Читать книгу "Мысли узника святой Елены - Наполеон Бонапарт"

CCCII

Бывают люди добродетельные лишь потому, что у них не было случая предаваться порокам.

CCCIII

Чернь воображает себе Бога королем, – который тоже держит Совет у себя при дворе.

CCCIV

«Мысли» Паскаля – это какая-то галиматья; о нем можно сказать то же, что чернь говорит о шарлатанах: «Должно быть, он не лишен разума, поелику мы его не понимаем»[358].

CCCV

Стремление властвовать над умами себе подобных – одна из самых сильных страстей человеческих.

CCCVI

Я не верю, что Бурбоны лучше, нежели я, поняли, в чем состоят интересы монархии. Касательно же интересов их династии, лишь впоследствии сие дано будет увидеть: они придерживаются политики по видимости весьма возвышенного свойства.

CCCVII

Среди революционеров, деяния коих исполнены были величия и благородства, можно отметить Ланж[юине], Лафайетта, Карно[359] и некоторых других; эти люди пережили самих себя: ныне их роль сыграна, жизненное поприще завершилось, их влияние ничтожно. Они – весьма удобные орудия, коими надобно уметь пользоваться.

CCCVIII

Я не верил бы ухищрениям этого интригана Деказа. Но во всяком случае надобно подождать, чем все это кончится[360].

CCCIX

Я заставил собственных своих врагов служить моей славе или умереть вместе со мною – вот что является особливой чертой моего правления.

CCCX

Сдается мне, что в событиях последнего времени тяжкие бедствия были выше сил человеческих.

CCCXI

Г-н де Шатобриан почтил меня красноречивой, но отнюдь не справедливой филиппикой. Он много сделал для торжества королевского дела. Воистину, это – гениальный человек[361].

CCCXII

Договор 20 ноября был ничем не лучше капитуляции Парижа; так и не знаешь, кто здесь виноват, иностранцы или же само французское правительство[362].

CCCXIII

Кто осмелился бы сказать мне на поле сражения под Фридландом или на неманском плоту, что русские будут расхаживать в Париже как господа и что пруссаки расположатся лагерем на Монмартре?[363]

CCCXIV

Когда пруссаки потребовали от меня вывести свои войска из Германии в течение трех недель, в моем распоряжении было шестьсот тысяч солдат. Я думал, что все в их кабинете посходили с ума: успех оправдывает все, но безумие пруссаков было чистым бахвальством.

CCCXV

Самая невыносимая из тираний – это тирания подчиненных.

CCCXVI

В результате термидорианской реакции правительство отстранило меня от командования. Но Обри посадил меня в тюрьму. Слуги, как известно, всегда ведут себя хуже господ[364].

CCCXVII

После своего падения я оставил Франции огромный долг, это правда, но остались и мои чрезвычайные доходы, что же, в конце концов, сделали с ними?

CCCXVIII

Человек, которому развлечения помогают забыть о причиненных неприятностях, недолго помнит о них: это – верное средство против мелких неурядиц.