Читать книгу "Тогайский дракон - Роберт Энтони Сальваторе"

— И что же ты там натворила? — мягко спросил он. Бринн попыталась отвернуться, но мистик держал ее крепко.

— Бехренцы были уже совсем близко, — выпалила девушка, будто оправдываясь, — Огромная армия! Они наверняка совсем скоро догнали бы наш отряд. Я должна была отвлечь их внимание, дать тогайранцам возможность оторваться от преследователей.

— И ты напустила на бехренцев Аграделеуса?

— Не на армию… — ответила Бринн, опустив глаза. — Они были слишком сильны даже для дракона. Там неподалеку была деревня бехренских поселенцев… — С этими словами она прижалась к Астамиру, спрятав лицо у него на груди.

— Значит, напустила дракона на деревню? — спросил мистик и почувствовал, что тогайранка кивнула.

Он отодвинул ее от себя на расстояние вытянутых рук.

— Аграделеус спалил ее и сровнял с землей. Никто не уцелел…

Астамир кивнул понимающе и сочувственно.

— Когда-то я спрашивал тебя, оправдывает ли цель средства, — напомнил он. — И стоит ли свобода тогайру ужасов, которые несет с собой война. Ты ответила утвердительно.

Бринн вспомнила, с какой бестрепетной решимостью дала ответ в прошлый раз, отметая прочь все сомнения.

— Это было до того, как на нашей стороне стал выступать Аграделеус.

В словах тогайранки присутствовала определенная логика, отрицать которую было трудно.

— Праду захватила твоя армия, а не дракон, — заметил мистик. — Но разрушения все равно были огромны, и ничто не могло заглушить запах смерти, витающий в воздухе.

— Это было честное сражение. Битва людей с людьми, — возразила девушка. — Что же касается деревни, это была… просто ужасная бойня.

— И как ты собираешься избегать подобного в будущем? — произнес мелодичный голос.

Бринн и Астамир обернулись и увидели подходящих к ним эльфов.

— И вы меня спрашиваете об этом? — возмутилась тогайранка. — Вы же сами привели ко мне это «наказание»!

— Можно подумать, я мог остановить Аграделеуса, даже если бы захотел, — отозвался Джуравиль, — Дракон сам решил покинуть подземное логово, и не в моей власти было убедить его поступить иначе. И я привел его, надеясь, что он поможет делу освобождения тогайру.

— Неужели? — Бринн подошла к эльфу и остановилась перед ним. — Используя невероятную мощь дракона, чем я… чем мы лучше захватчиков-бехренцев? Может, мы даже хуже, поскольку даем волю силе, которую сами не можем обуздать.

— Я не мог помешать дракону покинуть подземелье, — повторил Джуравиль. — Разве не лучше, что разрушительная мощь, присущая Аграделеусу, направлена на угнетателей, а не на угнетенных?

Девушка вздохнула и растерянно перевела взгляд на мистика.

— Слишком тяжко давит на мои плечи груз ответственности.

— Однако ты несешь его, не ожесточив сердце, и по этой причине, к примеру, приказала сохранить ценнейшие ученые труды из скриптория Прады, — заметил Астамир. — И ты не используешь мощь Аграделеуса в любом удобном случае. Во всяком случае, стараешься…

— Скажи это поселенцам той бехренской деревни, — перебила его Бринн. — Если, конечно, кто-нибудь из них остался в живых.

— А сколько таких деревень ты видела, пока летала туда и обратно? — спросил мистик, — Насколько я понимаю, не все они сожжены?

Эта мысль слегка улучшила настроение тогайранки.

— Я ненавижу эту войну, — сказала она все же.

— А я ненавижу любую войну, — ответил Астамир. — И потому снова задаю тебе тот же вопрос, и ты должна задавать его себе сама, каждый день, если понадобится: оправдывает ли твоя цель средства? Стоит ли свобода народа тогайру тех ужасов, которые несет с собой борьба за нее?

