Читать книгу "Восход Эндимиона - Дэн Симмонс"

– Благодарю, святой отец. Имперский Флот разместил в пределах системы Тянь-Шаня пятьдесят восемь крейсеров класса «архангел». Они уже шесть стандартных недель, как укрылись в засаде…

– Простите, Симон Августино, – пробормотал Папа, – но как можно укрыть в засаде полсотни крейсеров класса «архангел»?

– Они дрейфуют, – усмехнулся кардинал, – с заглушенными двигателями в стратегических позициях в пределах внутрисистемного пояса астероидов и внешнего пояса Куйпера, Ваше Святейшество. Обнаружить их совершенно невозможно. Они готовы совершить прыжок в любую секунду.

– На этот раз «Рафаил» не уйдет?

– Нет, Ваше Святейшество. В случае провала полетят головы одиннадцати флотских командиров.

– Пятая часть флота наших «архангелов» сидит без дела в окраинной системе. Серьезный ущерб для нашего Крестового похода против Бродяг, кардинал Лурдзамийский.

– Да, Ваше Святейшество. – Кардинал положил ладони на колени и удивился, что они взмокли.

– Но цель оправдает средства, если мы уничтожим этого мятежника, – тихо сказал Папа. Кардинал Лурдзамийский перевел дыхание. – Мы полагаем, что экипаж корабля и капитан де Сойя будут уничтожены, а не взяты в плен.

– Да, святой отец. Отдан приказ дезинтегрировать корабль.

– Но ведь мы не причиним вреда ребенку?

– Нет, святой отец. Приняты все меры, чтобы источник заразы, именуемый Энея, был взят живым.

– Это весьма важно, – заметил Папа, будто бы ни к кому конкретно не обращаясь. Они уже сотни раз обсуждали все в мельчайших подробностях. – Девушка нужна нам живой. Остальных, что с ней… можно и не щадить… но девушку непременно надо взять в плен. Опишите нам процедуру захвата.

Кардинал Лурдзамийский прикрыл глаза.

– Как только «Рафаил» будет уничтожен, корабли Центра выйдут на орбиту вокруг Тянь-Шаня и дезактивируют население планеты.

– Нейродеструкторами, – кивнул Папа.

– Нет… в техническом смысле, – возразил кардинал. – Как вам известно, Центр уверяет, что воздействие этой аппаратуры на организм обратимо и более всего напоминает перманентную кому.

– А эти миллионы тел будут перевозить и на сей раз, Симон Августино?

– Не сразу, Ваше Святейшество. Спецкоманды высадятся на планету, найдут девушку и переправят на транспортный «архангел», который доставит ее на Пасем, где она будет оживлена, изолирована, допрошена и…

– Казнена, – вздохнул Папа. – Чтобы продемонстрировать миллионам мятежников на шестидесяти планетах, что их мнимого мессии больше не существует.

– Да, Ваше Святейшество.

– Нам не терпится поговорить с этой особой, Симон Августино, будь она хоть трижды порождение дьявола.

– Да, Ваше Святейшество.

– А когда, по-вашему, капитан де Сойя устремится навстречу собственной гибели?

Кардинал Лурдзамийский бросил взгляд на комлог.

– Через считанные часы, Ваше Святейшество. Через считанные часы.

– Так помолимся о благополучном исходе, – шепнул Папа. – Помолимся о спасении нашей Церкви и нашего народа.

И оба понтифика в Комнате Слез склонили головы.

Лишь после возвращения из дворца далай-ламы мне начал открываться истинный размах планов Энеи.

Меня изумило то, как нас встретили по возвращении. Рахиль и Тео с рыданиями обнимали Энею. А.Беттик хлопнул меня по плечу и крепко обнял. Обычно сдержанный Джигме Норбу сперва обнял Джорджа Цзаронга, затем двинулся вдоль шеренги паломников, обнимая всех подряд. По его впалым щекам струились слезы. Ликование… Слезы радости… И только тогда я понял: не многие надеялись, что мы вернемся после встречи с послами Священной Империи. И только тогда до меня дошло, что мы вернулись.

А в храме работа близилась к концу. Мы с Лхомо, А.Беттиком и высотниками доделывали самую верхнюю террасу. Энея, Рахиль и Тео присматривали за отделкой готовых построек.

В тот день я думал только об одном – поскорее бы остаться наедине с Энеей. Утром, после общей трапезы, мы на минуту задержались на верхней галерее, и ее жадные поцелуи не оставляли сомнений – наши желания совпадают. Но на вечер уже была запланирована беседа – как оказалось, последняя.

В сумерки на центральной террасе дацана собралось не меньше сотни человек. По счастью, муссоны подарили нам короткую передышку, и вечер выдался великолепный. Все замерли в ожидании – потрескивают факелы, хлопают на ветру молитвенные флажки.

Были среди них и те, кого я не ожидал увидеть: был Тромо Трочи из Дхому, неожиданно вернувшийся из Поталы; была Дорже Пхамо и все ее девять монахинь; были и знаменитости с дворцового приема, и был среди них самый юный и самый знаменитый – далай-лама. Он пришел без регента, без министра двора, в сопровождении одного лишь телохранителя и главного глашатая Карла Линга Уильяма Эйхедзи.

Я стою в толпе у дальней стены. Довольно долго все происходит по обычной схеме. Но мало-помалу Энея направляет дискуссию в нужное ей русло. По ее ответам на вопросы монахов, не одно десятилетие посвятивших постижению тантризма и дзен-буддизма, я понимаю: в этом она далеко не новичок. На вопрос монаха, почему должно отвергнуть бессмертие через возрождение, предложенное Церковью, Энея цитирует поучение Будды – личность не возрождается, все сущее подвержено «анникке» – закону переменчивости, а согласно понятию «анатта» (буквально «не-личность») – Будда отрицал существование такой индивидуальной сущности, как душа.

Ее вновь спрашивают о смерти, и Энея отвечает дзен-буддистской притчей-коан:

– Один монах сказал Тозану: «Монах умер, куда он ушел?» Тозан отвечал: «После огня – в былинку».

– Мадемуазель Энея, – смущенно спрашивает Куку Сэ, – это означает му?

Энея объясняла мне, что му – изящная концепция дзен-буддизма, в переводе означающая примерно «перезаданный вопрос».

Моя любимая улыбается. Она сидит у открытой стены. В черном небе сияют над Священной горой Севера яркие звезды.

– В какой-то мере, – негромко отвечает Энея, и все разговоры мгновенно стихают. – А еще это означает, что монах мертв как кирпич. Он не ушел куда-то – он не ушел никуда. Но и жизнь никуда не ушла. Она продолжается, только в другом обличье. Сердца скорбят о смерти монаха, но жизни не стало меньше. Равновесие жизни во Вселенной не поколебалось ни на йоту. И все же вся Вселенная – отраженная в разуме и сердце монаха – погибла. Сэппо некогда сказал Генше: «Монах Шинзо спросил меня, куда ушел один мертвый монах, а я сказал ему, что это подобно тому, как лед становится водой». Генша отвечал: «Это верно, но я бы сказал иначе». «А как бы ты сказал?» – поинтересовался Сэппо. Генша ответил: «Это подобно возвращению воды в воду».

После секундного молчания кто-то просит:

– Расскажи нам о Связующей Бездне.

– Давным-давно, – по обыкновению начинает Энея, – была Бездна. И Бездна эта была вне времени.