Читать книгу "Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник) - Марджери Эллингем"

Она украдкой посмотрела на Джину. Та плакала – на кончиках ресниц повисли злые, негодующие слезы, – и мисс Керли, которая была подвержена внезапным приступам женской интуиции, поняла: о чем бы ни думала и что бы ни чувствовала Джина, оплакивает она поседевшие волосы Майка.

Руководство заседанием взяла на себя совершенно новая персона. Из-за стола под судейским помостом встал секретарь – до того он был лишь одним из угрюмых людей в седом парике – и оказался мужчиной неожиданно видным, с глубоким голосом, правильной речью и непринужденными манерами, благодаря которым слова его звучали не слишком формально и высокопарно.

– Майкл Веджвуд, вас обвиняют в том, что двадцать восьмого января тысяча девятьсот тридцать первого года, в Лондоне, вы убили Пола Редферна Бранда. Вам слово, Майкл Веджвуд. Виновны вы или невиновны?

С громким шелестом бумаг секретарь вновь сел. Наступила тишина. Один из надзирателей легонько подтолкнул арестанта локтем.

– Невиновен.

Голос Майка прозвучал неожиданно громко, внеся нотку напряжения в доброжелательную деловую атмосферу суда. Подсудимый остался стоять, пока секретарь объяснял присяжным про клятву. Господин главный судья Ламли приподнял ту часть лица, где должна была располагаться левая бровь, и приветливо заметил:

– Можете сесть. Стоять вы должны лишь тогда, когда выслушиваете приговор или когда к вам обращаюсь я.

Говорил он приятным гулким голосом, слегка шепелявя, что ничуть не умаляло ни диковинного величия его внешности, ни незыблемого благородства, облекающего лорда Ламли наравне с мантией.

Присяжные принесли клятву. Процедура прошла с четкостью и сноровкой первоклассного акробатического трюка: секретарь вещал, а двенадцать беспокойных граждан, у которых хватало собственных проблем, тревожно ерзали.

Мисс Керли затрепетала: со своего места встал прокурор, приступил к обвинению.

Монтегю Бруш напоминал вороненка. Шелковая мантия укутывала его полностью, а парик усиливал сходство носа с клювом. Когда генеральный прокурор молчал, он выглядел невзрачно, мало кто обратил бы на него внимание – даже несмотря на уродливость. Однако стоило сэру Монтегю заговорить, как он превращался в человека не только незабываемого, но и безумно обаятельного.

– С позволения вашей светлости, уважаемых присяжных заседателей…

Голос был по-мужски сильным, но одновременно располагающим, почтительным и приятным до невозможности.

– …заключенного, как вы слышали, обвиняют в убийстве. Мне, боюсь, предстоит поведать вам историю, полную множества нюансов, и хотя она не лишена противоречий, тем не менее наверняка должна убедить вас в серьезности обвинений против заключенного.

Впервые со времени появления на сцене кузена Александра мисс Керли по-настоящему испугалась. До сих пор она беспрекословно доверяла мнению о нем Джона и свои опасения за дальнейшую судьбу Майка развеивала, представляя красивого, неунывающего прославленного адвоката с лицом героя и апломбом врача с Харли-стрит. Однако вот его достойный соперник. Обаяние кузена Александра поддается определению и потому особенно уязвимо; личность же Монтегю Бруша ускользала от всякого анализа и умела самым обескураживающим образом маскироваться за ясными и весомыми аргументами – так что все запоминали лишь высказанные им мысли, а не его самого.

Мисс Керли посмотрела на Джона. Тот сидел, подавшись вперед, склонив голову набок, не сводя холодного взгляда со сладкоголосого вороненка, который весьма убедительно и одновременно весьма печально рассуждал о преступлении. О чем Джон сейчас думает? Наверное, он в замешательстве.

За спиной тяжело дышал Ричи; впереди, на другой свидетельской скамье, Керли заметила широкую спину и неряшливую прическу миссис Остин.

