Читать книгу "Невеста Борджа - Джинн Калогридис"

Джофре пробормотал, не поднимая головы:

— Отец с Чезаре уже выбрали новых правителей; те лишь ждут распоряжения, чтобы принять власть в этих городах. — Он приподнял голову и с жалким видом добавил: — В Риме чуть ли не каждый день умирают кардиналы. Их богатства идут в церковную казну, а оттуда — на оплату войны. Отец ни о чем другом и не говорит. Он гордится Чезаре, гордится его победами… Я не в силах больше выносить это.

Джофре затрясло — так сильно, что стоящая перед ним тарелка задребезжала.

— Теперь они оба сделались настолько заносчивы! Их ничто не остановит. Поскольку Лукреция уехала в Феррару, ею уже нельзя манипулировать… и они перенесли внимание на меня. Вчера отец заявил, что кое-что из нашего состояния требуется для военных целей. Он говорил про Сквиллаче и другие мои имения в Неаполе, про мои драгоценности и золото — как они могут пригодиться Чезаре и церкви. И звучало это все весьма угрожающе. Я начинаю бояться за свою жизнь… Я ведь бесполезен для них — если не считать денег. Что помешает им сделать меня следующей жертвой?

При виде его трусости я не смогла больше сдерживаться.

— А почему ты так дрожишь, Джофре? Отчего ты так удивлен? Ты ведь никогда не был дураком, однако все эти годы предпочитал оставаться слепым и глухим, не замечая, что происходит вокруг тебя! Ты не хуже меня знаешь, что Перотто и Пантсилея были ни в чем не повинны, а убили их просто потому, что они слишком много знали. Ты промолчал, когда при тебе повесили дона Антонио, гостя кардинала Сфорцы. Ты знал, что Тибр давно готов выйти из берегов, потому что его переполняют трупы жертв твоего отца и брата. И хуже того, ты позволил Чезаре убить твоего брата Хуана и моего Альфонсо и даже не попытался протестовать! Так что не жалуйся мне, своей жене: я живу за тюремными стенами, с женщинами, которых изнасиловал Чезаре! — Джофре испустил жалобный стон.

— Я очень, очень сожалею о том, что все это произошло… но что я могу сделать?

— Был бы ты мужчиной, ты бы освободил меня отсюда, — негромко, но резко произнесла я. — Был бы ты мужчиной, ты давно бы перерезал глотку своим злобным родственникам.

Джофре беспокойно нахмурился, но глаза его вспыхнули яростным огнем. Понизив голос, он признался:

— Тогда я хочу стать мужчиной, Санча. Я хочу получить свободу, уехать в Сквиллаче и до конца своих дней жить там в мире и покое.

Он выразился столь недвусмысленно и столь решительно, что я на некоторое время онемела. Это был тот самый случай, которого я ждала. Но мне нужно было увериться в непреклонности Джофре. Возможно, мне следовало бы выбрать более волевого соучастника. Однако чем дольше я смотрела в преисполненные решимости глаза муж я, тем больше убеждалась, что это и есть моя счастливая возможность.

Наконец я негромко сказала:

— Я могу помочь тебе, муж. Я знаю способ остановить ужас. Но ты должен отречься от Борджа и поклясться в верности мне одной — до самой смерти.

Джофре встал, подошел ко мне, преклонил колени и поцеловал мою туфлю.

— До самой смерти, — сказал он.

ЛЕТО 1503 ГОДАГлава 37

Мы с Джофре сошлись на том, что ему следует собраться с силами и подождать, пока Чезаре вернется с войны. Иначе Чезаре, услыхав о смерти отца, примчится в Рим и назначит собственного Папу, который будет уступать его требованиям еще быстрее, чем родной отец. Нельзя наносить удар по одному лишь Александру.

Наше ожидание казалось бесконечным, а Чезаре неспешно продолжал вести кампанию в Марке.

Однако же настал наконец день, принесший нам надежду. Меня разбудил далекий раскат грома, но когда я встала и распахнула ставни, то увидела безоблачное ясное небо.

Гром повторился. Тогда я поняла, что это не отзвук приближающейся грозы, а далекая канонада. Я оставила донну Эсмеральду мирно спать — в последнее время она стала немного глуховата — и оделась сама. Потом я подняла Родриго с кроватки.

Держась за руки, мы вышли в прихожую, и я открыла дверь. Теперь меня охранял всего один стражник — новобранец Джакомо, солдат, которому едва-едва исполнилось семнадцать; он любил поболтать и посплетничать не меньше донны Доротеи и знал, что мне можно доверять.

Джакомо стоял не у моих дверей, а в конце коридора и смотрел через балкон куда-то вдаль. Он был высоким и худым, и вся его долговязая фигура — юноша стоял спиной ко мне — выражала легкую тревогу.

— Джакомо! — позвала я. — Я слышу пушки! — Солдат развернулся, смущенный тем, что его поймали в тот момент, когда он покинул свой пост. Он немедленно вернулся к двери.

— Прошу прощения, мадонна. Это Джулио Орсини и его люди. Святой отец посадил в тюрьму родственников Орсини, потому дон Джулио поднял мятеж. Но вы не бойтесь. Папа вызовет гонфалоньера с его войском. — Джакомо понизил голос и, лукаво сощурившись, добавил: — Если, конечно, тот согласится прийти.

На протяжении нескольких месяцев Чезаре именно что не соглашался оставить войну, которую вел; Папе пришлось обходиться теми немногочисленными солдатами, которых не увел с собой гонфалоньер и полководец Церкви. На поддержку романской знати Александр полагаться уже не мог: все дворянство преисполнилось горечи и недоверия после того, что Чезаре учинил с кондотьерами в Сенигаллии. С чего бы вдруг им было сражаться за Папу, вполне способного впоследствии убить их?

Силы и ряды сторонников Джулио Орсини стремительно росли. Однажды вечером, когда мы сидели за столом и донна Эсмеральда разливала вино, Джофре многозначительно взглянул на меня.

Он нервно откашлялся, потом с нарочитой небрежностью сказал:

— Его святейшество все более отчаянно нуждается в помощи в этом деле с Орсини. На самом деле я сегодня услыхал от кардинала Монреальского, что Александр пригрозил дону Чезаре отлучением, если тот не выполнит папский приказ и не вернется в Рим. Чезаре не особенно этого хотелось — если верить кардиналу, он был просто взбешен, — но сегодня отец получил сообщение, что Чезаре со своими людьми движется сюда.

Я схватила мужа за руку; пожатие Джофре оказалось на удивление решительным и крепким. Если Эсмеральде и показалось странным, что мы с мужем переглянулись, словно соучастники, то она ничего не сказала по этому поводу.

В разгар летней жары, несколько месяцев спустя после первого призыва Папы, Чезаре наконец-то привел свое войско в Рим. На протяжении двух недель он оставался недосягаем, поскольку встал лагерем в сельской местности. Но маленькая армия Орсини не могла тягаться с огромным папским воинством; мятежных римских дворян быстро перебили. Ликующий Александр велел звонить во все колокола.

После этой победы мой муж явился к нам на вечернюю трапезу. Заслышав шаги дяди, Родриго подбежал к двери. Джофре подхватил Родриго и подбросил его в воздух — тот заверещал от удовольствия, — а потом внезапно поцеловал мальчика и поставил на пол. Невзирая на непрестанные просьбы Родриго, тем вечером Джофре ни в какую не соглашался с ним играть, и я попросила Эсмеральду пораньше уложить малыша.