Читать книгу "Куда улетают ангелы - Наталия Терентьева"

Нелька не подозревала, из-за чего мы покинули просторы пятикомнатной квартиры. Она, как и все, думала, что дело опять — как всю мою жизнь — в Виноградове № 1. Я ее не разубеждала, пусть лучше так думает, чем жалеет, что мне все изменяют с молоденькими и упругими.

— Не знаю… А что? — Нелька с любопытством посмотрела на меня.

— Нет, ничего. А когда Ольга звонила?

— Ленусь, я не помню, давно уже, я так зачухалась со своими… Прости, что не сказала, но я знаю, что ты к ней так осторожно относишься… Я помню, как она на свадьбе тост сказала, она мне такой странной показалась… И с шубой этой выступила некстати… Ты будешь носить шубу? Ой, то есть шуба там осталась, да?

Я даже засмеялась:

— Уж точно до шубы теперь!

Я расцеловала Варьку, попросила Нелю не кормить ее насильно — сколько съест, столько и съест, и не укладывать ее спать рано — она будет только маяться. Потом я села в такси, поехала в роддом и ночью родила Максима.

Утром мне принесли его, туго запеленатого, красивого, с волосиками и бровками. Я пыталась понять — мои у него брови или Сашины, и вытерла пальцами волосы, густо намазанные детским маслом. Он ткнулся в мою грудь, в которой пока ничего не было, кроме нескольких капель молозива, предвестника молока, и уснул. А я взяла телефон и позвонила Виноградову. Виноградову Толе.

Где-то на пятом часу схваток — всего я рожала семь с половиной часов, — когда на несколько минут отпустила разрывающая, нечеловеческая боль, я отчетливо поняла, почему Толя был тогда так счастлив, почему девушка была такой высокой и не по-нашему холеной и свободной. Ни массажи, ни бронированные машины, ни вереница кавалеров, ни коллекция шуб в шкафу, ни даже мелькание на обложках «Отдохни!» и «TV-парка» не дадут подобного эффекта — такого спокойного, сияющего взгляда, как дает ежедневное созерцание водопадов, тысячелетних секвой и благополучных, неторопливых соседей, прогуливающихся под ручку в аллее из золотисто-красных кленов в окружении троих маленьких детей и в ожидании четвертого.

— Да?

Я услышала Толин голос и несколько мгновений прислушивалась к себе. Да, точно. Все правильно. Я поступаю правильно.

— Да?.. — повторил он, как мне показалось, чуть растерянно.

— Ты приедешь ко мне в роддом?

Он секунду, ровно секунду молчал.

— Да. Куда?

Я назвала адрес.

— Я буду через полчаса.

— Утром тебя не пустят.

— Хорошо.

Он приехал сразу, и его пустили, дали белый халат. Мы разговаривали через дверь — из-за того, что в городе начался грипп.

Я сунула медсестре в детской палате сто рублей, взяла с ее разрешения Максима, завернутого в казенное белье, сама потуже затянула на синем байковом халате поясок и подошла к стеклянной двери.

— Мальчик Максим, четыре триста, очень большой.

— На меня похож, — сказал Толя и засмеялся, глядя на меня.

— Да. А зачем ей здесь учиться?

Он перестал смеяться и внимательно посмотрел на меня. Ему хватило нескольких секунд, чтобы все понять.

— Она в МГУ поступила, на русскую филологию. Но она будет и там, и здесь учиться.

— Я тебя с ней видела и не поняла.

Он еще несколько мгновений внимательно смотрел мне в глаза.

— Ясно. А рост?

— Она — как ты, кажется…

Толя улыбнулся, показал глазами на малыша.

— Максим… Он очень большой, да? Как я?

— Да. Пятьдесят четыре сантиметра.

— У тебя есть молоко?

— Еще рано. Будет.

— Я тебя люблю, Лёка.

Я поправила:

— Ленуля.

— И Ленулю тоже люблю. И дерзкую свободную Елену Воскобойникову. Все дело в том, что ты фамилию не сменила. Как я сразу не понял…

Я смотрела на него, и мне хотелось, чтобы он взял меня на руки, вместе с Максимом.

— Я, между прочим, на Беговую вернулся, в старую квартиру.

— А там… на бульваре… кто живет? Дочь?

— В нашей с тобой квартире? Почему… Мариша у моей мамы, скоро опять уедет, слушать лекции в Торонто и сдавать что-то, ей так разрешили. Она очень деятельная и талантливая. А в нашей квартире… ну разве что призраки. Нас там затопили, кстати. Соседи сверху сделали сауну в одной из ванных комнат, и прорвало трубы.

— Ты отремонтировал?

— Отремонтировал. Ты очень красивая.

— Спасибо.

Я увидела в стеклянной двери, как блеснули глаза на моем уставшем лице.

— Куда ты поедешь после роддома? И где Варя?

— Варя у Нельки.

— О, господи… — Толя покачал головой. — Я надеюсь, ты… гм… первому мужу не звонила?

Это можно было спросить и по-другому: «Ты больше за химерами не гоняешься, Лена, мать двоих детей?»

— Нет.

— Я приду вечером. Тебе что-нибудь принести? Вот, возьми, кстати, если это можно… — он показал на огромный букет тюльпанов, лежащий сзади него.

Тюльпаны — осенью…

— Спасибо, но в палату нельзя, в коридор можно. Толя…

— Да?

— Поесть мне принеси, пожалуйста.

— Поесть? — он растерялся.

— Да. Побольше.

— А… чего тебе принести?

Я подумала. Представила себе огромный бутерброд со свежим сливочным маслом, с мягким сыром и зеленое яблоко, и кусочек розовой шейки…

— Всего.

— А… Слушай, я не знал… Мне на работу надо… ты доживешь до вечера?

— Нет. Я у соседки съем что-нибудь, ей много принесли. Вечером привези еды.

— Покажи мне его еще раз, пожалуйста.

Я показала изумительно красивого Максима.

— Тебе нравится имя? — спросила я.

— Мне нравится… — Он сделал неопределенное движение руками, как будто обхватывая что-то большое вокруг себя. — Мне нравится всё, с тех пор, как ты мне утром позвонила.

Я посмотрела в окно в конце коридора. Редкой гадостности день — темно, моросит, ветер…

— И лужи, и слякоть?

Он улыбнулся:

— Да.

* * *

Осень невероятно затянулась в этом году. В конце ноября еще не падал снег, было сухо, солнечно. Я гуляла с коляской на бульваре около нашего нового дома. Варя каталась на качелях неподалеку. Я увидела, как она вдруг спрыгнула с качелей на лету и побежала ко мне:

— Мама, смотри, там папа идет!

— Не придумывай!..

— Правда, вон в сером пальто, коротком…