Читать книгу "Последняя любовь президента - Андрей Курков"

– Мне тоже, – добавляю я и успеваю заметить на ее личике нагловатую усмешку.

А сейчас, в гостиничном ресторане за завтраком, набрав себе две тарелки салатов, маслин, курятины и бараньих сосисок «Мергез», я скучаю. За соседним столиком сладкая парочка из Москвы, не стесняясь окружающих, вспоминает прошлую жаркую ночь. У меня тоже номер на двоих и кровать огромная. Может, надо было взять с собой Веру? Хотя, может, она просто так говорила, дурачилась?

Я вздыхаю, пью апельсиновый «фрэш», поглядываю на соседей по этому курортному комплексу. Все ловят полный кайф, а мне достался только частичный: море, солнце и ша́ра.

188

Киев. Январь 2005 года.

Со вчерашнего вечера я нахожусь под впечатлением. Словно я прикоснулся к вечности или просто к высшему разуму. Поначалу я не мог дозвониться до своего специалиста-доктора с редкой фамилией Кнутыш. Но около шести он наконец включил свой мобильник и тут же радостно отреагировал на мой доклад. «Материал готов? Отлично! – бодро произнес он. – Подвозите в клинику через часик!»

Я приехал туда чуть раньше и минут пятнадцать топтался у заснеженного порога. Он подъехал на синем BMW. Вальяжно выбрался из машины, вытаскивая из кармана длинной дубленки ключи.

Включил свет в коридоре, потом отпер тяжелую железную дверь с надписью «Лаборатория». Дальше все происходило, как в американских фильмах. Мы остановились перед лабораторным столиком. Я передал ему кулечек с тремя, как он выразился по-медицински, «эякуляциями». Он аккуратно перелил содержимое в пробирки, поболтал перед глазами, посмотрел на просвет. Приклеил к каждой этикеточку с номером. Закрыл резиновыми пробочками. Потом открутил крышку большого хромированного бидона, и оттуда вверх сразу поднялся холодный туман, словно бидон выдохнул на морозе. Доктор рукой отогнал туман в сторону и прицельно опустил пробирки в дырки специальной подставки внутри бидона. Я успел заметить, что рядом уже торчали пробочки других пробирок с этикетками. «Генофонд Украины!» – мысленно усмехнулся я.

– Не беспокойтесь, Сергей Павлович, – закрывая крышку бидона, заговорил специалист. – За месяц мы вашу сперму отрафинируем до высшей пробы! По моей методике! И сразу сможете запускать ее в дело!

– А платить когда? – поинтересовался я финансовой стороной дела.

– Вы будете частями или сразу?

– Сразу.

Ответ специалисту понравился. Он бросил взгляд на настенный календарь.

– Давайте числа пятнадцатого, после праздников!

189

Карпаты. Февраль 2016 года.

Человеку, не видящему окружающего мира, можно рассказывать об этом мире все, что угодно. Можно подвести слепого к окну и сообщить, что из окна видна Эйфелева башня или пирамида Хеопса. Можно глухому поставить компакт Русланы и сообщить, что он слушает Девятую симфонию Густава Малера. Какая разница? Это уже дело слепого, глухого или не видящего окружающий мир – верить словам, подменяющим реальность, или не верить.

– Все идет отлично, – говорит мне за завтраком Львович.

У него под глазами мешки, да и цвет лица очень нездоровый. Или не спал, или перепил. Но «все идет отлично»!

– Конкретнее, – прошу его я, глядя на вареное яйцо, стоящее в рюмке-подставочке, и примериваясь к его макушке алюминиевой чайной ложечкой.

– Рейтинг растет, – говорит он, поспешно прихлебывая чай из большой фаянсовой кружки. – Мы всю ночь со Светловым ваше досье читали. Нашли кое-что полезное для предвыборной кампании. Да! И главное! Разыскали вашу Нилу. Она в Будапеште. К ней уже выехал человек. Сегодня вечером с ней встретится. Сразу доложим!

– А мне можно мое досье почитать? – интересуюсь я, ехидно улыбаясь.

– Вам нельзя, – совершенно спокойно отвечает Львович. – У нас не принят закон, по которому граждане могут ознакомиться с собственными досье, заведенными на них спецслужбами.

– Надо будет принять, – неспешно произношу я.

– Не стоит, – уверенно возражает мне Львович.

Смотрит на меня в упор, одновременно поправляя съехавший набок галстук.

Я вижу, что рубашка на нем далеко не первой свежести и на внутренней кромке воротника проглядывает темная полоска от немытой шеи.

– Не стоит даже думать об этом, – повторяет он тем же уверенным тоном. – Это может внести непредвиденную коррупцию в работу спецслужб. Вам надо душ принять.

– Тебе тоже, – отвечаю я. – А что, ванны тут нет?

– Здесь нет горячей воды. Дизель генератора сломался.

– Я могу и под холодной помыться.

Львович покидает комнату более напряженным и уставшим, чем когда зашел. Трудно сказать, что его огорчило. Мне, впрочем, совершенно все равно. Я думаю о Ниле и пытаюсь представить себе, каким образом она оказалась в Будапеште? Это ведь не Нью-Йорк или Париж!

190

Киев. Июль 1992 года.

Пока я наслаждался Красным морем в Египте, дома, в Киеве, нагрелся Днепр и его, словно мухи, обсели загорающие киевляне и гости столицы. Не будь я загорелым и отдохнувшим, я бы тоже рвался на пески Гидропарка. Но после Египта подходить к мутным днепровским водам и к пляжным пескам, усеянным кругляшами пивных пробок, не хотелось.

Моему подарку – сувенирному медному кувшинчику – Мира не обрадовалась. Она и возвращению моему, кажется, не обрадовалась. Я только ввалился в комнату, бросил сумку на пол, а она тут же засобиралась, сбросила домашний халат и стала влезать толстыми ляжками в голубые израильские джинсы. Кувшинчик взяла, покрутила в руках и поставила на стол.

– Я вечером буду, – сказала она и ушла.

Оставшись один, я обратил внимание на изменение запаха в комнате. Запах словно подешевел и помолодел одновременно. Антикварная, немного аристократическая затхлость, в которой угадывались нотки нафталина и запах старой кожи (видимо, исходивший от тахты), посторонилась, сдала свои позиции. Я обошел комнату и тут же обнаружил источники этой новизны: баллончик с освежителем воздуха «Лаванда» и одеколон в розовом флаконе с какой-то французской надписью на этикеточке.

«Все как у кошек, – подумал я. – Новая разметка территории!»

Пока я жарил себе картошку, на коммунальную кухню заглянул сосед, разнашивавший когда-то для покойного старика новые туфли.

– Зря ты ее пустил, – прошептал он доверительным тоном. – Она к себе мужика водит!

Я обернулся к нему. Смотрел на полуприкрытый майкой торс, на кончик невнятной татуировки, на спортивные штаны с отвисшими коленями. Смотрел и не знал, как реагировать на эту новость.

– Мужик хоть молодой? – спросил я наконец.

– Средних лет.

– И что, ночевал здесь?