Читать книгу "Хольмгард - Владимир Романовский"

Холоп поклонился и рысью побежал за бжевакой.

— Позволь, Ротко, — вспомнил князь. — Ты, небось, деньги, тебе даденные на учение, истратил все?

— Да.

— А на что ты живешь?

Ротко пожал плечами.

— На что придется.

— Да, как же, — Минерва, осмелев, тоже присела на княжеское ложе. — Друзья подкармливают.

— Ага. Друзья у тебя хорошие, но это не дело, что они должны княжеского зодчего кормить.

Князь протянул руку к прикроватному столику и взял с него дощечку и свинцовую палочку. Что-то написав на дощечке, он позвал:

— Жискар!

Бравый Жискар, жуя огурец, вошел в спальню.

— Кто там помощник Явана, как его зовут?

— У Явана нет помощников, но он очень доверяет дьякону Краенной.

— Да? — Ярослав подумал немного. — Ладно, вернется, так разберется сам. А пока выдай Ротко двадцать гривен из моего кошеля.

Жискар кивнул.

— Найди себе, Ротко, жилье поближе к детинцу, — велел Ярослав. — После того, что было, понял я, что нельзя мне надолго из детинца отлучаться.

— А что было? — спросил Ротко наивно.

Ярослав покачал головой, мол, сейчас не до шуток. Ротко не стал настаивать. Что-то было, наверное, но его это, судя по всему, не касалось. Князь, следящий за выражением его лица, понял вдруг, что Ротко действительно ничего не знает. Невероятно, но это так. Это даже забавно, подумал Ярослав, морщась от боли.

— Ты действительно не знаешь? — спросил Жискар.

— У Ротко есть дела поважнее, — сказал Ярослав. — Возможно, он по-своему прав.

Выйдя из детинца, Ротко окинул взглядом улицу, подумал, повернулся к Минерве, и вдруг сказал:

— Слушай… А дом тот, рыбацкий… На берегу.

— Ну?

— Может, мы его купим? Там уже есть корова и лошадь. Корову ты будешь доить, а на лошади я буду ездить.

— Куда ты будешь на ней ездить?

— Не знаю. Это я просто прикидываю так.

— Зимой у реки будет холод собачий.

— Это точно. Это ты права. А что рыбаки делают зимой?

— По всякому. Ты, Ротко, как ребенок. Намучаюсь я, тебя нянча, горюшко.

Он не обратил на слова ее никакого внимания.

Они направились к Кулачному Концу, но Ротко вдруг пришло в голову, что в Рябинном Храме наличествует удачное сочетание колокольни и малой часовни, и решил он проверить так ли это, не изменяет ли ему зодческая его память, а Рябинный Храм стоял чуть в стороне от Кулачного Конца, и нужно было сделать крюк. Само по себе это обстоятельство не обеспокоило бы Минерву, если бы не пролегающая поперек их пути к Рябинному Храму хорошо знакомая ей Улица Толстых Прях. Ей совершенно не хотелось сейчас встречать бывших клиентов, товарок, ни тем более сводника, сурового литовца со странностями. Сказать об этом Ротко она постеснялась, и, по мере приближения к Толстым Пряхам, нервничала все больше и больше.

Как назло, время в переулках, пересекающих Улицу Толстых Прях, было самое ходовое — приближались сумерки. Непотребные девки несколько раз шутливо-издевательским тоном окликали Минерву. На углу, который совсем недавно, три недели назад или около того, обогнул раненый Рагнвальд и за которым начинался богатый квартал, населенный купцами и охраняемый ратниками, Дир беседовал с Людмилой, толстой, развязной, самой бесчестной непотребной девкой в этих кварталах, средних лет. Ротко не заметил Дира — он таращился на какой-то дом, чем-то ему вдруг понравившийся, или, наоборот, не понравившийся, может, по выражению Дира, «насущными контрибуциями». Дир, вроде бы, тоже не заметил — ни Ротко, ни Минерву. Минерва пожалела Дира. Людмила, не стесняясь, рассказывала своим товаркам, как она крадет кошельки у клиентов, как обсчитывает и обманывает их, как унижает и мстит им. Надо бы Дира предупредить. Но не хочется привлекать внимание.

Тут как раз и объявился тот, чье внимание нельзя было привлекать. Литовский сводник оказался неожиданно рядом с Минервой и, взяв за локоть, остановил ее, а Ротко, ничего не заметив, пошел себе дальше, погруженный в свои зодческие мысли.

— Ты мне должна за отсутствие без разрешения четверть гривны в день. За упущенных клиентов вира — тридцать сапов с каждого, из расчета по десяти упущенных в день. Сейчас ты, так и быть, просто встанешь, где тебе положено, а к утру я с тобой не так поговорю. С чего ты решила, что тебе многое позволено, в толк не возьму. Но это не так. Поняла?

На плечо сводника легла тяжелая рука. Он раздраженно попытался ее сбросить, чтобы только после этого обернуться и узнать, кто это осмеливается его здесь лапать, но последовало сжатие плеча и сводник почувствовал, что кости и суставы в плече этом слегка поменяли положение, стали ближе друг к другу. Дир развернул сводника лицом к себе и неспешно собрал ему рубаху на груди в свой кулак, отчего ткань натянулась и надавила на подмышки. Держа сводника за этот сгусток текстильной продукции, Дир приподнял его над землей одной рукой и перенес к забору, к которому и прислонил его спиной, не опуская на землю.

— Эй, эй, — возмутился сводник неуверенно и попытался воспротивиться, но каждое движение руки отдавало болью в подмышке.

— А скажу я тебе так, добрый литовец, — сказал Дир. — Девушку эту зовут Минерва, и я ей вроде старшего брата. Дела ее значительно лучше идут, чем раньше, и с такими как ты ни видеться, ни говорить она более не желает. А я в свою очередь говорю тебе — как ты ее на улице увидишь, так сразу прячься куда-нибудь. Не заметит она тебя — счастье тебе. Но коли заметит, то нет на свете места, где бы я тебя не нашел. И тогда я, заметь, переделаю твое артистическое сложение таким образом, что будешь ты похож на статую хвиникийскую и днем и ночью.

Про хвиникийскую статую что-то говорил Хелье. Вроде, это жена Ярослава так шутила. Дир не очень понимал, что это значит, но выражение ему понравилось. Сводник тоже не знал, что это такое — быть похожим круглые сутки на хвиникийскую статую, но решил, что это, наверное, неприятно очень, и лучше дальше ничего не уточнять. Люди определенных сословий вообще скептически относятся к просвещению, особенно к общим дисциплинам. Всем своим существом давал сводник Диру понять, что согласен и будет прятаться при виде Минервы, и вообще уедет в Литву. Держа его одной рукой на весу, Дир задумался о состоятельности молчаливых обещаний сводников.

— Конечно, — сказал он задумчиво, — можно было бы просто свернуть тебе шею. Это гораздо проще и надежнее. С другой стороны… Минерва!

Минерва, все это время стоящая неподалеку, наблюдавшая за действом и не знавшая, что ей делать — вмешиваться или нет — сказала:

— Да?

— Как ты думаешь, убить его или отпустить?

— Ты его отпусти, Дир.

— Да, пожалуй, — согласился Дир, ставя сводника на землю и становясь пяткой ему на ногу. На пятку он перевел весь вес своего тела.