглянулись, и Алаис взмахнула рукой в воздухе.

– Думаю, вы слышали о том, что младшая дочь рода Карнавон – урод?

Судя по взглядам – слышали, и теперь не понимали, почему так было сказано. Алаис тоже не спешила посвящать рыцарей в тайны гормональной перестройки организма, тем более что сама разбиралась в этом кое-как. Вместо этого она улыбнулась.

– Из самых гадких детей могут вырасти прекрасные люди. И посвящение помогло. Отец хоть и показал меня Морю, еще в детстве, но это – одно, а когда я осталась последней из Карнавонов… Море приняло меня и изменило.

Рыцари закивали. Алаис положила себе потом расспросить, что они знают про все эти обряды, но потом, потом. А пока…

– Вы знаете, что магистр Шеллен из знатного рода?

– По рождению он – Атрей, – согласился Ларош. – Я знаю, ваша светлость. Только он отрекся.

– Называйте меня Алаис, – махнула рукой женщина. – Нам еще долго разговаривать, давайте не тратить время и силы на нелепые церемонии.

– Хорошо, – согласился Ларош. Стэн с Артуром молчали, негласно отдав первенство самому старшему.

– Он не мог отречься, – припечатала Алаис. – Если ты принял главенство над родом, ты можешь только передать его сыну или младшему брату, если найдется достойный среди твоих родных – ему, в день совершеннолетия, это возможно. Герцог может умереть, но отречься не может. Никогда.

Мужчины пораскрывали рты.

– Магистр – герцог? – первым сообразил Стэн.

– Да. Более того, у него есть сын.

Только что закрывшиеся рты вновь распахнулись – хоть вороной залетай.

– Сын? – Ларош помотал головой. – Магистр не говорил.

– И правильно делал. Узнай Преотец о его семье, и я не дала бы и дохлой крысы за жизнь вашего магистра. Сразу отвечу – мы с его сыном друзья.

– И по дружбе…

Алаис покачала головой, глядя на Артура.

– Вовсе нет. Просто, как герцогиня, я обязана оказать помощь другому герцогу. Понимаете? Если бы я узнала о состоявшейся казни, я бы просто пожалела, поплакала, погрустила и забыла. Я знаю, что жизнь магистра… герцога Атрея может зависеть от моих действий, я вынуждена помочь ему. Иначе рискую сгнить заживо.

– Вот как… а Карсты? Лаис? Атрей? Другие, не магистр?

Алаис пожала плечами.

– Полагаю, что Мирту Карстскому не до того. Вряд ли он даже знает, что магистр Шеллен – Атрей. И другие то же самое… а чего не знаешь, то и не болит.

Звучало вполне логично.

– Если мы дадим знать?

– Если магистра казнят до того, как получат ваши письма? – поинтересовалась Алаис.

– Казнят? Когда?

Алаис с уважением поглядела на Лароша Дарю. Умный мужчина, сразу выцепил ключевое слово.

– Скоро. Эттан Даверт решил, что магистр – совершенно ненужная ему единица. Не знает только, как лучше – удавить или замуровать…

Мужчины сжали кулаки. Алаис мило улыбнулась и добила:

– Или вы спасаете магистра сейчас, или гордо отправляетесь прятаться по уединенным уголкам мира. Говорят, острова – хорошее место.

– Мы… нам надо обсудить, – хрипло произнес Стэн.

Такого мужчины не ожидали. И Алаис поднялась из-за стола.

– Думаю, вы найдете возможность с нами связаться. Могу ли я вас найти?

– Да, так же. Стэн будет каждый день молиться у Храма.

– Отлично. Нас отвезут домой?

– Да…

* * *

После ухода Алаис орденцы долго сидели молча. Потом слово взял Ларош.

– Братья, это звучит безумно, но я ей верю.

– Кольцо подлинное. – Артур запустил руки в волосы, и ожесточенно ерошил их, превращая в стог сена. – Никто другой не смог бы его так носить, только герцогиня. Оно ведь на шее, у кожи…

– Насчет взаимопомощи – тоже правда, – согласился Стэн. – Но вдруг мы не знаем всего?

– Например?

Стэн развел руками.

– Все же она живет в доме Даверта. Почему? Как ей удалось убедить сына Преотца помочь ей?

– Надеюсь, хоть он не герцог? – мрачно пошутил Ларош.

– Три герцога на один Тавальен – это все же многовато, – призадумался Артур.

Знай он о прорезавшихся Тимарах, решил бы, пожалуй, что даже двух герцогов – уже много.

Род Карст

Бывают в жизни такие моменты…

Болел ты, к примеру, лежал, лечился, пил таблетки и вроде бы что-то ел, куда-то ходил, смотрел телевизор, разговаривал с людьми, даже работал, а потом выздоравливаешь, и понимаешь, что время-то выпало из твоей памяти. И отпечаталось в ней только темнотой и болью.

Пытаешься вспомнить хоть какие-то ориентиры, нашарить вехи в темноте, но там ничего нет.

И был ли там ты сам?

Ты ли это был?

Оглядываешься назад и понимаешь, что вышел ты из кошмара совершенно другим человеком. Лучше? Хуже? Нет. Просто – другим.

Вот и Мирт себя ощущал совершенно другим человеком.

Он почти ничего не помнил из того, что было. Родители – не отпечатались в его памяти, потому что не дали ребенку того, что следовало бы. В младенчестве с ним во-зились няньки и кормилицы, а потом, поняв, что мальчик – странный и не пригоден для наследования титула, герцог махнул на сына рукой. Мать же…

Для матери Мирт стал разочарованием, так что и она вела себя соответственно. Держалась от мальчика подальше.

По-настоящему мальчика любила только его нянюшка, Эльси. Именно она заметила, что малышу нравится рисовать, именно она терпеливо, поправляя раз за разом, учила Мирта всему, что он должен уметь, именно она целовала малыша и бинтовала разбитые коленки…

Ее Мирт и помнил.

Неправда, что в темноте совсем ничего нет. Там есть человеческое тепло, и его мальчик помнил. Запах, голос, ласковые руки…

Сейчас Эльси стала совсем старой, что с того? Все равно нянюшку он любил намного сильнее матери.

Именно няня и ее муж, Лисиус, которого еще Донат Карст сделал дворецким, внезапно оказались семьей юного герцога. И сколько же радости было для пожилой женщины, когда ее малыш узнал свою нянюшку. Протянул руки, улыбнулся осознанно, обнял…

А что уж шептал Мирт, «няня» или «мама»… кто там сейчас разберет? Может, тьерина Велена и родила сына, но видит Море, родить – мало! Рожать и акулы умеют! А ты поди вырасти…

Сейчас на Мирта свалилось целое герцогство, и Лисиус с радостью помогал «малышу» разобраться. Не важно, что малыш выше учителя на голову и бреется два раза в день. Вот разберется, тогда и сможет старый дворецкий уйти на покой.