Читать книгу "Говорит и показывает Россия - Аркадий Островский"

Его суть заключается в том, чтобы с максимальной степенью уверенности предложить аудитории настолько глобальную и ужасную ложь, что практически невозможно поверить, что можно врать о таком. Трюк здесь в том, что правильно скомпонованная и хорошо придуманная “большая ложь” вызывает у слушателя или зрителя глубокую эмоциональную травму, которая затем надолго определяет его взгляды вопреки любым доводам логики и рассудка. Особенно хорошо работают в этом смысле ложные описания жестоких издевательств над детьми или женщинами. Допустим, сообщение о распятом ребенке за счет глубокой эмоциональной травмы, которую оно вызывает, надолго определит взгляды получившего эту информацию человека, сколько бы его потом ни пытались переубедить, используя обычные логические доводы[456].

В отличие от инструкций, описанных в учебниках по спецпропаганде, направленной на деморализацию противника, главной мишенью российской спецпропаганды и большой лжи стали граждане собственной страны.

Российское телевидение действовало, как психотропное средство, как галлюциноген. Вот что писал об этом Невзоров: “Патриотические видения истеричны, агрессивны и настойчивы… Следует помнить, что, помимо задач прикладных и промежуточных, у патриотизма всегда есть главная цель. Та самая, ради которой этот идеологический наркотик и закачивается стране в вены. Она состоит в том, чтобы по первому же щелчку пальцев любого дурака в лампасах толпы мальчишек добровольно соглашались бы превратиться в гниющее обгорелое мясо”[457].

Цель информационной войны, развязанной Россией, заключалась не в том, чтобы убедить кого-то в правоте российской позиции, а в том, чтобы втянуть в конфликт гражданское население как в России, так и в Украине, – и этой цели телевидение добилось. Многие из жителей украинского юго-востока, взявших в руки оружие, не имели регулярных доходов и социального статуса, подрабатывая в “копанках” – нелегальных шахтах, и не ощущали причастности к Украине как к государству. Некоторые раньше служили в советской армии и после распада СССР полагали, что советская родина их бросила. Нажимая на эти болевые точки, российское телевидение звало их воевать за страну, которой больше не было, которая прекратила свое существование почти четверть века назад. Затеянная Россией гибридная война придавала смысл жизни этих людей, возвышала их над прежним жалким и безнадежным существованием, выводила их на телеэкраны, внушала, что они – жертвы и герои, обеспечивала оружием и указывала на врага. Одновременно российская пропаганда мобилизовала еще и тысячи добровольцев из россиян, которые устремились на восток Украины, чтобы тоже поучаствовать в кровавой битве с украинскими “фашистами”.

Люди, которые вели российскую пропаганду, руководствовались отнюдь не идеей пресловутого “русского мира” или мечтой о возрождении империи: для этого они были чересчур прагматичны. Они действовали, руководствуясь не реальностью, а полным пренебрежением ею. Фантазмы, ожившие их стараниями, выходили из-под контроля и начинали жить своей жизнью. Через пять дней после того, как по телевизору показали сюжет о якобы распятом мальчике, сепаратисты, при поддержке российских военных и с применением российской ракетной установки “земля-воздух” “Бук”, сбили малайзийский “Боинг”, выполнявший рейс MH 17, и лишили жизни 298 ни в чем не повинных людей, среди которых были дети.

Впрочем, для подавляющего большинства россиян война в Украине оставалась всего лишь телевизионным шоу. На протяжении всего 2014 года новостные программы, часто длившиеся вдвое дольше обычного, целиком посвящались Украине, словно жизнь в самой России остановилась. Войну по сути превратили в сериал, состоявший из ежедневных часовых выпусков, полных крови и насилия. В новостных программах использовались кинематографические приемы и спецэффекты: клипы, драматические флэшбэки, монтаж, тревожная музыка. Телеканалы соревновались между собой за наибольшее число зрителей (и рекламодателей), “продавая” им кинодраму о войне, которую сами же и продюсировали. Впервые в истории России новостные программы заняли первое место в рейтинге зрительского внимания, опередив даже мыльные оперы и сериалы. Как всегда, лидировали в списке “Первый канал” и его программа “Время”.

Для российских зрителей это шоу было практически бесплатным. Санкции, наложенные на Россию Западом, почти не затрагивали большинство населения – во всяком случае, поначалу. Случаи гибели российских солдат, которых тайно отправляли воевать в Украину, тщательно скрывались. Телевизионная мобилизация стала главным ресурсом поддержки рейтинга Путина.

Чтобы удержать зрительское внимание, сюжет должен был развиваться, обрастая новыми виртуальными врагами и повышая уровень агрессии и ненависти. Воинственная риторика применялась не только по поводу Украины, но и в адрес Запада в целом. В сознание простых россиян внедрялась мысль о том, что Россия находится в состоянии войны с Америкой. Те же, кто выступал против войны, автоматически признавались “национал-предателями” и пособниками украинского фашизма, взращенного на деньги западных спонсоров.

На либералов нападали все телеканалы, но с особым рвением этим занималось НТВ, будто отыгрываясь за собственное прошлое. Одной из постоянных мишеней для нападок сделался Борис Немцов – человек, когда-то символизировавший надежды России на то, что ей удастся стать нормальной, цивилизованной и прежде всего свободной страной, частью которой хотело видеть себя раннее НТВ. 3 мая 2014 года он написал на своей странице в Фейсбуке:

Такого уровня всеобщей ненависти, как сейчас в Москве, я не помню. Ни в 91 во время августовского путча, ни даже в 93… Агрессия и жестокость активно разжигаются зомбоящиком, а ключевые дефиниции исходят от перекошенного злобой бесноватого хозяина Кремля. Национал-предатели, пятая колонна, фашистская хунта, карательные операции бандеровцев – все эти термины исходят из одного кабинета. Самые низменные и подлые инстинкты поощряются нынешней властью, культивируются ею. Людей натравливают друг на друга, провоцируя бойню… Весь этот ад закончиться мирно не может[458].

Меньше чем через год, 27 февраля 2015 года, Борис Немцов был застрелен четырьмя выстрелами в спину в считанных метрах от Кремля. Через два дня должна была состояться антивоенная демонстрация, которую готовил Немцов. Теперь же его крупное тело лежало на мокром асфальте, накрытое черным мусорным мешком, на фоне куполов собора Василия Блаженного. Место убийства было нарочито открыточным; убийцы предъявляли эту “открытку” как знак полной своей безнаказанности и своего права на насилие. Когда одного из подозреваемых все-таки задержали, он оказался офицером из гвардии Рамзана Кадырова. Война ударила не только по Украине, но и по самой России. Волна ненависти, ксенофобии и агрессии, разгоняемая телевидением, накрыла страну и тех, кто пытался этому мороку противостоять. Именно за эти попытки Немцова клеймили предателем, именно этот морок настиг Немцова у стен Кремля.