– …Так что же происходит в воскресенье вечером? Вы услышите, как тридцать первого января подсудимого, находящегося в окружении друзей, по счастливой случайности просят сходить в комнату, где, как он знал – и обвинение это докажет, – лежит тело…

Для Джины генеральный прокурор был всего лишь голосом, повторяющим уже известные ей факты. Единственная реальность – сидящий впереди Майк. Джина смотрела на его седые кудри, и ее горло сжималось все сильнее, сильнее – пока не стало казаться, что боль сейчас задушит.

Во время речи никто не соблюдал тишину. К удивлению мисс Керли, тут не было правил, запрещающих перешептывания; к тому же по залу то и дело сновали с документами секретари в скрипучих ботинках.

Кузен Александр – в безупречном парике, с белыми полосками на воротничке он выглядел невероятно важно и намного красивее, чем это позволительно мужчине за пятьдесят, – шелестел бумагами, совещался с помощниками, эффектно натирал очки носовым платком.

– …Позвольте перейти к следующей сцене. Прибывает доктор Ферди. Он соглашается с доктором Роу относительно причины смерти, и они вместе производят тщательное вскрытие…

Дивный голос играл жутковатыми словами, едва заметно придавая им нужную окраску. Мисс Керли слушала с отстраненным интересом. Во время коронерского суда центральной фигурой был покойный, теперь же его место занял Майк, и знакомый рассказ зазвучал по-новому.

Мисс Керли, которая Пола знала и находила забавным, подумала, что он, пожалуй, самый незначительный персонаж во всей этой истории; личность мистера Бранда как таковая совсем не просматривалась при изложении жутких обстоятельств его смерти. Керли не видела зрительскую галерею, а если бы и видела, то не признала бы на ней Тедди Делл.

– …инспектор Таннер внимательно осмотрел хранилище, где, как вы слышали, лежало тело, и окрестности, в результате чего обнаружил хитроумное приспособление, о котором вам расскажет…

Мисс Керли заметила докторов Ферди и Роу на скамье позади солиситорского стола, завертела головой в поисках инспектора Таннера, но тут грузный пожилой мужчина, сидящий рядом, обернулся и, оценив ее спокойное дружелюбное лицо, сипло прошептал:

– Умеет убеждать, а? Помню его еще барристером.

Она ответила приличествующей случаю вежливой улыбкой. Интересно, кто это? В зале сидело много людей, которых мисс Керли раньше в глаза не видела, и в следующий раз, когда сосед выразил ей свое восхищение прокурором с помощью тихого: «Ну ведь умеет же, а!», она рискнула шепотом спросить:

– Вы свидетель?

– Нет. Посмотреть пришел.

Он не стал откровенничать, каким образом заполучил это место. Мисс Керли украдкой оглядела симпатичное лицо, единственной примечательной чертой которого были грандиозные брови. Наверняка, конечно, не скажешь, однако незнакомец совсем не походил на человека с нездоровым любопытством.

Между тем сэр Монтегю вещал уже добрый час.

– …Мне мало что осталось добавить. Вы еще услышите все подробности обрисованной мною трагической истории. Однако кое-что я хотел бы донести до вас уже на данном этапе. В любом преступлении принято искать мотив, и хотя в этом деле ни вы, ни, надеюсь, я не обнаружим мотива, который сочтем убедительным, думаю, вы поймете: мотив обвиняемого, весьма вероятно, был важен для него лично. Должен признать, у короны нет прямых доказательств аморальных отношений между женой убитого и подсудимым. Возможно, увидев миссис Бранд, вы решите – она не из тех женщин, чьи принципы допускают подобную распущенность, однако из ее собственных уст вы услышите, что муж ею пренебрегал. Обвиняемый же, в свою очередь, сообщил в показаниях, которые я вам зачитал: он проводил с ней много времени, и в тот самый миг, когда – это я вам докажу – ее мертвый супруг лежал в подвале соседнего дома, обвиняемый сначала повел миссис Бранд в кино, затем проводил в апартаменты, где она жила вместе с мужем, и сразу же, в чем у меня нет сомнений, вернулся в свою квартиру в том же здании.