Читать книгу "Легион. Психопат - Уильям Питер Блэтти"

разочаровало многих любителей сенсационных злодейств, упорно искавших возможности пробраться туда. Немалый процент таких любопытных с удовольствием поселился бы в нем, а небольшое повышение платы за номер сразу позволило бы окупить потерю энного количества полотенец, прихваченных в качестве сувениров. Но люди из дорожного патруля штата днем и ночью охраняли мотель и все, что было внутри.

Это оживление докатилось даже до магазина Лумиса, и Боб Саммерфилд отметил серьезный приток покупателей. Конечно же, каждый хотел поговорить с Сэмом, но он большую часть недели провел в Форт Ворсе с Лилой, а потом отправился в Госпиталь штата, где трое психиатров наблюдали Нормана Бейтса.

И все же прошло еще десять дней, прежде чем он смог услышать из уст доктора Никласа Стейнера, официально уполномоченного давать заключение о состоянии здоровья пациента, связное объяснение.

Сэм рассказал об этом разговоре Лиле, когда они сидели в гостинице Фервела, куда девушка приехала из Форт Ворса на следующий уик-энд. Сначала он старался опускать неприятные детали, но Лила настояла на том, чтобы Сэм рассказал все в подробностях.

— Скорее всего мы так никогда и ье узнаем точно, как все произошло, — объявил Сэм. — Сам доктор Стейнер сказал мне, что это не более чем достаточно убедительные предположения. Они сначала все время пичкали Бейтса снотворными и успокоительными, а когда он вышел из состояния шока, невозможно было заставить его по-настоящему разговориться. Стейнер утверждает, что сумел войти в доверие Бейтсу, так что тот делился с ним больше, чем с остальными, но последние несколько дней его сознание затемнено. Многое из того, что доктор говорил — насчет какой-то фуги, катексиса, травмы, — до меня попросту не дошло.

Но вот что удалось выяснить доктору: все это началось еще в раннем детстве, задолго до смерти матери. Конечно, они с мамой были очень близки, и, как видно, она подавляла его. Существовало там что-то еще в их отношениях или нет, доктор Стейнер сказать не может. Но он почти уверен, что Норман был скрытным трансвеститом задолго до смерти миссис Бейтс. Знаешь ведь, что такое трансвестит?

Лила кивнула:

— Человек, который любит одеваться в одежду противоположного пола, правильно?

Ну, судя по объяснениям Стейнера, этим дело не ограничивается. Трансвеститы необязательно являются гомосексуалистами, но постоянно представляют себя существами другого пола. С одной стороны, Норман хотел быть таким, как мать, а с другой — чтобы мать стала частью его личности.

Сэм зажег сигарету.

— Опустим школьные годы и период, когда его по состоянию здоровья не взяли в армию.'Именно после этого, когда ему было примерно девятнадцать, мать, очевидно, твердо решила, что Норман не сделает и шагу без ее ведома. Может, она намеренно не давала ему развиться из мальчика в нормального мужчину; мы так никогда и не узнаем, какова ее доля вины в том, что с ним в конце концов случилось. Скорее всего, тогда он и начал увлекаться оккультизмом и подобными вещами. Именно в это время на горизонте появился некий Джо Консидайн.

Стейнер так и не смог заставить Нормана рассказать побольше о Джо Консидайне — даже сегодня, двадцать с лишним лет спустя, он все еще настолько ненавидит этого человека, что даже имя его приводит Бейтса в ярость. Но Стейнер потолковал с шерифом, просмотрел подшивку газет за это время и считает, что составил довольно ясную картину того, что произошло тогда.

Консидайну было около сорока, когда он познакомился с миссис Бейтс, ей было тридцать девять. По-моему, она была не очень-то привлекательной, тощая и уже вся седая, но после бегства супруга Бейтс владела довольно большим участком земли с домом, который был оформлен на ее имя. Все эти годы участок приносил ей неплохой доход, и хотя приходилось платить немалую сумму людям, которые там работали для нее, она жила довольно зажиточно. Консидайн принялся ухаживать за ней. Это было не так-то просто, — как я понял, миссис Бейтс ненавидела мужчин с тех пор, как муж оставил ее с ребенком на руках. Вот, кстати, одна из причин, почему она так обращалась с Норманом, по мнению доктора Стейнера. Но я отвлекся. Так вот, насчет Консидайна: в конце концов ему удалось склонить мать Бейтса к женитьбе. Это была его идея — продать ферму, а на вырученные деньги построить мотель. Когда-то там проходило единственное шоссе, так что можно было рассчитывать на неплохой заработок.

Судя по всему, Норман против этой идеи не возражал. Все прошло без сучка и задоринки, и первые три месяца они с матерью управляли новым хозяйством вместе. Вот тогда-то мать и объявила ему, что она выходит замуж за Консидайна.

— И это заставило его свихнуться? — спросила Лила.

Сэм потушил окурок в пепельнице. Так можно было не смотреть на нее, отвечая на вопрос.

— Не только это, как смог выяснить доктор Стейнер. Кажется, она объявила обо всем при довольно-таки неприятных обстоятельствах: после того как Норман застал ее с Консидайном вместе в спальне, на втором этаже. Сразу на него подействовал шок от увиденного или понадобилось какое-то время, чтобы все осмыслить, неизвестно. Известно только, что произошло в результате этого события. Норман отравил свою мать и Джо Консидайна стрихнином. Добыл какой-то крысиный яд, положил его в кофе и подал им. Наверное, он ждал до тех пор, пока они не решили отпраздновать все вместе предстоящую свадьбу. Так или иначе, стол был уставлен всякими яствами, а в кофе добавлен бренди. Это позволило отбить привкус яда.

— Ужасно! — Лила поежилась.

— Судя по тому, что мне рассказали, все действительно было ужасно. Насколько я знаю, отравление стрихнином вызывает судороги, но жертва остается в полном сознании до самой смерти. Смерть обычно наступает из-за удушья, когда затвердевают грудные мускулы. Нсрман наблюдал за их агонией. И его рассудок не смог перенести этого.

По мнению доктора Стейнера, изменения в его сознании произошли в тот момент, когда он писал предсмертную записку. Конечно, он заранее спланировал составление такой записки, Нсрман прекрасно умел подделывать почерк матери. Даже придумал причину «самоубийства»: что-то насчет беременности и невозможности выйти за Консидайна, потому что у того уже была семья на Западном побережье, где он жил под другим именем. Стейнер говорит, что даже стиль записки должен был насторожить любого внимательного человека. Но никто ничего не заметил; никто не заметил, что произошло с самим Норманом.

Тогда все видели только одно: у парня была истерика от шока и перенапряжения. Но вот чего никто не смог увидеть: пока Норман писал эту бумагу, он изменился. Теперь, когда все уже было сделано, он не