Читать книгу "Патруль вызывали? - Алексей Калугин"

Так заблудившийся в пустыне на третий день странствий по выбеленным солнцем пескам молит небеса всего лишь о глотке прохладной воды.

– У нас есть на это время? – удивленно приподнял тонкую бровь Николай Долгий День.

За командира ответил Ку Ши:

– Всегда есть время на то, чтобы выпить чашечку хорошего кофе, – изрек он глубокомысленно, как и подобает человеку, чьи исторические корни уходят вглубь тысячелетних традиций конфуцианства.

Увы, он был понят буквально.

– Вы хотите еще кофе? – спросил Билл Зеленая Лагуна и потянулся за кофейником.

– Нет, – коротким жестом остановил его Ку Ши. – я думаю, что всем нам будет инетересно взглянуть на коллекцию Николая Долгого Дня.

– Я ее уже видел, – безразлично махнул рукой Билл Зеленая Лагуна.

– Ну, если так, – улыбнулся Ку Ши, – то, в самом деле, сварите-ка нам кофе.

На том и порешили – Билл Зеленая Лагуна с примкнувшим к нему Станиславом Клубникой Апор занялись приготовлением кофе, а патрульные в полном составе отправились на экскурсию.

– Прошу! – Николай Долгий День открыл небольшую дверцу в дальнем углу комнаты и тут же, просунув руку, хлопнул ладонью по выключателю.

Залитое ярким, но каким-то очень уж неестественным, с нежным перламутровым отливом, светом, помещение было похоже на кладовку или большой чулан.

– Прошу! – еще раз пригласил замерших на пороге гостей обладатель уникальной коллекции.

Первым порог хранилища переступил Морин. Никто из патрульных даже и не пытался оспорить право командира первым увидеть то, что, по мнению обычных, не одержимых страстью собирательства людей представляло собой не более, чем груды старого, никому не нужного хлама.

Морин сделал шаг за порог хранилища, ощущая ни с чем не сравнимое волнение, трепет и томление в груди – все сразу и так остро, что хотелось взывать по-волчьи, не то от радости, не то от тоски, даже и не разберешь. Взгляд командира патруля медленно двигался по полкам стеллажей, на которых аккуратно, в строгом соответствии с систематикой, введенной хозяином коллекции, были расставлены и разложены многочисленные приборы, вспомогательные контрольные устройства и системы регистрации, снятые со списанных кораблей. От некоторых устройств тянулись тоненькие проводки, свидетельствующие о том, что приборы действующие, могут быть включены и опробованы. И на каждом, буквально на каждом приборе имелась заводская табличка с клеймом, инвентарным номером и регистрационным номером корабля, на который он когда-то был установлен.

На отдельной полке размещались предметы бытового назначения, – авторучки, ручные полуавтоматические инструменты, стаканы, подставки под них и даже полотенца, – и на каждом непременно штамп или наклейка с именем корабля. И какие это были имена! Морин готов был отдать годовую зарплату всего лишь за потертую зубную щетку с золотыми буквами на ручке: «Красный Богатырь». И отдал бы! Вот только жена командира патруля такой поступок явно не одобрила бы.

Владелец коллекции понимал в деле толк, а потому каждый экспонат был размещен на своем месте так, что не нужно было даже в руки его брать, чтобы разглядеть все достоинства. О недостатках речи быть не могло, – их просто не было!

В небольшом ящике под стеклом – Морин готов был об заклад биться, что это бронестекло – лежали шесть невзрачных серых кубиков. Сказка! Мечта, сбывшаяся наяву! Только истинный знаток мог с первого взгляда определить, что это были не закатившиеся когда-то давно под диван и брошенные там хозяевами детали детского конструктора, а резервные копии бортовых журналов, которые, случалось, забывали, а то и просто не считали нужным снимать, – установлены-то они были в самом труднодоступном углу командного пульта управления кораблем, точнехонько за тяжеленными силовыми батареями. «Неустрашимый», «Миротворец», «Караван», «Джетро Талл», «Король Артур», «Роберт Фрипп» – волшебные, ласкающие слух и будоражащие воображение имена!

Пройдя вдоль стеллажей, Морин оказался возле стены, при одном только взгляде на которую у него перехватило дыхание и слезы подступили к глазам. Перед этой стеной хотелось упасть на колени, точно перед образами чудотворными, и замереть, чтобы услышать песнь космического безмолвия, по сравнению с которой песня сирен – всего лишь дешевые балаганные куплеты. На стене было не менее полусотни именных иридиевых пластинок с кораблей, нашедших свой последний причал на астероиде РВ-696-Ма225, получившем в дальнейшем название Вудсток. Морин медленно поднял руки, развел их в стороны и приложил ладони к стене. Под левой ладонью оказалась табличка с именем «Ниагара», под правой – «Заппа». Ничего подобного никогда в жизни не видел ни один коллекционер астронютов. Это был момент истины – то, ради чего стоило жить. И только в этот миг, когда открылся третий глаз и каналы тонкого тела очистились от скверны нескончаемой каждодневной суеты, командир Петр Морин наконец-то понял, чего ради он когда-то очень давно, после окончания Звездной академии решил пойти на службу в Галактический патруль.

Опустив одну руку, – ту, что прикрывала именную пластинку с минного тральщика «Ниагара», – Морин через плечо посмотрел на тех, кто пришел сюда вместе с ним. Патрульные не без интереса рассматривали расставленные на полках экспонаты, но особого восторга при это никто не проявлял. Николай Долгий День объяснял что-то Кромову, – прибор непонятного назначения у него в руках помигивал сине-желтыми огоньками и время от времени негромко попискивал.

– Уважаемый, – обратился Морин к главе Вудстока. – Вы в курсе, сколько все это, – взмахом руки командир патруля охватил разом все хранилище, – может стоить?

Николай Долгий День улыбнулся вежливо, как будто услышал анекдот с бородой до пупка.

– Полагаю, что собранные здесь экспонаты представляют какую-то ценность только для коллекционеров.

– Совершенно верно, – подтвердил вывод колониста Морин. – Но я имел в виду, знаете ли вы, какова стоимость вашей коллекции в денежном эквиваленте?

Николай Долгий День задумался, да так, что не заметил, как Кромов забрал у него прибор, который они вместе изучали.

– Вы слышали о находке капитана Ларни? – не дождавшись ответа, задал новый вопрос Морин.

– Нет, – едва заметно качнул лысой головой Николай Долгий День.

Морин подошел ближе к главе колонии Вудсток, чтобы заглянуть ему в глаза и убедиться, что Николай Долгий День не лукавит. Ну как, спрашивается, коллекционер астронютов мог ничего не знать о капитане Ларни, нашедшем самый ценный экспонат за последнее десятилетие?

– А вы вообще-то за новостями следите?

Задавая вопрос, Морин уже примерно представлял, какой получит ответ. Предчувствие его не обмануло.

– А зачем? – непонимающе пожал плечами Николай Долгий День. – Жизнь протекает здесь и сейчас. Рядом со мной, люди, которых я люблю. Здесь мой мир, и большего мне не надо. Меня не интересует то, что находится за пределами моего непосредственного восприятия.