Девушка беспомощно пожала плечами и посмотрела на Джуравиля.

— Как бы мне хотелось, чтобы дракон остался в подземелье!

— Лучше бы тебе с такой же страстью хотелось избавить Тогай из-под гнета ятолов, — отозвался эльф.

— Я почти все время проводил во дворце Чезру и мало путешествовал по стране, так что вам от меня не будет никакого толку, даже если бы я и захотел вам помочь, — вызывающе заявил Мерван Ма.

Он ехал в крытой повозке, которая медленно тащилась вдоль пересохшего русла реки. Как только уцелевшие жители Прады были изгнаны из города и устремились на восток, Бринн повела войско на юг, предоставив опустевший город горячим ветрам и воронью.

— Тогайскому Дракону ничего от тебя не нужно, — ответил мистик, усаживаясь рядом.

Приподняв рубашку Мервана Ма, он осмотрел его раны и удовлетворенно кивнул: дела явно шли на лад.

Молодой человек отвернулся, на его лице по-прежнему можно было прочесть выражение вызова. Однако постепенно им овладела печаль, и по щеке скатилась слеза.

— Почему тебя отослали из Хасинты? — спросил Астамир. — Чем присутствие Мервана Ма угрожало Гласу Бога? В скриптории Прады я нашел труды, в которых много рассказывается о Чезру. Есть там и незаконченная глава о нынешнем Чезру, Эакиме Дуане. В ней, между прочим, упоминается Мерван Ма, чья верность, похоже, никогда не подвергалась сомнению.

— Говоря все это, ты ожидаешь, что я предам своего господина?

— Я просто произношу вслух те вопросы, которые ты боишься задать себе сам, — отозвался мистик. — Тебя приводит в ужас мысль, что Чезру Дуан хотел твоей смерти, и тем не менее дело обстоит именно так. Однако ты по-прежнему боишься задавать себе вопросы, вот я и делаю это за тебя.

— Ты стремишься исцелить мое сердце, как исцелил раны? — спросил юноша с оттенком иронии.

— Во всяком случае, пытаюсь, — со всей искренностью ответил Астамир.

Еще раз взглянув на заживающие раны Мервана Ма, он соскочил с повозки, оставив пастыря наедине с его невеселыми мыслями.

Юноша попытался вытянуться, прислонив голову к покачивающейся стенке повозки, но такая поза причиняла ему боль. Тогда он, наоборот, наклонился вперед, уперев в согнутые колени руки и уткнувшись в них лицом. Мысленно он снова и снова спорил с Джеста Ту, пытаясь опровергнуть его слова и внушить себе, что Шаунтиль действовал по собственной инициативе и, охваченный жаждой власти, решился убить пастыря, которого Чезру Дуан назначил управлять Дарианом. Да, именно так, и если бы только Мерван Ма смог вернуться в Чом Дейру и рассказать обо всем Гласу Бога, то предатель чежу-лей, безусловно, был бы наказан за подлый поступок.

Молодой человек повторял все это себе снова и снова. И тем не менее в глубине души чувствовал, что, вернись он и впрямь в Чом Дейру, то неминуемо встретил бы там смерть.

Но почему?!

Может, он ненамеренно оскорбил каким-то образом Глас Бога? Однако ничего подобного Мерван Ма припомнить не мог.

Все же один образ — Эаким Дуан в залитой кровью одежде, судорожно прижавший к груди священный сосуд, все время всплывал перед его мысленным взором. Это, надо полагать, и было поворотной точкой. Но какое преступление он совершил и как это связано с Кубком Чезру? Да, Мерван Ма знал, что в его дно вправлен драгоценный камень, но он не рассказывал об этом ни одной живой душе. Он даже, если признаться, никогда не думал, что в этом есть что-то неподобающее. Может, камень здесь для того, чтобы участники жертвоприношения тратили не слишком много крови для заполнения объемистого сосуда…