Читать книгу "Всадник авангарда - Роберт МакКаммон"

Четверка лошадей иногда оскользалась на опасных наледях, но оступившийся конь тут же пускал клуб пара, фыркая, восстанавливал равновесие, и устремлялся вперед в сгущающейся тьме.

— И все-таки, — сказал Мэтью, покачиваясь взад-вперед вместе с каретой, на швах которой потрескивал лед, — лорд Мортимер не может верить, будто Смерть явится к нему в человеческом облике.

Слуга открыл глаза и уставился на Мэтью незамутненным взглядом бодрствующего человека — будто вовсе не он только что клевал носом.

— Будь это так, мистер Корбетт, вы бы здесь не сидели.

— Это же бред! Вызванный, без сомнения, его состоянием.

— Он близок к концу, верно, однако ум его ясен.

— Гм! — Мэтью нахмурился, глядя на желтый свет лампы. — Должен признаться, у меня такое ощущение, будто я граблю умирающего.

— Лорд Мортимер может себе позволить быть ограбленным. Слишком многих ограбил он сам.

В ответ на это достаточно циничное утверждение Мэтью промолчал. Похоже было, что Оберли в одно и то же время и предан своему хозяину, и вместе с тем осуждает его.

— На чем разбогател лорд Мортимер? — спросил Мэтью.

Глаза слуги снова закрылись. Секунд десять ответа не было.

— На многом, — наконец, сказал он. — Шахты, копи. Строительство. Лес. Верфи. Ссудные кассы. Иными словами, он составил не одно состояние, а несколько. И свое богатство держит железной рукой, потворствуя своим желаниям.

— Эгоист, — предположил Мэтью.

— Он назвал бы себя эгоцентристом. Мне думается, что у него способность… — повисла пауза, пока слуга подыскивал подходящее слово. — Использовать других людей во благо своих идеалов.

Мэтью замолчал, решив оставить в покое и Джаспера Оберли, и обсуждение его хозяина. Карета между тем тряслась по каменистой дороге, леденящий дождь хлестал по черным оконным шторам, и решатель проблем ощущал гнет мороза и снежной бури — сочетание весьма коварное. В какой-то момент он почувствовал, как колеса заскользили влево, и на пару секунд поддался ужасу, но лошади потащили карету дальше. Мэтью заметил, что судорожно вцепился пальцами в колени. Наверняка останутся десять синяков. Да, трудно соблюдать спокойствие в ночь, когда где-то поблизости бродит Смерть. Но это тяжкое худо тоже было не без добра: на какое-то время Мэтью повезло скрыться от двух теней, вошедших в его жизнь и не желающих уходить: от дьявольски мужественно-привлекательного доктора Джейсона Мэллори и его красавицы-жены Ребекки. Эти двое все время следовали за ним по пятам. Куда бы Мэтью ни направлялся — к Салли Алмонд, в церковь Троицы, в «Галоп» или же просто шел из своего жилища — бывшей молочной — в свой же офис, рядом непременно появлялись эти двое, загадочными взглядами провожая его движения. Мэтью помнил о приглашении четы Мэллори пожаловать к ним на ужин, что было как-то связано с одним профессором преступного мира, но…

Чего они хотят на самом деле?

Единственное, что Мэтью знал наверняка, — со временем это выяснится.

Протерев глаза, он увидел, что они все еще едут по лесной дороге, ухабистой и, судя по всему, малоразъезженной. Лошади проявляли настоящий героизм — передвигаться в такую лютую ночь да еще и тяжесть волочить! Внезапно дорога свернула к крытому мосту, перекинутому через текущую воду — по этому дубовому мосту, очевидно, и был назван город,[4]— и копыта загрохотали, отдаваясь эхом между настилом и крышей. С обоих боков мост был открыт, если не считать дощатых перил, на неструганных досках которых виднелись наросты льда.

В такую погоду, подумал Мэтью, хороший хозяин собаку из дому не выгонит. И Смерть тоже не станет болтаться в морозную ночь под открытым небом.

Сразу за мостом размытой полосой промелькнул город. Мэтью вроде бы заметил несколько лавок, какие-то беленые дома, церковь, кладбище, конюшню, таверну с освещенными окнами и длинное здание с трубами — нечто вроде мастерской или фабрики. Как бы там ни было, а город вынырнул и в следующую же секунду скрылся.

Карета ехала дальше. Джаспер Оберли проснулся и тоже посмотрел в окно.

— Уже недалеко, — заверил он Мэтью в ответ на вопрос пусть не прозвучавший, но напрашивающийся, поскольку даже в карете с мягкой обивкой на такой каменистой дороге заднице изрядно доставалось. А в данной ситуации Мэтью и правда чувствовал себя последней задницей.

Да впридачу грабителем старика, пусть даже Оберли считал самого лорда Мортимера старым разбойником.

Карета свернула и пошла в атаку на крутой подъем. Атака, однако, захлебывалась — Мэтью и слышал, и ощущал, как скользят колеса по обледенелой щебенке и как лошади из последних сил стараются повиноваться кнуту, хотя их копыта разъезжаются в разные стороны.

— Но! Но! — орал кучер из-под своих одежек. Щелкал кнут, карета сотрясалась, но не двигалась с места. Наконец кучер прекратил борьбу и сдал назад — Мэтью понял это по тому, что карета соскользнула по круче, и когда остановилась, раздался глухой стук острого конца тормоза, всаженного в мерзлую землю — насколько глубоко можно было его всадить.

— Н-ну, — сказал Оберли тоскующим голосом, — похоже, что мы…

— Не забраться нам в такую мерзкую гололедицу! — В окно втиснулась закутанная голова кучера, слегка напугав пассажиров. — Лошади не тянут!

— Похоже, что мы прибыли, — закончил Мэтью фразу Оберли. Кучер убрал голову и занялся лошадьми, насколько это было возможно.

Закутавшись в плащ от злобных укусов холода и подхватив кожаную сумку с вещами на два дня, Мэтью пошел вверх вслед за Оберли. Под ногами захрустел наст, ледяной дождь, усиливаясь, чаще забарабанил по закругленным полям его треуголки. Ботинки скользили, и не раз Мэтью был очень близок к тому, чтобы в буквальном смысле ударить лицом в грязь.

Поднявшись на вершину холма, он увидел за деревьями большой — даже можно было бы сказать «огромный» — особняк. Светилось несколько окон, но немного, а остальные были абсолютно черны. Из остроконечных крыш торчали с десяток каминных труб, но дымили только две.

Если можно сравнить здание с живым существом, то это было явно издыхающее чудовище. Подойдя ближе, решатель проблем увидел окружившие особняк сухие деревья, мокрые черные камни, затененные коричневой паутиной сухих безлиственных лиан, будто сплетенной пауком чудовищных размеров. Мэтью подумал, что одну ночь в таком доме он еще согласится провести, но две? Спасибо, нет.

Они подошли к входной двери. Оберли дважды стукнул дверным молотком, выполненным в виде куска угля. Продолжал литься ледяной дождь, покрывая коркой плащ Мэтью. Наконец изнутри отодвинули засов, дверь открылась, и выглянула худощавая женщина с тугим пучком седых волос и грустными, но настороженными глазами. Она была в черном платье с серой оборкой, и в руке держала тройной подсвечник.

— Я привез гостя, — сказал Оберли.