Читать книгу "Академия и Земля - Айзек Азимов"

– Увижу ли я Джемби когда-нибудь вновь, Блисс? Скажи мне правду.

– Увидишь, если мы вернемся на Солярию.

– А мы когда-нибудь туда вернемся?

– Я не могу так сразу сказать, – замялась Блисс.

– Сейчас мы летим к Земле, верно? Это та планета, откуда, как ты говорила, мы все ведем свое происхождение?

– Откуда ведут свое происхождение наши предшественники.

– Я уже знаю слово «предки».

– Да, мы летим к Земле.

– Зачем?

– Разве не хотел бы любой человек увидеть мир своих предков?

– Я думаю, это скорее касается вас. Вы все так взволнованы.

– Мы никогда не были здесь раньше. Мы не знаем, чего ожидать от Земли.

– Мне кажется, тут что-то большее.

Блисс улыбнулась:

– Ты уже поела, Фаллом, милая, так почему бы тебе не пойти в свою каюту и не порадовать нас небольшой серенадой на флейте? Ты все прелестней на ней играешь. Давай, давай. – Она легонько подтолкнула Фаллом, и та вышла, но в дверях обернулась и задумчиво взглянула на Тревайза.

Он посмотрел ей вслед с явной неприязнью:

– Это существо, что же, мысли читает?

– Не называй ее «существом», Тревайз, – резко сказала Блисс. – Она что, читает твои мысли? Ты можешь ответить?.. Нет, не читает. И Гея тоже. Это недоступно даже адептам Второй Академии. Чтение мыслей в прямом смысле невозможно и не будет возможно в ближайшем будущем. Мы можем распознавать и интерпретировать эмоции и, в некоторой степени, управлять ими, но и это не простое дело.

– Откуда ты знаешь, что ей неподвластно то, что тебе кажется невозможным?

– Я имею право так утверждать, поскольку обладаю определенными способностями.

– Возможно, она просто управляет тобой, так что ты остаешься в неведении о том, на что она способна.

– Образумься, Тревайз! – воскликнула Блисс, закатив глаза. – Даже если она обладает необычными способностями, она ничего не может сделать со мной, ведь я не только Блисс, но и Гея. Ты по-прежнему забываешь об этом. Ты представляешь себе, что такое ментальная инертность целой планеты? Неужели ты думаешь, что один изолят, каким бы талантливым он ни был, мог преодолеть ее?

– Ты не знаешь всего, Блисс, так что не будь столь самоуверенна, – угрюмо пробурчал Тревайз. – Эта тв… Она с нами не так уж давно. Я за такое время только научился бы слова составлять, а она уже в совершенстве владеет галактическим и фактически освоила почти весь его словарный запас. Знаю, ты помогала ей, но я хотел бы, чтобы ты это прекратила.

– Да, я говорила тебе, что помогаю ей, но я также сказала, что она удивительно умна. Настолько умна, что я рада была бы, чтобы она стала частицей Геи. Если мы присоединим ее к себе, пока она еще достаточно молода, то сможем многое узнать о солярианах, так чтобы постепенно ассоциировать всю Солярию. Это было бы очень полезно для нас.

– И тебя не беспокоит, что соляриане – патологические изоляты, даже по моим понятиям?

– Они не будут такими, став частью Геи.

– Я думаю, ты ошибаешься, Блисс. Я думаю, что солярианский ребенок опасен и что мы должны избавиться от нее.

– Как? Выбросить ее через шлюз? Убить ее, размельчить и добавить к нашим запасам пищи?

– Ох, Блисс, ну что ты такое говоришь! – всплеснул руками Пелорат.

А Тревайз поморщился:

– Да уж, действительно, сказанула. – Он прислушался на минуту; флейта играла и играла, и Тревайз перешел на полушепот. – Когда все это кончится, мы должны вернуть ее на Солярию и лишний раз убедиться, что соляриане навечно отрезаны от Галактики. Мне было бы еще спокойнее, если бы они были уничтожены. Я не доверяю им и боюсь их.

Блисс ненадолго задумалась и сказала:

– Тревайз, я знаю, что ты обладаешь умением приходить к правильному решению, но я также знаю, что ты с самого начала испытывал антипатию к Фаллом. Я полагаю, это может быть следствием того унижения, которое ты пережил на Солярии и из-за которого возненавидел планету и ее жителей. Поскольку я не имею права вмешиваться в твое сознание, я не могу это утверждать наверняка. Пожалуйста, пойми, что, если бы мы не взяли Фаллом с собой, мы до сих пор оставались бы на Альфе – наверное, нас бы уже похоронили.

– Я все понимаю, Блисс, но даже так…

– А ее разум достоин восхищения, а не зависти.

– Я не завидую ей. Я боюсь ее.

– Ее ума?

– Нет, не только, – в задумчивости закусил губу Тревайз.

– Чего же тогда?

– Я не знаю, Блисс. Если бы я знал, чего я боюсь, я бы смог побороть страх. Это что-то, чего я не могу до конца понять. – Его голос стал тише, словно он разговаривал сам с собой. – Галактика, как оказалось, переполнена вещами, которых я не понимаю. Почему я выбрал Гею? Почему я должен искать Землю? Было ли забыто еще одно допущение психоистории? Если да, то какое? И в завершение всего: почему Фаллом так действует мне на нервы?

– К несчастью, я не могу ответить на твои вопросы, – сказала вставая Блисс и вышла из каюты.

Пелорат посмотрел ей вслед:

– На самом деле все обстоит не столь мрачно, Голан. Мы подлетаем все ближе и ближе к Земле и как только доберемся до нее, все загадки наконец разрешатся. И до сих пор никто, похоже, не делает никаких попыток остановить наше к ней приближение.

Тревайз только моргал, глядя на Пелората, но потом тихо сказал ему:

– А я бы хотел, чтобы кто-нибудь попытался.

– Да? Почему ты этого хочешь?

– Честно говоря, я рад был бы хоть какому-то признаку жизни.

Пелорат широко открыл глаза:

– Ты наконец обнаружил, что Земля – радиоактивна?

– Не то чтобы… Но она теплая. Намного теплее, чем я ожидал.

– Это плохо?

– Необязательно. Она может быть довольно теплой, но это вовсе не должно сделать ее непригодной для жизни. Облачный покров плотный, определенно присутствуют водяные пары, так что эти облака, вместе с водами океана, могут поддерживать жизнь, несмотря на температуру, которую мы вычислили, исходя из микроволнового излучения. Впрочем, я не могу быть уверен. Разве что только…

– Да, Голан.

– Ну, если бы Земля была радиоактивной, этим может объясняться большая, чем мы ожидали, температура.

– Но это не противоречит и первому, не правда ли? Если она теплее, чем ожидалось, это не означает, что она должна быть радиоактивной.

– Нет, не означает. – Тревайз попытался выдавить улыбку. – Нам нет нужды гадать, Джейнав. Через день-другой я смогу больше сказать об этом, и мы узнаем все наверняка.