Читать книгу "Пожиратель Душ - Антон Орлов"

– Узлы целы, – заметил Донат – отойдя к машине, он при свете фар изучал обрывки. – Здесь именно перетерто, но веревки-то были хорошие.

– Да ничего он не мог перетереть! Он же был слаб, как червяк, третий день ничего не жрал! Это ваш Келхар его укокошил!

– Или вы, – усмехнулся Келхар.

– Донат, ну, какая разница, кто? – подумав, что затевать сейчас свару – себе дороже, вздохнул Ксават. – Вы же все равно собирались гаденыша убить. Днем раньше, днем позже…

– Я вынес ему приговор по закону охоты, – проворчал Донат, похожий в темноте на громадную и страшную нахохлившуюся птицу. – Если мы убьем дичь, я бы дал ему разок по шее и отпустил на все четыре стороны. Если нет, он бы подвергся справедливому наказанию. А кто-то из вас убил его просто так, совершил уголовное преступление!

– Это Севегуст, – сказал Ксават.

– Это Ревернух, – сказал Келхар.

Вот такая срань. Убийство произошло при лунном свете, поэтому Лунноглазая Госпожа знает, кто виноват, а на кого возвели напраслину. Хорошо бы она прогневалась и покарала Келхара. И Безмолвный знает, ибо ему ведомы все людские тайны и секреты, да только он ни с кем информацией не делится.

Теперь, когда избавились от Ника, можно было безбоязненно заезжать в деревни, даже в те, где есть цепняки. Кое-где жители видели одинокого мотоциклиста с веселыми глазами болотного цвета, копной длинных бурых волос и рваной раной на плече. Обычно он просил кого-нибудь помочь с перевязкой, за что щедро платил и делился лекарствами – отменные лекарства, как рукой всякую хворь снимают.

Видели и здоровенную черную собаку в золотом ошейнике, усыпанном самоцветами. В одной деревне девочка лет десяти сказала, что это была не собака, а вылитый грызверг, совсем как в книжке на картинке, но взрослые от нее отмахнулись. Если мотоциклиста поминали добрым словом, то окаянного пса ругали на все корки – там поросенка утащил, здесь на овец напал, а когда в него стреляли, пули уходили мимо, словно волшебство какое.

– На грызверге ошейник с оберегом, – предположил Донат. – Защита от пуль. Возможно, это один из тех знаменитых ошейников, которые были изготовлены для императорских грызвергов в стародавние времена.

Клетчаб Луджереф взял это на заметку: ежели шальная удача поможет, надо у глупого зверя эдакую нужную и ценную вещь отобрать – или продать, или заначить.

Бледные контуры на южном горизонте превратились в горный хребет. Пока еще далекий, игрушечный, но неумолимо растущий.

«Великие Пятеро, если мы его не догоним – пусть хотя бы грызверг догонит!» – взмолился про себя Ксават.

На ночлег остановились в местечке под названием Кихид, в зажиточном доме. У хозяйки, зрелой красавицы с тяжелыми косами, оба глаза подбиты. Подслушав, как муж ругает ее в коридоре, Ксават одобрительно ухмыльнулся в усы. Ревность. Живут богато, а счастья нет. Когда увещевания подкрепил звук пощечины, его ухмылка стала шире: так с ними и надо.

Потом Донат и Келхар пошли с хозяином в гараж. Машина нуждалась в небольшом, но неотложном ремонте, и управиться нужно до завтра, чтобы с первыми лучами солнца в погоню.

Дэлги уехал из Кихида сегодня около полудня. Все еще есть надежда его настичь.

Ника разбудило солнце, успевшее подняться довольно высоко. Свободен! Он был очень слаб, но счастлив. Искупался в оказавшемся поблизости озере, на мелководье возле берега. Долго плескался, ежась от холода, смывал засохший пот. Боялся он при этом только одного – утонуть в сверкающей прохладной воде, если вдруг закружится голова, и уже после, обсыхая на берегу, подумал о том, что в озере могут водиться твари. Но ведь его, по словам Келхара, защищает чья-то ворожба… Если твари там и были, они его не заметили.

Потом, катя мотоцикл, пошел в ту сторону, где должен находиться Рансяльех. Часто останавливался, отдыхал. Он чувствовал себя, как выздоравливающий после долгой болезни. Желудок сводило от голода.

Бензин в баках был, но Ник опасался потерять сознание или не справиться с управлением. Навернуться на мотоцикле – это последнее, что от него сейчас требуется.

Солнце уже поднялось до зенита, когда он вышел на пустую дорогу. Главное – добраться до города, там он найдет еду и ночлег, в Иллихее это не проблема.

Жаловаться на охотников Ник не собирался. Он мог бы, наверное, устроить им неприятности, обратившись в полицию, но не хотел подставлять Келхара и Элизу. Это приключение было и закончилось. Синяки пройдут, других последствий не осталось, ничего страшного.

Он наслаждался свободой, теплом и одиночеством и слегка морщился, когда тяжелый мотоцикл норовил завалиться набок.

У Доната прихватило поясницу. Он и стыдился своей неожиданной слабости, и ничего не мог поделать. Разлегся на топчане, а Келхар с Элизой в четыре руки растирали его жирные телеса сиггой, настоянной на жгучих пряностях, и делали массаж. Дверь была приоткрыта, Ксават слышал, как молодой охотник вполголоса инструктирует Элизу. Интересно, она ему уже дала или нет?

Хозяйка собирала на стол в гостевой комнате. Соломенно-желтые волосы гладко зачесаны и заплетены, на щеках цветет румянец, хотя под глазами лиловеют застарелые синяки.

Оставшийся не при деле Ксават праздно сидел, как и полагается важному господину, и разглядывал убранство: аляповатая роспись на потолке, покрытая темно-коричневым лаком мебель, на беленых стенах обереги – позолоченный деревянный трапан и бусы из высушенных ягод. В придачу по углам висят щергачи – вроде настоящие, не подделка.

Появился хозяин дома, раскрасневшийся, волосы мокрые, всклокоченные. Умывался после возни в гараже. Глянул на Ксавата неприветливо, с подозрением – словно тот уже успел поиметь его благоверную – и вышел в другую дверь, за которой виднелась полутемная лестница на второй этаж.

Женщина тихо вздохнула, словно хотела сказать: «Как мне все это надоело!» Ее длинное платье с широкими рукавами покрывали вышитые разноцветным шелком птицы – старинный богатый наряд, небось, еще от бабки достался, а фингалы, как у невезучей портовой шлюхи. Ксават испытывал справедливое удовлетворение: так ей и надо. Хотя его это, казалось бы, не касалось.

Из соседней комнаты донеслось кряхтение Доната, умиротворенный тягучий голос:

– Благодарю вас, Келхар. И тебе, деточка, спасибо! До завтра пройдет…

Заскрипел топчан. Они закончили, и сейчас, хвала Пятерым, будет ужин. Торопливые шаги хозяина. Спускаясь по лестнице, тот что-то злобно бурчал на ходу. С грохотом отшвырнул дверь, подскочил к жене, без предисловий ударил кулаком по лицу. Она пошатнулась и выронила начищенную серебряную сахарницу, белые куски разлетелись по полу.

Ксават насторожился: а ну как теперь его очередь?

– Кто он такой? – спросил муж – грубо, как будто выхаркнул слова.

– Ты о ком, Глевчи? – пятясь от него и держась за щеку, всхлипнула женщина.

– Сама знаешь, о ком! – надвигаясь на нее, прорычал Глевчи.