Читать книгу "В этой книге полно пауков. Серьезно, чувак, не трогай ее - Дэвид Вонг"

И вот огоньки стали гаснуть один за другим, и плоть перестала шипеть, последний паразит умер. Люди, в которых они жили, не очнутся и не обнаружат, что вылечились – в Неназываемом счастливых концов не бывает. Когда время возобновит свой ход, они упадут и умрут. Но будут свободны. И не будут для нас угрозой.

* * *

– Черт побери, – сказал я в наступившей тишине. – Мне нужно поспать.

Я оглядел застывшее поле боя, на котором никто из бойцов не знал, что в бесконечности между двумя тиками часов произошел радикальный поворот в сражении.

– И что теперь?

Джон оглядел ландшафт и сказал:

– Нам просто надо убраться отсюда, верно? Время пойдет, и солдаты сообразят, что зомби все полегли. Тогда они перестанут стрелять и дадут нам по медали.

– Эми все еще будет на открытом месте, – сказал я. – Если я расположусь так, что как бы толкаю ее вниз, тогда, когда время пойдет, мы вместе свалимся в канаву, верно?

– Ага, похоже на то. Попытайся не сломать ей шею.

– Спустись вниз и приготовься поймать нас.

Джон спрыгнул вниз, в канаву, и посмотрел на Фальконера, который словил несколько пуль. Тот безусловно выглядел мертвым, потому что не двигался, но никто не двигался, и мы не могли знать наверняка. Я подошел к Эми, ее замершие руки протянулись ко мне, словно она пыталась о чем-то меня предупредить.

Что-то ударило меня в грудь.

То есть я во что-то влетел. Что-то парило в неподвижном воздухе, что-то маленькое и острое.

Пуля.

Дюйм в длину и толстая, как карандаш. Выпущенная из пулемета, которыми ощетинилась линия зеленых БМП за мной.

Ошибиться в ее траектории было невозможно. Она направлялась прямо к Эми. Точнее, прямо в грудь Эми. В безумной горячке сражения с зомби какой-то парень – вероятно, завербовался в армию, чтобы оплатить учебу в колледже, – выстрелил в махающую руками фигурку на краю канавы, и выстрел получился совершенно точным. Пуля попадет прямо в нее.

Джон увидел, что я стою там, с отвисшей челюстью, глядя на застывшую пулю, эту маленькую верную смерть в медной оболочке, повисшую в воздухе в восьми футах от Эми. Он посмотрел на пулю, потом на застывшую статую, потом опять на пулю и пробормотал совершенно без необходимости: «Прямо в нее», в точности, как и я.

– Ну и ну, – сказал он. – Давай подумаем. Что если мы…

– Один из нас должен умереть.

– Нет, это не так…

– Или она вонзится в ее сердце, или один из нас встанет перед Эми, и даст пуле войти в свое.

– Глупости. Она не обязана попадать тебе в сердце. Ты можешь, э, повернуться к ней боком, и прижать к ней бицепс, так что большая кость твоей руки будет прямо перед ней.

– Пуля вроде этой… Джон, она летит со скоростью полмили в секунду. Ее разработали для того, чтобы она пробивала армейские шлемы и бронежилеты. Она раздробит вдребезги кость, пройдет через легкие и все равно войдет в сердце.

– Ты этого не знаешь…

– Еще как знаю, потому что Маркони был прав. Я знал, что он прав. Нужно жертвоприношение. Иначе это никогда не кончится. Это счет, который нужно оплатить. Кто-то должен умереть.

– Прекрасно. Я это сделаю.

– Нет, не сделаешь.

– Дэйв…

– Если ты не понимаешь симметрию, просто подумай о ней. Это должен быть я. И это правильно. Все сходится. Ты сам сказал, что время не возобновит свой ход до тех пор, пока мы не сделаем то, что нам положено сделать. Если ты встанешь здесь, перед пулей, тебе придется ждать вечно. Пауза не закончится, пока я этого не сделаю.

– Прекрасно, – сказал он. – Тогда оставим мир на паузе. И пойдем куда-нибудь. Куда хотим. Поссым с вершины Статуи Свободы. Походим по океану и поиздеваемся над замершими туристами в Париже. В нашем распоряжении все время мира. И мы используем его. Обогнем мир, ты и я.

Я покачал головой.

– И оставим ее здесь, с этой штукой, парящей прямо перед сердцем? Зная, что время может пойти в любую секунду? Нет, я никогда не расслаблюсь, зная об этом. Мы будем прикалываться над кем-нибудь на другой стороне мира, и внезапно она получит пулю в сердце и умрет, одна? Зовя меня и удивляясь, куда я делся? Нет. Я провел всю жизнь, откладывая то, что, как знал, я должен сделать. Больше этого не будет.

– Ну и черт в тобой.

– Ага. Черт со мной.

– Погоди! Ты можешь оставить ей записку. Ну, вроде как последнее сообщение.

– Мне нечем его написать.

– У тебя есть содержимое твоего тела. Возьми собственное говно и размажь на дороге.

Я уставился на него:

– Да, Джон, пускай это будет последним воспоминанием Эми обо мне. И когда время опять пойдет, все это в одно мгновение появится перед ней. Так что, с ее точки зрения, она будет стоять, и в мгновение ока я окажусь перед ней, мертвый, а на асфальте появится фраза «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ДЕТКА», намалеванная человеческими фекалиями.

– О, бог мой, сделай это! Ты станешь легендой!

Он засмеялся. И я засмеялся.

– Ну, прощай, парень, – сказал я Джону.

– Только… только немного погоди, ладно? Торопиться некуда. Есть целый список всего, что я сначала должен сказать…

– Нет, не надо. На самом деле не надо. Я уже знаю все, что ты собираешься сказать. Поверь мне. Просто… если ты сумеешь выбраться отсюда, не…

Я подумал и покачал головой.

– Просто не изводи себя. Ты понял?

Он еле заметно кивнул.

Я кивнул в сторону Эми и сказал:

– И позаботься о ней.

– Она сама может позаботиться о себе, если ты этого не заметил. Увидимся на той стороне.

– Ага. – Но я не имел это в виду. – У тебя есть мобильник?

– У меня есть твой. Хочешь, чтобы я кому-нибудь позвонил?

– Нет. Запиши видео об этом. Как только дела опять пойдут, я имею в виду.

У меня было чувство, что время вернется к нормальной скорости в то самое мгновение, когда я окажусь на позиции.

– Ладно, приступим.

Я глубоко вздохнул, в последний раз, как мне тогда казалось, и встал в футе перед пулей, ее блестящий конец был направлен прямо в грудь. В меня уже стреляли, и это было довольно больно. Но сейчас я думал, что эту пулю не почувствую. Конечно, она может пройти через грудину, затем через мягкие ткани, позвоночник и вылететь наружу. Но при этом отклонится в сторону и закувыркается по воздуху, распадаясь на кусочки. И запросто минует Эми.

Я напрягся, пытаясь сделать тело тверже, словно это могло что-то изменить, и посмотрел на пулю, ждавшую, когда пойдет время. Мне уже не терпелось начать, и я покрутил пальцами. «Давай. Запускай часы, черт тебя побери».