Читать книгу "Федор Апраксин. С чистой совестью - Иван Фирсов"

Лишь на исходе зимы вернулся Петр из Померании и сразу собрал моряков.

Успех кампании 1713 года зависел от действий флота. Апраксин, Крюйс, Боцис склонились над картой:

— Генеральная задача, — Петр размашисто провел ладонью по карте, — вышибить шведов из Финляндии, она есть матка Карла. Выйдем к Аландам, там до Стокгольма доберемся. Приспела нам пора шведу показать флот российский. Гляди, адмирал, — поманил Петр, — с галерным флотом и войском пойдешь вдоль берега, штурмуешь Гельсингфорс, далее к Гангеуду и Або. Всюду галерам и бригантинам десантировать пехоту морскую, подвозить припасы и провиант. Когда будешь с войском, Боциса флагманом оставишь.

Адмиралы слушали, вникали, запоминали, а Петр, кивнув Крюйсу, продолжал:

— Тебе с корабельной эскадрой занять позицию на меридиане Гельсингфорса, прикроешь нас на берегу от шведской эскадры. Действуй без мешкоты, гони неприятеля, силы у вас равные. — Петр лукаво улыбнулся, глянув на Боциса. — Слыхал я, в прошлую кампанию ты сплоховал, упустил шведа.

Крюйс недовольно засопел. Сверкнул глазами:

— То есть навет, государь, невежливость и глупость.

— Будя, Крюйс, не забижайся, — примирительно сказал Петр, — при случае потолкуем, за рюмкой.

Никто не предполагал, что разбираться придется по-иному…

В конце апреля Петербург пришел в движение. Готовились к выходу 200 галер, скампавей, бригантин, шестнадцать тысяч войск.

Апраксин старался поспеть всюду, присмотреть за флотом, проверить войска, наладить работу на верфях в Адмиралтействе, наведаться на Котлин. Урывками заезжал в канцелярию. Чиновники редко принимали приказы на слух, им подай бумагу. Личную почту секретарь докладывал без промедления. Пришло письмо от племянника. Распечатывая конверт, Апраксин почему-то вспомнил о старшем брате. «Опять вдовцом остался бедолага, да и детки без матки». Год назад скончалась вторая жена Петра, княгиня Куракина, восемнадцати лет от роду, скоропостижно, при родах. «Хоть дитя не померло», — вздохнул Федор Матвеевич, читая письмо.

Александр хвалился практикой в Англии, но умудренный адмирал его несколько осадил в ответе: «О счастливом вашем возвращении из Лондона уведомился с немалою радостью… практикуйся непрестанно, чтобы волю монаршую исполнить, а особливо без того возвращения себя в отечество не ожидай, донеже познаешь науку морскую от киля до вымпела, как надлежит искусному морскому человеку, и не имей в том на меня для моей причины надежды», — советовал дядя как истинный моряк и предупреждал как заботливый родитель.

В первых числах мая галерный флот в двести вымпелов под флагом генерал-адмирала Апраксина поднял якоря. Авангардом головной колонны командовал контр-адмирал Петр Михайлов, как велел именовать себя царь, а арьергардом шаутбенахт (также контр-адмирал) Иван Боцис.

Первый бросок десант произвел в Гельсингфорс, овладел им, но вскоре пришлось отступить. Шведы всю зиму готовились к бою, и русских встретил яростный шквал огня. Но бригадир Чернышев с ходу бросил в атаку морскую пехоту, шведы не выдержали и отошли.

Петр заскучал на берегу, его тянуло на корабли:

— Управляйся, Федор, с войсками, штурмуй Гельсингфорс, я на эскадру, до Котлина подамся.

Очистив от неприятеля тыл и овладев Борго, Апраксин вновь подтянул войска к Гельсингфорсу, а Боцис двинулся с моря к шхерам. На следующий день с юга, от острова Гогланд, донеслась канонада.

