Читать книгу "Кровь Люцифера - Ребекка Кантрелл"

Для того чтобы спасти всех, она готова была пожертвовать собой.

Разве Христос не принял такое же решение в Гефсиманском саду и потом, на кресте?

«Как я могу сейчас не уважить ее выбор?»

Корца почувствовал, как обмякло ее тело, и извлек свои зубы из ее плоти, отнял губы от ее шеи. Все еще прижимая Эрин к себе, он смотрел на эту женщину, которую любил так сильно.

Даже сейчас он колебался, зная, что должен сделать дальше, и страшась этого.

И за себя, и за нее.

Потом он услышал слабые, редкие удары ее сердца. Последние капли ее жизни требовали от него действия.

Подняв свой карамбит, Рун нанес серебряным клинком глубокий порез на собственном горле. И когда из раны потекла темная кровь, он уронил нож, сунул ладонь под затылок Эрин и, приподняв ее голову, поднес ее губы к этому черному источнику. Его кровь струилась между ее безвольно приоткрытых губ, стекая в горло. Эрин уже ушла слишком далеко по смертной дороге, чтобы глотать, но Рун продолжал держать ее, ждать и молиться.

Он смотрел в темное небо, видя, как солнце вновь умирает, поглощаемое уже не луной, но жутким дымом, восходящим над озером, вырывающимся из самых врат Преисподней.

Затем Корца ощутил толчок надежды — когда мягкие губы, прижавшиеся к его плоти, шевельнулись и стали втягивать его кровь, погружая его в алый поток блаженства.

Но холодные слезы по-прежнему струились по лицу Руна.

«Что я наделал?»

12 часов 16 минут

Эрин очнулась, ощущая во рту холодную кровь, привкус соли и серебра. С каждым глотком она набиралась силы. Кровь струилась, пробуждая внутри женщины темную страсть. Рука Грейнджер словно сама по себе поднялась, чтобы схватить Руна за волосы и притянуть ближе. Язык ее касался плоти, откуда стремился этот густой поток. Она пила так, как когда-то дышала, огромными глотками, как если бы наконец вынырнула на поверхность воды, едва не утонув.

Это была жизнь в той же степени, в какой это была смерть.

И это был экстаз.

Ее тело умоляло о большем, ее руки сомкнулись вокруг тела Руна, словно она желала втянуть его в себя, выпить его полностью. В памяти Эрин вспыхнул тот миг невероятной близости в часовне, когда она омывала его раны своей кровью. Но и тот момент бледнел перед этим алым водоворотом восторга, в котором двое становились полностью едины.

Она почувствовала его возбуждение — и в тот же миг он навалился на нее, подминая под себя.

«Да...»

Но этого было недостаточно.

Она хотела его всего.

Теперь уже ее зубы впились в его шею, требуя, не желая принимать никаких отказов.

Но затем стальные пальцы дернули ее за волосы и оттащили ее от этой чаши блаженства. Эрин сопротивлялась, стремясь снова припасть к его горлу, но Рун был намного сильнее.

— Нет... — прохрипел он и скатился с ее тела.

Их разделило расстояние, заполненное холодным воздухом, и женщине захотелось плакать от одиночества. Она жаждала этой близости, этой связи — почти так же сильно, как его крови. Облизнула губы, ища хотя бы капель этого экстаза.

Рун прикрыл свое горло рукой.

— Вино, — срывающимся голосом выдавил он.

К Эрин постепенно возвращался рассудок — вместе со страхом, что она выпила из него слишком много. Женщина отстегнула от его пояса серебряную фляжку, открыла ее и влила немного содержимого в его губы. Серебро обжигало ее пальцы, но она держала ее ровно, лишь ахнув, когда капли вина попали на тыльную сторону ее руки, едкие, словно кислота.

Эти ожоги заставили ее окончательно принять истину.

«Я — стригой».

Рун судорожным глотком прикончил остававшееся во фляге вино, потом забрал ее у Эрин и отбросил прочь. Затем поднялся на дрожащие ноги и протянул руку, чтобы помочь женщине встать.

Она осваивалась со своим новым телом, принимая его возможности. Ее чувства обострились до невероятных пределов.

Она слышала каждый звук, ощущала каждое дуновение ветра, каждый запах был подлинной симфонией. Тьма вокруг нее словно сияла. Зло, исходящее от озера, притягивало ее, взывало к ней.

Но это было еще не всё.В

нутри ее поднимался острый голод, притягивая ее взгляд к другой стороне озера, к доносящемуся оттуда тяжелому биению. Стук сердца. Он отмечал присутствие единственного человека в этой долине.

Она желала того, что обещал ей этот стук, жаждала крови, которую гнало по жилам это сердце, стремилась утолить грызущий ее изнутри голод. Она чувствовала, как источник приближается к ней — так медленно, томительно медленно...

Она сделала шаг ему навстречу, но Рун остановил ее.

— Это Джордан, — сказал он.

Услышав это имя, Эрин моргнула, вспомнив, и потребовалось несколько невероятно долгих мгновений, чтобы теплые воспоминания приглушили эту жажду, превратив ее в глухую боль. Но все же эта жажда не ушла окончательно. Теперь им двоим опасно оставаться рядом, особенно теперь — а может быть, и до скончания века.

Рун обхватил пальцами ее запястье.

— Ты должна сражаться с этим.

Эрин не была уверена, что сможет выиграть в этом сражении. Теперь ей наконец стала понятна та борьба, которую столетиями вел Корца.

Единственная рука Руна была занята, и он подвинул Кровавое Евангелие поближе к Эрин носком ботинка, бесцеремонно толкая по снегу. Грейнджер в достаточной степени оставалась археологом — она мгновенно инстинктивно наклонилась и выхватила древний артефакт из снега, пока тот не оказался необратимо поврежден. Но как только ее пальцы коснулись потрепанного кожаного переплета, из книги хлынул золотистый свет, омывая ее тело, заглушая ее жажду.

Эрин выпрямилась, заметив, что даже сердцебиение Джордана в ее ушах теперь звучало не так громко.

Она обвела взглядом берег, и стремление вновь наполнило ее душу — теперь уже ее тянуло не к крови Стоуна, а просто к человеку, которого она любила.

— Нам нужно идти, — поторопил Рун.

Она позволила ему провести ее через эту огненную завесу, чувствуя, как ее прежняя жизнь сгорает у нее за спиной.

12 часов 17 минут

Ковыляя вдоль берега, Джордан прижимал кулак к ране в своем животе. Он не был уверен, сможет ли исцелиться от этого ранения. Ему казалось, что большую часть своей ангельской сущности, как и своей крови, он потратил на то, чтобы одолеть демона. И все-таки внутри горел язычок пламени, свидетельствовавший, что какие-то капли неземной благодати еще задержались в его теле — но Джордан чувствовал, как этот огонек постепенно угасает.

И все же он продолжал идти вперед, свободной рукою таща за собой черный меч Легиона; с клинка все еще капала кровь демона. Джордан шел через проклятый туман, истекающий из разбитой грани врат позади него. После убийства Легиона он смог ускользнуть от той булькающей и завывающей орды, что собиралась в этом тумане, — а из глубин медленно всплывали куда более крупные и опасные твари, намеренные проникнуть в этот мир.