Читать книгу "Римская диктатура последнего века Республики - Нина Чеканова"

Сулла попытался разрешить важнейшее противоречие своего времени: совместить образ современной ему Римской республики и идеального государства, каким оно представлялось в соответствии с политической традицией. В его деятельности четко просматриваются две основные цели: попытка, во-первых, исправить возникшие нарушения политической системы, общественной морали и нравственности; во-вторых, утвердить новый идеал сильного государства и сильной власти. Гарантами утверждения государственного порядка, восстановления республиканских политических норм и справедливого устроения государственных дел являлись диктаторские полномочия Суллы, 120-тысячная армия сулланских ветеранов, отряд вольноотпущенников-корнелиев и возведенное в ранг государственной политики насилие в виде проскрипций. Идея о необходимости физического уничтожения тех, кто не желает «исправляться» в соответствии с новым политико-правовым идеалом, кто не желает принимать сулланскую диктатуру и конституцию, стала одной из составляющих новой концепции сильной государственной власти. Интересно, что сами древние, признавая справедливыми действия Суллы, расходились лишь в оценке меры и степени силового давления. Другой составляющей новой концепции сильной государственной власти стала идея державно-территориального государства. Не отрекаясь от республиканских идеалов, Сулла тем не менее не провел ни одного мероприятия, которое принципиально противоречило бы этой идее: он сохранил равное распределение италиков по всем трибам, произвел муниципальное деление Италии, пусть в негативном плане, но отошел от узкопартийной позиции и возложил бремя своей политики не только на римскую общину, но и на всю Италию, в своих мероприятиях опирался не на традиционные властные структуры или на политические течения, а во многом на искусственно созданную им и изолированную от традиционных римских интересов среду. Таким образом, Сулла создал государственно-правовой прецедент имперской политики.

Однако, очевидно, рудиментарное, еще только зарожденное в менталитете римлян имперское и монархическое сознание было не достаточно сильно, что, с одной стороны, заставило Суллу обратиться к идее сенатской республики; с другой — на несколько десятилетий затормозило развитие имперской тенденции.

Лишь в диктатуре Цезаря монархическая и имперская идеи получили наиболее отчетливое выражение. Правда, на этот раз процесс реализации этих идеи пошел иным путем — возвышения исполнительной власти. Формально конституционно-правовые прерогативы не предоставляли Цезарю единоличной власти. Кумуляция традиционных римских должностей и почетных титулов: пожизненная диктатура, практически постоянный консульский империй и титул императора в качестве личного имени — с государственно-правовой точки зрения лишь поднимали Цезаря над республиканской конституцией. Сенат был поставлен под контроль диктатора, по существу был лишен возможности реально управлять государственными делами и, что, вероятно, самое главное отстаивать свои привилегии. Однако сенаторы сохраняли богатство и моральный престиж. Народное собрание утратило даже незначительные элементы политического суверенитета, предоставленные республиканской политической нормой. Однако в качестве компенсации за утрату политического влияния по отношению к римскому народу усилилась формальная демонстрация уважительного отношения к его интересам и мнению. Цезарь одновременно выступал и организатором и носителем исполнительной власти. Кумулированные в руках Цезаря должности, правовые привилегии и почетные титулы, которые определяли его могущество; власть, которая являлась источником политических инициатив и политических решений; а также опора на реальную политическую силу (армию) в условиях обозначенных метаморфоз республиканской системы власти придавали личному положению диктатора монархический характер.

У Цезаря, безусловно, было свое представление о том, в каком направлении должна развиваться Римская республика. Он не скрывал, что считает государственный строй республики не только устаревшим, но попросту мертвым, и безусловно придерживался имперской идеи. На это указывают осуществленные Цезарем территориально — административные, государственно — административные и социальные мероприятия. Важно отметить и такую особенную ситуацию, что диктатура Цезаря оформилась в результате глобального военного объединения римско-италийской территории и римской провинциальной периферии. В целом именно в период диктатуры Цезаря получил четкое выражение и был закреплен важнейший имперский принцип: вся территория и все население формировавшейся державы оказались объединены единым империем.

В период диктатуры Цезаря объективно заданная тенденция трансформации Римской республики в империю, оформления новой авторитарной власти и соответственное развитие новых территориально-административных форм и идеологического обрамления стали необратимыми. Коллегиальная диктатура в форме II триумвирата закрепила ее. Главное значение II триумвирата в процессе становления имперской власти состоит в том, что была найдена наиболее адекватная форма имперской власти: промагистратский империй, прежде территориально и хронологически ограниченный, теперь стал более значительным по содержанию (не был ограничен временем и территорией, не был разделен на военную и гражданскую сферу, по существу были преодолены коллегиальная и трибунская интерцессии и provocatio ad populum). В компетенции триумвиров проконсульский империй получил имперское выражение — возникла единая, неурезанная власть. Таким образом, уже в период II триумвирата вопрос о форме и характере власти римского территориально-державного государства оказался решенным, а сам II триумвират стал политической основой и непосредственным прототипом новой властной системы — принципата.

В завершении нашего обзора отметим, что процесс трансформации Рима от республики к империи, в которой тесно переплетались республиканские и территориально-державные тенденции, шел неравномерно и прерывисто, изобиловал социально-политическими катаклизмами и различными вариациями. Это был процесс сложной этнокультурной и общественно-политической реформации. Однако при всей неравномерности, сбивчивости и дискретности этого процесса, очень далекого от непрерывно восходящей эволюционной кривой однолинейного прогресса, при всей внутренней поливариантности, предполагающей несколько вариантов и форм развития, мы все же вправе представить себе период поздней Римской республики как некий временной континуум, внутри которого отдельные явления, несмотря на их многообразие и гетерогенность, были выражением единой тенденции, а диктатуру последнего века Римской республики — как форму становления основного структурного принципа — принципа наиболее адекватной объективному развитию римского государства организации территориального пространства и общества.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ[103]

1. Абрамзон М. Г. Римская армия и ее лидер по данным нумизматики. Челябинск, 1994.

2. Беликов А. П. Рим и эллинизм: проблемы политических, экономических и культурных контактов. Ставрополь, 2003.