— Никак, Крюйс со шведами столкнулся, — потягивая трубочку, усмехнулся Боцис, — не дает ему контр-адмирал дрыхнуть…

Шведы откатились на запад, без боя сдали Гельсингфорс. Флот получил надежную базу на финском берегу.

Крюйс, не желая расставаться со своей размеренной, спокойной жизнью, упорно отваживал царя от участия в морской кампании.

Петр оскорбился:

— Восемнадцать лет, — ответил он Крюйсу, — как служу сему государству и в скольких баталиях, акциях был, николи не отлучался, азардировал повсюду. Однако ж, поскольку ты не хочешь, Бог с тобой, чтоб не быть причиной к нерадению, оставляю тебя. У меня дел невпроворот, но гляди, наши бригантины и войска бьются в Финляндии. Там эскадра вице-адмирала Лилье. Иди в море, ищи и тереби шведов, не допускай их к берегу.

Крюйс облегченно вздохнул, но его ждали большие испытания.

В полдень 10 июля крейсера пушкой известили флагмана: «Вижу неприятеля!» Только бы и атаковать шведов, но Крюйс почему-то лег в дрейф, вызвал младших флагманов, капитан-командора Шельтинга и Рейса. Посоветовавшись немудрено, решили: гнаться за неприятелем до ночи, а потом, если других известий о неприятеле не будет, идти в Ревель.

Ночи стояли светлые, эскадра сблизилась со шведами на дистанцию огня, но ветер стих, нашел туман. Крюйс не подавал никакой команды…

Наум Сенявин целый день метался по шканцам с борта на борт. Не мог разгадать намерения флагмана. «Чего он канителится, не дает сигнал к атаке?»

С рассветом туман рассеялся, взошло солнце — и прямо по курсу открылся неприятель. С флагманского корабля донесся выстрел. Сенявин вскинул подзорную трубу. Все три флагмана подняли красные флаги — сигнал погони. «Слава Богу, наконец-то гнать неприятеля!»

— Отрепетовать красный флаг! — скомандовал он. — Барабаны наверх, дробь!

Матросы отдраивали артиллерийские порты, откидывали найтовы у пушек, из крюйт-каморы тащили картузы, снаряды…

Передние корабли «Выборг» и «Полтава» вот-вот догонят неприятеля, но шведы внезапно отвернули «все вдруг» влево…

На море каждый маневр корабля имеет смысл и причину. Опытный моряк Крюйс должен был этот маневр разгадать и принять решение, но он беспечно шел напролом, позабыв, что, кроме неприятеля, само море таит в себе смертельную опасность.

«С чего это повернули? — подумал не спускавший глаз с неприятельских кораблей Сенявин. — Неспроста, видно, уходят от своего берега. Неужели банка?»

— Лево руля! — крикнул Сенявин рулевому. — Держать два румба левее по компасу!

Через несколько минут корабли шведов легли на прежний галс.

— Так и есть! — невольно вскрикнул Сенявин.

Передний «Выборг» вздрогнул и остановился как вкопанный. Верхушку паруса по инерции понесло вперед, так, что отломилась фор-брам-стеньга[38]. Идущая следом «Рига» вдруг начала лихорадочно убавлять паруса и тут же приткнулась на мель. Неприятельские корабли на отходе дали как бы в насмешку залп. Одно ядро угодило в «Ригу», попало в крюйт-камору, оттуда повалило облако пороховой пыли, по палубе в панике заметались фигурки. Красный флаг атаки флагман спустил.

Строй кораблей смешался, один «Рандольф» Сенявина продолжал погоню, но в одиночку это становилось рискованным…

До поздней ночи возились с тремя потерпевшими кораблями, «Ригу» кое-как стащили с мели, «Выборг» сел плотно, начался шторм, и к вечеру он переломился. В пределах видимости появилась шведская эскадра, с нее на радостях палили из пушек, издевались над незадачливыми русскими…