Читать книгу "Смерть длиною в двадцать лет - Ариэль С. Уинтер"

– Так, ты закончил? Тогда положи нож на место и иди сюда, вытирай стойку и шкафчик! Нельзя оставлять здесь кровь.

Здесь?! А где еще мы собираемся ее вытирать? Я был в ужасе, но подполз на четвереньках к холодильнику, положил нож туда, откуда его взял Джо, и на четвереньках вернулся к Ви. Нет, вы бы только попробовали поползать на четвереньках по помещению, в котором убили человека, – смею вас уверить, оно показалось бы вам совершенно другим помещением!

– А можно мне включить воду? – спросил я.

– Да, только давай пошевеливайся!

Все так же на четвереньках я подполз к раковине, намочил в кране край рукава и стер кровавые пятна со стойки и шкафчика. А Ви тем временем все пыталась тащить мертвое тело. Ботинки Джо заскребли по полу, и это был самый жуткий звук, какой я слышал за всю свою жизнь. Да, я видел мертвые тела и пострашнее, но звук этих ботинок сейчас просто меня убил. Может, я, конечно, был тогда не в себе, это уж думайте, как хотите, но этот звук сразил меня наповал.

– Теперь погаси свет и помогай мне! – скомандовала Ви.

Я пополз к выключателю, но у стены обнаружил осколки разбитого стекла и начал двигаться к ним, решив, что мы должны избавиться и от них.

– Что ты делаешь? – шепотом прикрикнула на меня Ви. – Я тебе сказала погасить свет!

– А как же стекло?..

– Да оставь ты его в покое! Стекло это нормально. Представь себе: он был пьяный, расстроенный… ну и швырнул стаканом в стену. Правильно? Поэтому когда потом окажется, что он умер с зажженной сигаретой в руке, стекло даже сделает картину более правдоподобной.

– Как это с сигаретой в руке? Что ты имеешь в виду?

– Да выключишь ты, наконец, свет? Или сколько, по-твоему, я могу отсутствовать с машиной Карлтона? Ну давай же, шевелись! Выключай!

Я погасил свет. Ви сразу же поднялась с пола и, встав над телом, скомандовала:

– Давай, бери его под мышки, а я – за ноги.

Мы пару раз попробовали сдвинуть тело с места, но ничего не получалось. Тело лежало в очень неудобной позе, и Ви не хватало силенок. Тогда я напрягся и взвалил Джо себе на плечи. От тяжести я зашатался, голова пошла кругом, но я устоял.

– Ты знаешь, какая комната – его?

– Кажется, да, – сказал я.

– Ну хорошо.

И Ви пошла впереди меня. Нет, она еще, наверное, захватила мой пиджак, потому что отдала мне его потом наверху. Сам же я уже не видел, куда мы идем, и даже не думал больше о том, что мы делаем. Просто сосредоточился на том, чтобы передвигать ноги и не рухнуть от натуги, и при этом еще как-то урывками дышать.

Ви шла впереди, гасила свет и все время спрашивала: «Сюда?», «Сюда?», а я все время только молча кивал. Свет в соседних помещениях мы оставили горящим.

Подъем по лестнице был сущим адом. Я чуть не рухнул на первой же ступеньке, завалился на перила и чуть не проломил их. Тогда Ви кое-как протиснулась мимо меня назад и стала толкать сзади, чем, должен вам сказать, очень мне помогала.

На последней ступеньке я опять чуть не уронил свою ношу и с трудом выдавил из себя:

– Я больше не могу его держать!

Я сделал еще несколько заплетающихся шагов вперед и, слава богу, оказался в комнате. Это была комната Джо – я ее сразу узнал, потому что был здесь однажды, когда мы с Клотильдой останавливались в Калверте проездом во Францию.

Шатаясь, я прошел до середины комнаты, а потом Ви у меня за спиной погасила свет, и я уже в темноте дотащил свою ношу до кровати, сгрузил ее и плюхнулся сверху в полном изнеможении. Я с трудом мог дышать, перед глазами мельтешили черно-белые искры, голова была как сундук, шею ломило, а порез на руке снова разболелся.

Ви стала теребить меня и дергать, пытаясь добраться до Джо, и я наконец вдруг осознал, что валяюсь на мертвом теле – на теле своего мертвого сына! Я скатился с него и, лежа на спине, все пытался подняться, но так и не смог.

Тем временем Ви обшаривала его карманы.

– Где он держит сигареты? Давай, помоги мне!

Я стал корячиться, пытаясь подняться с постели и припомнить, курил ли Джо, но Ви уже справилась без меня – нашла сигареты и теперь искала спички, шаря по его телу в потемках.

Потом она принялась шарить в тумбочке, шуршала там и гремела чем-то, а кагда эти звуки прекратились, в темноте вспыхнул огонек, осветивший ее лицо. Это была зажигалка. Огонек вспыхнул и погас. Она достала из пачки одну сигарету, вставила ее себе в рот и опять чиркнула зажигалкой.

Ви стояла, попыхивая сигаретой, чтобы раскурить ее.

– Что ты делаешь? – спросил я, по-прежнему шепотом, хотя шептаться уже было не обязательно.

– Раскуриваю сигарету, – ответила она шепотом. – Так же просто не разгорится.

– Не разгорится?!

И тут до меня наконец дошло, что она задумала. И эта идея не показалась мне безумной – наоборот, очень даже здравой. Ведь тогда получалось как? Что я ушел, а через пару часов Джо швырнул со злости стакан в стену, поднялся наверх, погасив по дороге свет (а в других комнатах свет оставил, потому что был пьян), закурил сигарету и вырубился, а потом его постель занялась огнем. Ведь все мы вечно слышим это предостережение: «Не курите в постели!» и все равно курим, вот я лично курю.

Ви положила горящую сигарету рядом с рукой Джо, потом, для надежности, поднесла зажигалку к одеялу и подержала ее включенной, чтобы одеяло занялось огнем. Одеяло сначала вспыхнуло, потом огонь немного притух, а мы стояли и наблюдали, как оранжевые языки пламени разгораются все ярче, уже начиная распространять вокруг себя жар.

Тогда Ви вытерла зажигалку о постельное белье и, держа ее только ногтями, швырнула на тумбочку, но та отскочила и упала на пол. Ви это вполне устроило и, повернувшись ко мне, она сказала:

– Пошли!

Но я стоял как вкопанный и смотрел на разгорающееся пламя. Ведь я, в сущности, совсем не знал этого человека. Нет, я знал его ребенком или, по крайней мере, думал, что знал, когда видел раз в несколько месяцев, а вернее сказать, раз в год. Но он был прав – я совсем не знал его. Поэтому то, что происходило сейчас, напоминало присутствие на похоронах чужого тебе человека. Когда ты испытываешь только поверхностное сочувствие, но не настоящую скорбь. Когда тебе нет до этого человека особого дела. Хотя неправда, мне было до него дело. Еще как было.

Огонь разгорелся уже вовсю, вокруг уже все затягивало дымом, и Ви заорала:

– Шем! Пошли! Давай быстрее!

Она потащила меня за руку к лестнице и вниз к черному ходу, потом на улицу, за угол и только там, взяв под руку, перешла на спокойный, медленный шаг.

– Все, можешь больше не переживать, – сказала она, и в голосе ее слышалось заметное облегчение. – Теперь все будет отлично.

Я ничего не ответил, а она вдруг хлопнула меня по руке и радостно воскликнула: